Сущность НЭПа

Центральное место в историографии НЭПа занимает вопрос о его экономической сущности. Концептуальные подходы отечественной историографии к этой проблеме были сформулированы В.И. Лениным. Как известно, он считал, что «сущность новой экономической политики есть союз пролетариата и крестьянства, сущность — в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем»^[1].

Такой подход к анализу сущности НЭПа прослеживается в 1920-е гг. в работах видных деятелей ВКП(б) и Советского государства (Н.И. Бухарина, Е.М. Ярославского, И.Т. Смилги и др.), а также в трудах С.И. Гусева, И.И. Скворцова-Степанова и других историков партии.

Однако одновременно высказывалась и другая точка зрения, согласно которой главное в НЭПе — это свобода торговли и развитие капиталистических форм хозяйства, государственный капитализм. К числу сторонников такого подхода относились экономисты Ю. Ларин, Л.Н. Крицман и историк М.Н. Покровский^[2].

К такому выводу приходили и российские экономисты-эмигранты. Так, например, С.Н. Прокопович писал, что «в 1921 г. Ленин звал коммунистов к восстановлению капиталистического строя хозяйства — в известных рамках; систему хозяйства, которая должна была быть создана новой экономической политикой, он называл государственным капитализмом, ибо никаких социалистических начал в организации производства и распределения при этой системе не было»^[3]. Л. Пумпянский заявлял, что с переходом к НЭПу «коммунистический Левиафан признает свое банкротство и спешно сдает свои позиции»^[4].

Отметим, что и некоторые политические лидеры Запада известие о введении НЭПа в Советской России восприняли как окончание социалистического эксперимента. Так, У. Черчилль назвал НЭП «могилой для коммунистов». Ллойд Джордж также считал, что «московское правительство отказалось от социализма»^[5].

Впоследствии оценки сущности НЭПа, дававшиеся на Западе, стали более взвешенными. Одним из зарубежных историков, трактовавших НЭП с объективистских позиций, был Э. Карр. Он писал, что «НЭП представлял собой компромисс между национализированной промышленностью и индивидуальным крестьянским хозяйством, между государственным контролем и рыночной экономикой, основанной на существовании частного капитала»^[6].

На трактовку проблемы сущности НЭПа в отечественной историографии в последующие десятилетия (до XX съезда КПСС) большое влияние оказывал «Краткий курс» истории ВКП (б). В нем переход к НЭПу трактовался как проявление мудрости партии и связывался исключительно с окончанием Гражданской войны и иностранной военной интервенции. В «Курсе» особенно подчеркивалось то обстоятельство, что НЭП — это не отступление, вызванное поражением партии, и не только отступление, как полагали троцкисты. Целесообразность этого отступления объяснялась необходимостью ликвидировать отрыв от обеспеченного тыла, возникший в результате победоносного движения вперед. Такое отступление обеспечивало возможность «вновь пойти в наступление более уверенно, с гарантией на успех»^[7].

Эти подходы нашли отражение и в Большой советской энциклопедии. В статье «Новая экономическая политика» говорится, что «сущностью НЭПа было укрепление союза рабочего класса с крестьянством на экономической основе, установление связи социалистической промышленности с мелкотоварным крестьянским хозяйством путем широкого использования товарно-денежных отношений, вовлечение крестьян в социалистическое строительство...». В качестве важных моментов, конституирующих сущность НЭПа, называются также (в формулировке В.И. Ленина) «максимальный подъем производительных сил и улучшение положения рабочих и крестьян...»^[8].

Несмотря на догматизм и упрощенные подходы к трактовке сущности НЭПа, господствовавшие в советской историографии в 1930-е — первой половине 1950-х гг., некоторым авторам удалось продвинуться в анализе проблем истории переходного периода от капитализма к социализму и создать фундаментальные исследования, не потерявшие актуальности и в наше время. В этой связи следует отметить прежде всего работы Э.Б. Генкиной и, в частности, ее монографию «Переход Советского государства к новой экономической политике (1921 — 1922)» (М., 1954).

«Оттепель» создала возможность преодоления догматических упрощенных трактовок сущности НЭПа и возврата к ее интерпретации в духе ленинской концепции. На новом этапе разработки этой проблемы, продолжавшемся до середины 1980-х гг., основополагающими для советской историографии стали работы В.П. Дмит-ренко, Ю.А. Полякова и М.И. Бахтина^[9]. В них НЭП трактовался как разработанный В.И. Лениным единый план построения социализма в СССР.

Большое внимание этой проблеме уделяли и политэкономы. В одном из наиболее фундаментальных курсов политической экономии, опубликованных в этот период, НЭП трактуется как экономическая политика, соответствующая переходному периоду от капитализма к социализму. «Эта политика, — констатируют авторы этого курса, — исходит из того, что для решения задач переходного периода необходимо использовать товарно-денежную форму отношений»^[10].

Во второй половине 1980-х — начале 1990-х гг. (в период перестройки) имел место бурный рост интереса к проблеме сущности НЭПа. Отечественные историки и экономисты пытались найти в НЭПе основополагающие идеи перестройки и даже предлагали использовать опыт НЭПа для решения серьезных экономических проблем, с которыми столкнулось советское общество. Такой подход формировался под влиянием трактовок НЭПа, которые давались М.С. Горбачевым^[11] и другими представителями партийногосударственного руководства страны. Характеризуя этот этап в отечественной историографии, современные исследователи признают, что «сама проблема смена курса экономической политики была превращена из объекта научного анализа в средство агитации и утверждения новых политических доктрин»^[12].

В качестве примера можно привести опенки НЭПа, которые давал в этот период историк В.П. Наумов. Он констатирует, что «существует много различных определений НЭПа», но самым точным считает формулировку В.И. Ленина, в соответствии с которой «суть новой экономической политики: максимальный подъем производительных сил и улучшение положения рабочих и крестьян»^[8].

Приоритет этой формулировки, по мысли В.П. Наумова, предопределяется тем, что она «отвечает гуманной сути социализма»^[14]. Он не отождествляет социально-экономическую и политическую ситуацию в нашей стране в 1920-е гг. с ситуацией второй половины 1980-х гг. («...речь не идет о восстановлении НЭПа. Другая историческая обстановка, другие исторические условия, другие задачи»)^[15]. В то же время, подчеркивает В.П. Наумов, «сходство с НЭПом не в частностях, не в видимых аналогиях, а в сущности ленинских принципов, применяемых партией и сегодня (в годы перестройки. — В.Д.)»^[16].

В.Г. Сироткин, ставший во второй половине 1980-х гг. широко известным благодаря своим ярким выступлениям в печати по проблемам российской истории, подчеркивает, что «НЭП — никакое не теоретическое и практическое отступление, вызванное чрезвычайными обстоятельствами Гражданской войны и иностранной интервенции, а творческое развитие марксизма на новом историческом витке эволюции человечества». Новая экономическая политика — результат пересмотра В.И. Лениным своих взглядов на социализм. Важнейшим моментом этого пересмотра является отказ от «ортодоксальной Марксовой концепции» пути к социализму и переход на позиции «революционного реформизма» в условиях, когда реализация доктрины мировой революции оказалась сомнительной. По мнению В. Г. Сироткина, «это была модель перестройки всей системы экономических и социальных отношений в мире, то есть революция, но не насильственная, а мирная, предполагающая синтез положительных сторон социализма и капитализма»^[17].

Отметим, что в этот период публиковались работы (правда, весьма немногочисленные), в которых советские исследователи давали более взвешенные оценки сущности НЭПа, свободные от рыночной эйфории и от отождествления НЭПа с социализмом.

Так, С.П. Первушин подчеркивал, что у НЭПа было две стороны. С одной стороны, он означал уступку частному капиталу и развитие свободной торговли. С другой стороны, НЭП обеспечивал «создание экономических и политических условий для успешного соревнования социалистического уклада с капиталистическим для вовлечения большинства населения в активное социалистическое строительство». По мнению этого автора, сущностной стороной была именно вторая, в то время как первая была «кратковременной, но в конкретных исторических условиях она была для нас крайне важна и необходима». По мере укрепления позиций социалистического уклада первая сторона «постепенно теряет значение, а вторая должна была получить условия для полного развития и проявления»^[18].

В постсоветский период теоретическое осмысление проблемы сущности НЭПа стало более объективным. Заметный вклад в углубление понимания сущности НЭПа и социально-экономических процессов, происходивших в СССР в 1920-е — начале 1930-х гг., внесли работы Р.А. Белоусова, Ю.П. Бокарева, Е.Г. Гимпель-сона, Ю.М. Голанда, В.И. Данилова-Данильяна, В.П. Дмитренко, В.A. May, И. Б. Орлова, А.С. Сенявского, С. В. Цакунова и ряда других российских историков и экономистов^{[19] [20] [21] [22] [23]}.

Как правило, в работах современных российских исследователей признается, что переход к НЭПу был тактической и временной мерой, на которую партийно-государственное руководство страны пошло в условиях глубочайшего экономического и политического кризиса, угрожавшего самим основам режима. В отечественной историографии все большее распространение стало получать понимание того, что влияние НЭПа на экономику и политику страны было ограниченным.

В современной отечественной историографии НЭПа уже нет преувеличенных оценок рыночных аспектов НЭПа, характерных для работ некоторых авторов, опубликованных в конце 1980-х — начале 1990-х гг. Так, например, известный российский исследователь истории НЭПа Р.А. Белоусов подчеркивает, что даже если видеть в новой экономической политике прежде всего переход (или возврат) к рынку, то «в то время речь шла не просто рынке, а о создании впервые в истории принципиально нового узла хозяйственного механизма, сочетающего в себе преимущества плана и рынка»^[24]. Обосновывая этот вывод, он ссылается на методологическое положение о соотношении плана и рынка при НЭПе, высказанное В.И. Лениным в письме к Г.М. Кржижановскому: «...новая экономическая политика не меняет единого государственного плана и не выходит из его рамок, а меняет подход к его осуществлению»^[25].

Новые акценты в осмыслении сущности НЭПа и причин успешности этой политики были сделаны и в работе В.И. Данилова-Да-нильяна «Бегство к рынку: десять лет спустя» (М., 2001). В этой связи отметим его вывод о том, что НЭП был скорее консервативной, чем радикальной политикой. «Военный коммунизм», по мысли этого автора, «не только не создал каких-либо новых устойчивых материальных структур в хозяйстве, но и не успел деформировать психологию основной массы трудящегося населения. Интерес к производительному труду не был утрачен, он только задремал. Чтобы разбудить его у крестьянина, достаточно было заменить продразверстку продналогом».

Успешность НЭПа, пишет В.И. Данилов-Данильян, в значительной мере обусловливалась тем, что «сельское хозяйство России 1921 года опиралось на традицию крестьянского труда — она была жива и действенна, на социальные структуры деревенской жизни — они сохранились, на землю — она принадлежала крестьянину и не была изуродована». Сельское хозяйство России в рассматриваемый период не зависело сколько-нибудь сильно ни от применения техники, ни от использования достижений химии и научной селекции и, следовательно, «расстояние между интересом и результатом составляло всего лишь один урожай». Поскольку основная часть населения была занята в сельском хозяйстве и смежных промыслах, «уже продналога хватило, чтобы радикально вывести всю экономику из кризиса». В.И. Данилов-Данильян делает вполне убедительный вывод о том, что «оздоровление хозяйства НЭП производил целиком и полностью в рамках сложившейся раньше материальной структуры, не слишком устойчивой и не обеспечивающей длительного экономического роста при сохранении базовых структурных соотношений»^[26].

Что касается современной зарубежной историографии, то в ней по-прежнему нередки утверждения о том, что НЭП был лишь возвратом к капитализму. Так, Б. Дмитришин (США) называет новую экономическую политику «ограниченным капиталистическим экспериментом», Р. Хилл (Ирландия) — «осторожным возвращением к капитализму»^[27]. Р. Пайпс (США) подчеркивает, что НЭП был экономической подачкой в целях сохранения власти большевиков. Подобно тому, как царское самодержавие откупалось от дворянства экономическими привилегиями, правящая партия большевиков, вводя НЭП, откупалась от возмущенного народа^[28].

Этот тезис, как известно, пропагандировался уже в первые годы осуществления этой политики троцкистами (в частности, Е. Преображенским), представителями «рабочей оппозиции», меньшевиками, эсерами, сменовеховцами. Известно также, что В.И. Ленин не соглашался с подобными трактовками. По его мнению, «экономически и политически НЭП вполне обеспечивает нам возможность постройки фундамента социалистической экономики». Дело «только в культурных силах пролетариата и его авангарда»^[29].

По мысли В.И. Ленина, одним из важнейших укладов советской экономики в условиях НЭПа должен был стать госкапитализм, который в переходный период от капитализма к социализму представляет собой более высокую форму экономических отношений, чем частный капитализм, позволяет обуздывать мелкотоварную стихию и использовать капиталистические отношения для решения задач социалистического строительства. В этой связи он подчеркивал, что государственный капитализм — это «тот капитализм, который мы можем и должны допустить, который мы можем и должны поставить в рамки, ибо капитализм этот необходим для широкого крестьянства и частного капитала, который должен торговать так, чтобы удовлетворять нужды крестьянства»^[30].

Аналитики, трактующие НЭП как возврат к капитализму, недооценивают тот факт, что партийно-государственное руководство страны с переходом к новой экономической политике не отказывалось от важнейших экономических принципов социализма. Этот тезис признается большинством как отечественных, так и зарубежных исследователей^[31].

Хотя попытки сводить сущность НЭПа к возврату к капитализму нередки в современной историографии, тем не менее им приходится все чаще конкурировать с концепцией «смешанной экономики». Представителями этой концепции экономика НЭПа рассматривается как совокупность различных укладов, важнейшими из которых являются капиталистический, социалистический и мелкотоварный. Все уклады мирно сосуществуют и дополняют друг друга. Недостатки государственного сектора компенсируются преимуществами капиталистического, а преимущества государственного сектора нейтрализуют теневые стороны частного капитализма. По мысли сторонников данной концепции, экономика с такой структурой характеризуется высокой эффективностью.

В таком духе сущность НЭПа трактует, например, американский автор Дж. Миллар. Он пишет, что «новая экономическая политика (НЭП) признавала сосуществование в Советском Союзе частного и государственного предпринимательства в течение неопределенного по продолжительности, но обязательного переходного периода. Таким образом, НЭП активизировал то, что в настоящее время было бы названо смешанной экономикой»^[32]. К.-Х. Руффман (ФРГ) соглашается с К. Тальхеймом (Западный Берлин) в том, что «экономический строй Советского Союза... в период НЭПа представлял собой смесь коллективизма и индивидуализма, рыночного хозяйства и центрально-управляемого хозяйства...»^[33]. Дж. Боффа также констатирует, что с переходом к НЭПу большевики «вступили в систему смешанной экономики, очертания которой ясно не видели сами»^[34]. Английский экономист М. Добб также называет экономику НЭПа «переходной смешанной системой», олицетворяющей государственный капитализм, но, правда, не связывает с этим обстоятельством сильные стороны НЭПа^[35]. Такой же точки зрения придерживается М. Эллман (Великобритания)^[36].

Сущность НЭПа с позиций концепции «смешанной экономики» трактуют и некоторые российские историки. Так, например, В.Г. Сироткин также подчеркивает, что переход к НЭПу означал курс на создание системы, которая «позднее получит название “смешанная экономика”»^[37].

К числу заслуживающих внимания попыток анализа НЭПа исходя из вышеупомянутой концепции относится работа М. Мирского «Смешанная экономика НЭПа и ее судьба». В ней подчеркивается, что в период НЭПа имело место «функционирование смешанной социалистическо-капиталистической экономики» и «экономическое сотрудничество между классами, слоями и социальными группами», а капитализм «не только не противоречил социалистической системе, но способствовал ее развитию»^[38]. М. Мирский пришел к выводу, что НЭП представлял собой новую экономическую структуру производительных сил общества, более развитую, чем капитализм.

Одним из центральных положений концепции, развиваемой М. Мирским, является утверждение о том, что «идеальное условие для возникновения, существования и развития НЭПа есть полное устранение капиталистических монополий...». Прогрессивность этой политики усматривается в том, что «НЭП наследует и развивает экономические отношения периода капитализма свободной конкуренции, в то время как монополии их полностью разрушают». М. Мирскому импонирует в НЭПе и то, что эта политика давала возможность мирного, эволюционного развития своей социально-экономической структуры общества. Исходя из этого он делает вывод, что «НЭП может стать формой развития других стран, особенно экономически отсталых»^[39].

Разумеется, аналитики, трактующие НЭП в категориях «смешанной экономики», правы в том, что экономика Советской России в переходный период от капитализма к социализму была многоукладной, причем важнейшими укладами были социалистический, мелкотоварный и частнокапиталистический. Верно и то, что ресурсы капиталистического сектора могли быть использованы и использовались для восстановления и дальнейшего развития советского хозяйства. В период НЭПа мелкие товаропроизводители (крестьяне, кустари) были избавлены от разорительной конкуренции со стороны монополий и крупных капиталистических предприятий, ибо таковых, как известно, не было. «Рациональным зерном» рассматриваемой концепции является также то, что ее сторонники вполне правомерно говорят о положительной роли индивидуальной трудовой деятельности и мелких предприятий. Есть достаточные основания считать, что «смешанная экономика» в конкретных исторических условиях, сложившихся в Советском государстве в 1920-е гг., была в целом эффективной.

И тем не менее в концепции «смешанной экономики» есть и слабые стороны. В самом деле, хотя советская экономика 1920-х гг. и обладала известной целостностью, все же отношения между социалистическим и капиталистическим укладами не были мирными. В переходный период шла борьба между антагонистическими формами хозяйства, находившая свое выражение и в классовой борьбе. Как известно, в годы НЭПа решался вопрос «кто кого?». Компромисс пролетарского государства с нэпманской буржуазией был вынужденным и временным. В политике ограничения и вытеснения капиталистических элементов широко использовались как административно-юридические, так и экономические методы^[40].

Авторы, анализирующие НЭП с позиций «смешанной экономики», склонны преувеличивать роль частного капиталистического предпринимательства в развитии советского хозяйства. На долю капиталистического сектора приходилось в 1926—1927 гг. лишь 14% валовой продукции промышленности. Удельный вес частного капитала в товарообороте оптовой торговли в 1925/26 г. составлял 7,9%^[41]. Значение капиталистического сектора в привлечении средств нэпманов для кредитования экономической деятельности также было невелико. Напротив, во многих случаях предприниматели и общества взаимного кредита пользовались государственными кредитными ресурсами.

При трактовке НЭПа в категориях «смешанной экономики» остается в тени тот факт, что для большевистских идеологов главным в НЭПе была борьба за построение фундамента социализма при обеспечении экономической смычки между рабочим классом и крестьянством. В.И. Ленин подчеркивал, что «сущность новой экономической политики есть союз пролетариата и крестьянства, сущность — в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем»^[1]. И такая смычка была действительно достигнута, что признается сторонниками рассматриваемой концепции. Так, М. Мирский пишет, что «для крестьянина России НЭП был наиболее подходящей экономической и социальной формой, которая давала ему возможность развивать свое хозяйство на основе товарных отношений, связывает его, однако, в социальном отношении с рабочим классом и советской системой...»^[43].

В то же время в современной историко-экономической литературе можно обнаружить попытки (правда, довольно редкие) отрицания самого факта существования «смешанной экономики» в годы НЭПа. Так, Г.Г. Богомазов и И.А. Благих пишут, что в этот период «в стране не существовало единой и тесно взаимосвязанной системы воспроизводства» и, следовательно, «не вполне корректно говорить о существовании... «смешанной экономики». При этом авторы имеют в виду то, что в сфере экономики, отнесенной к «командным высотам» (в частности, в крупной промышленности), действовал «прямой продуктообмен» (безналичные расчеты на основе цен, оторванных от стоимости), в то время как в других секторах обмен происходил по законам рынка»^[44].

На наш взгляд, такая точка зрения недостаточно аргументирована. В самом деле, хотя механизмы воспроизводства в разных секторах экономики в период НЭПа были неодинаковыми, тем не менее между укладами существовали экономические взаимосвязи и экономика обладала единством. Смешанный характер экономики в значительной мере обусловливается уже самим фактом существования многоукладности в рамках единой национальной хозяйственной системы. Что же касается типов механизмов воспроизводства в рамках отдельных укладов и секторов экономики, то между ними могут быть различия.

• [1] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 322.
• [2] См., например: Гусев С.И. Еще о новой экономической политике // Красная новь. 1921. № 3; Ларин Ю. О пределах приспособленности нашей экономической политики // Красная новь. 1921. № 4; Крицман Л. Новая экономическая политика и плановое распределение. М., 1922; Покровский М. Советская глава Советской истории // Большевик. 1924. № 14.
• [3] Прокопович С. Что дал России нэп // НЭП. Взгляд со стороны: сб. / Сост. В.В. Кудрявцев. М.: Московский рабочий, 1991. С. 22—23.
• [4] Пумпянский Л. Организация и работа советских трестов // НЭП. Взгляд со стороны. С. 107.
• [5] См. подробнее: Тетюшев В.И. Становление и развитие экономики СССР и буржуазные критики. М., 1987. С. 57.
• [6] Carr Е.Н. The October revolution: before and after. N.Y., 1971. P. 99.
• [7] История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). С. 246.
• [8] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 398.
• [9] Отметим, в частности, такие работы этих авторов, как: Бахтин М.И. Союз рабочих и крестьян в годы восстановления народного хозяйства (1921 — 1925). М., 1961; Дмитренко В.П. НЭП и построение социализма в СССР (к 60-летию X съезда партии). М, 1981; Поляков Ю.А. Переход к НЭПу и советское крестьянство. М., 1967; Поляков Ю.А., Дмитренко В.П. Переход к новой экономической политике. М., 1972.
• [10] Курс политической экономии / под ред. Н.А. Цаголова. Т. 2. М., 1974. С. 36.
• [11] См., например: Горбачев М.С. Путь Октября — путь первопроходцев // Страницы истории КПСС... С. 16, 17.
• [12] 1ЖБ: 1дрр: www.sgu.ru/files/nodes/9819/03.pdf
• [13] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 398.
• [14] Наумов В., Курин Л. Указ. соч. С. 96.
• [15] Наумов В., Курин Л. Указ. соч. С. 105. Сравн. тезис М.С. Горбачева о том, что «было бы ошибочным ставить знак равенства между НЭПом и тем, что делаем мы в настоящее время, находясь на принципиально иной ступени развития» (Горбачев М.С. Указ. соч. С. 16).
• [16] Наумов В., Курин Л. Указ. соч. С. 105. В.П. Наумов имеет в виду использование товарно-денежных отношений и стоимостных категорий, кооперации, сочетания личных и общественных интересов в хозяйственном строительстве, а также применение ленинских идей в «наступлении на бюрократизм, на диктат, административный произвол в экономике, социальной и духовной сферах...» (Там же. С. 105, 106).
• [17] Сироткин В.Г. Указ. соч. С. 179, 181.
• [18] Первушин С.П. НЭП и современность // Экономика и организация про
• [19] мышленного производства. 1988. № 10. С. 132—133.
• [20] См., например: Белоусов Р.А. Указ, соч.; Бокарев Ю.П. НЭП как самоорга-низующая и саморазрушаюшая система // НЭП: экономические, полити
• [21] ческие и социокультурные аспекты. М., 2006; Гимпельсон Е.Г. НЭП и со
• [22] ветская политическая система, 20-е гг. М., 2000; Голанд Ю.М. Дискуссии
• [23] экономической политике в годы денежной реформы 1921 — 1924. М., 2006; Данилов-Данилъян В.И. Бегство к рынку: десять лет спустя. М., 2001; НЭП: приобретения и потери / под ред. В.П. Дмитренко. М., 1994; May В. Реформы и догмы. 1914—1929. М., 1993; Орлов И.Б. Новая экономическая политика: история, опыт, проблемы. М., 1999; Сенявскии А.С. Новая экономическая политика: современные подходы и перспективы изучения // НЭП: экономические, политические и социокультурные аспекты. М., 2006; Цакунов С. В. В лабиринте доктрины. Из опыта разработки экономического курса страны в 1920-е гг. М., 1994.
• [24] Белоусов Р.А. Указ. соч. С. 288.
• [25] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 101.
• [26] Данилов-Данильян В. И. Указ. соч. С. 54, 55.
• [27] Dmytryshyn В. A history of Russia. New Jersey, 1977. P. 502; Hill R. The Soviet Union. Politics, economics and society. From Lenin to Gorbachev. L., 1985. P. 146.
• [28] Пайпс P. Россия при большевиках. M., 1997. С. 447.
• [29] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 60—61.
• [30] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 85—86.
• [31] См., например: Reiman М. Lenin, Stalin, Gorba?ev. Kontinuit?t und Br?che in der sowjetischen Geschichte. Hamburg, 1987. S. 109—111, 124.
• [32] Millar J.R. The ABCs of Soviet socialism. Urbana et al., 1981. P. 8.
• [33] Ruffman K.-H. Sowjetrussland. Struktur und Entfaltung einer Weltmacht. M?nchen, 1971. S. 104.
• [34] Боффа Дж. Указ. соч. С. 163.
• [35] Dobb М.Л. Op. cit. Р. 144—145.
• [36] Ellman М. The USSR in the 1990s: struggling out of stagnation. L., 1989. P. 7.
• [37] Сироткин В.Г. Указ. соч. С. 181.
• [38] Mirski М. Op. cit. Р. 34, 169.
• [39] Ibid. Р. 60-62.
• [40] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4. М., 1984. С. 262; Экономическая политика Советского государства в переходный период от капитализма к социализму / под ред. М.П. Кима. М., 1986. С. 122, 129; История социалистической экономики СССР. Т. 2. М., 1976. С. 181-182.
• [41] История социалистической экономики СССР... С. 177, 178.
• [42] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 322.
• [43] М1пШ М. Ор. ей. Р. 246.
• [44] Богомазов Г.Г., Благих И.А. Указ. соч. С. 542—543.