Общие итоги

Исследование по истории реформ середины XIX в. не следует завершать лишь на минорной ноте. Произведенные ими изменения были весьма значительными.

В послеоктябрьской отечественной литературе 1861 г. традиционно считался переломным рубежом, на котором заканчивается история феодализма и начинается быстрое развитие капиталистического хозяйства и общества. Зарубежные специалисты У. Ростоу и А. Гершенкрон трактуют указанный год как начало стадии подъема, рывка или «нарушения непрерывности» в модели развития российской экономики. Даже те зарубежные историки (например, П. Готрелл), что предостерегают от преувеличений масштабов перемен, указывают, что «реформы совпали с периодом ускорения экономического роста», хотя и не положили ему начало [23].

В самом деле, освобождение от крепостной зависимости почти ²/₅ населения страны дало необычайно сильный толчок росту населения. С 1860 по 1897 г. население России выросло на 52 млн человек (с 74 млн до 126 млн) [24], причем главным образом за счет естественного прироста. Постоянно увеличивался сбор основных сельскохозяйственных культур, о чем свидетельствует табл. 1.

Таблица 1

Средние годовые сборы основных продовольственных культур по Европейской России в до- и послереформенные десятилетия XIX в.

(в млн т)

Источник: Литвак Б.Г. Переворот 1861 года в России. М., 1991. С. 245.

Поданным П. Струве, пореформенный период характеризуется резким увеличением сельского населения и числа дворов (семей), тогда как до реформы здесь наблюдался застой. Вместе с тем усиливается дифференциация крестьян. До реформы 1861 г. подавляющее большинство их составляли середняки, а в пореформенную эпоху крестьяне разбились на три группы: низшую (большинство составляли крестьяне без земли), среднюю и высшую (так называемые «кулаки», в руках которых все более сосредоточивались земельные наделы и неограниченная сила на мирском сходе). Струве дает завышенную оценку степени дифференциации крестьянства и удельного веса кулаков, ссылаясь на данные о том, что в Макарь-евском приходе числовое соотношение трех перечисленных выше групп крестьян было равно 2:7:1 [25].

Что же касается промышленности, то реформы вызвали ее резкий рост, но не сразу. М.И. Туган-Барановский, в частности, указывает, что отмена крепостного права спровоцировала упадок чугунолитейной промышленности Урала, использовавшей труд крепостных крестьян.

Временный спад наблюдался и в сукноделии, где было много посессионных, крепостных мануфактур.

Ускорение промышленного роста происходило после 1875 г., а затем, после некоторого перерыва, — после 1888 г. В целом, по данным американского экономиста Р. Голдсмита, прирост продукции крупной промышленности в 1860—1900 гг. ежегодно составлял в среднем 5% с небольшим [26]. Промышленный подъем обусловливал быстрое формирование рабочего класса. По данным М.И. Туган-Барановского, в 1863 г. число рабочих на фабриках и заводах в 50 губерниях Европейской России составляло 358 тыс. человек, а в 1879 г. — уже 1124 тыс. [27] (более чем трехкратный рост). Он же утверждал, что уже к 1890 г. 55% рабочего класса составляли потомственные пролетарии.

Реформа несомненно привела к бурной капитализации страны, но уровень жизни длительное время оставался крайне низким. Туган-Барановский указывает, что отпуск на волю крепостных рабочих приводил к вздорожанию рабочей силы, но цены росли еще быстрее, в результате чего реальная заработная плата в первые пореформенные десятилетия падала и только в 1890-е гг. наблюдался ее рост. Вообще, как указывают современные исследователи США, «великие реформы никоим образом не улучшили благосостояние людей, которые не отличались особой предприимчивостью, склонностью к риску или просто удачливостью» [28].

Вместе с тем в России первых пореформенных десятилетий выросла товарность хозяйств, заметные изменения произошли в кредитно-банковской сфере, опережающими темпами развивался экспорт особенно зерна. Россия покрылась сетью железных дорог, а ведь с точки зрения последующего экономического развития «освобождение» России от специфических трудностей обусловленных протяженностью ее территорий, было не менее важно, чем освобождение крепостных от помещиков [29].

Необходимо сказать и о последствиях других реформ. Деятельность земств привела к тому, что через полвека приходились один врач на 30—40 верст и одна школа на 10 верст. Была налажена земская статистика. Впервые в российской истории возникла независимость суда: в 1878 г. Петербургский окружной суд оправдал Веру Засулич, покушавшуюся на жизнь градоначальника Ф.Ф. Трепова. Наряду с другими реформами судебная заразила российское самодержавие «микробами конституционализма», способствовала выработке понятия прав человека как гражданина России [30]. Наконец военная реформа подготовила победу России в Русско-турецкой войне 1877—1878 гг., предоставив возможность модернизировать мобилизационные мероприятия, вооружения, обучение воинского состава и строевые уставы.

Видный исследователь реформ середины XIX в. Б.Г. Литвак ставит вопрос еще шире, включая в последствия «пореформенного скачка России» благотворные изменения в сфере культуры, науки, искусства [31]. Это, безусловно, правильно. Несмотря на ряд ограничений и попятных движений, реформы сыграли свою роль в деле всесторонней модернизации России. На их «запасе» страна прожила вплоть до революции 1905—1907 гг.

Но и идеализировать реформы также не следует. Замечательный историк Н.Я. Эйдельман приводит в своем последнем сочинении пророчество министра просвещения 1860-х гг. А. В. Головнина: «За последние сорок лет правительство много брало у народа и дало ему очень мало. Это несправедливо. А так как каждая несправедливость наказывается, то я уверен, что наказание это не заставит себя ждать. Оно настанет, когда крестьянские дети, которые теперь грудные младенцы, вырастут и поймут все то, о чем я только что говорил. Это может случиться в царствование внука настоящего государя».

Внуком Александра II был Николай II [32]. На первый взгляд, у реформы эпохи Александра II есть существенное преимущество перед петровским. Пережив краткий период бесплановости, эти реформы уже с 1858—1859 гг. велись на основе единой концепции. К тому же новации 1860—1870-х гг. разрабатывались практически одновременно и захватили основные сферы общественной жизни: экономику, административное управление, культуру. В юридическом и организационном смыслах они составили довольно законченную систему мер, которая сформировалась достаточно быстро: не забудем, что проект главной реформы — крестьянской — был обнародован ровно шесть лет спустя после восшествия на престол царя-реформатора.

В этом отношении, повторим еще раз, реформы середины XIX в. отличались в лучшую сторону от реформ Петра Великого. Прослеживаются и черты, общие для обеих эпох: и в начале XVIII в., и полторы сотни лет спустя реформы проводились мощным государственным аппаратом, отрицавшим концепцию laissez faire в условиях практически полного господства государства над гражданским обществом. Уже в эпоху Петра родилась государственная бюрократия, ставшая опорой трону и проводимым нововведениям (150 лет спустя либеральная бюрократия сделалась основным инициатором реформ). Но, как и в петровские времена, хотя, возможно, с некоторыми сдвигами в лучшую сторону, реформы Александра II оказались чрезвычайно тяжелыми для народа. И это несмотря на то, что их вершители субъективно стремились ко благу России, были движимы патриотическими настроениями. Главная слабость в обоих комплексах нововведений также одинакова: и там и здесь отсутствовал механизм самоподдержания и развития реформ, последние начинались по мановению царя, но по его желанию могли и остановиться.

Поэтому главные плюсы реформ александровской эпохи (обдуманность, следование определенной концепции) превратились со временем в слабость, поскольку в саму реформаторскую концепцию изначально закладывалась половинчатость; общий замысел состоял в том, чтобы провести всестороннюю модернизацию государства, но как условие сохранения монархии. В этом пункте реформы середины XIX в. отличаются от реформ Петра в худшую сторону, при Петре Великом нововведения шли по восходящей линии — в сторону их углубления, все большей содержательности; в царствование Александра II наблюдалась обратная картина: наивысшее влияние радикального либерализма ощущается в период подготовки крестьянской реформы (1858—1861), после наиболее зрелой и технически успешной судебной реформы (1864) намечается явный спад, особенно усилившийся после покушения на царя Д. Каракозовым (4 апреля 1866 г.).

Реформы середины XIX в. ограничились в конечном итоге полумерами, не создали (хотя такая возможность имелась!) условий для превращения России в высокоразвитое, процветающее государство, одного из лидеров цивилизации. Реформы не предотвратили социальных потрясений, революционного взрыва, а лишь на несколько десятилетий отсрочили их начало. Цена реформ (и в этом также состоит, видимо, российская традиция) оказалась весьма высокой, а ее результаты ограниченными.

Примечания

• 1. Эйдельман Н.Я. «Революция сверху» в России. М., 1989. С. 107.
• 2. См.: Пособие по истории СССР для подготовительных отделений вузов / А.С. Орлов и др. М., 1988. С. 257.
• 3. Великие реформы в России. 1856—1874: Сборник / под ред. Л.Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Бушнелла. М., 1992. С. 30-31.
• 4. Цит. по: Ключевский В.О. Соч. Т. V. М., 1958. С. 372.
• 5. Захарова Л.Г. Самодержавие и реформы в России. 1861 — 1874 (к вопросу о выборе пути развития). М., 1989. С. 143.
• 6. Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 339.
• 7. См. подробнее: Ключевский В.О. Соч. Т.У. С. 291.
• 8. Великие реформы в России. С. 27—28.
• 9. Соловьев С.М. Указ. соч. С. 339.
• 10. Цит. по: Великие реформы в России. С. 28.
• 11. Цит. по: Истоки: вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. М., 1990. Вып. II. С. 59.
• 12. См.: Там же. С. 47.
• 13. Захарова Л.Г. Указ. соч. С. 35.
• 14. Захарова Л.Г. Указ. соч. С. 36.
• 15. См. подробно: Попов Г.Х. Отмена крепостного права в России. (Великая реформа 19 февраля 1861 г.) // Истоки. 1990. Вып. 11. С. 64.
• 16. Великие реформы в России. С. 117.
• 17. См.: Литвак Б.Г. Переворот 1861 года в России. М., 1991. С. 179.
• 18. Великие реформы в России. С. 116.
• 19. См.: Попов Г.Х. Указ. соч. С. 58.
• 20. Великие реформы в России. С. 98—99.
• 21. См. подробнее: Литвак Б.Г. Указ. соч. С. 298.
• 22. Захарова Л.Г. Указ. соч. С. 41.
• 23. Великие реформы в России. С. 124.
• 24. Литвак Б.Г. Указ. соч. С. 261.
• 25. См.: Струве П.Б. Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России. Вып. 1. СПб., 1894. С. 226.
• 26. Великие реформы в России. С. 108.
• 27. Тугаи-Барановский М.И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. СПб., 1898. С. 253.
• 28. Великие реформы в России. С. 22.
• 29. Там же. С. 123-124.
• 30. Там же. С. 306.
• 31. Литвак Б.Г. Указ. соч. С. 263—271.
• 32. Эйдельман Н.Я. «Революция сверху» в России. М., 1989. С. 158.

В. В. Дроздов