Конституционно-правовые основы становления и развития среднего класса и частной собственности в России

Устранение интегрирующего государственного начала, противостоящего индивидуализму субъектов гражданского общества, превращает гражданское общество в ничем не связанную совокупность индивидов, что способно привести к воцарению анархии^[1]. Здесь не будет ни государства, ни гражданского общества. История дает множество примеров, когда из-за ослабления или гибели государства общество погружалось в анархию и смуту со всеми сопутствующими им бедствиями и кровопролитиями. Достаточно вспомнить Россию конца XVI — начала XVII в. Самая яркая иллюстрация из новейшей отечественной истории — перестройка и реформы, которые привели к крушению Советского Союза.

Современное Российское государство вряд ли можно назвать сильным. Его социалистический предшественник был не в пример мощнее. Слабости нового российского государства сопутствует аморфность гражданского общества и процесса его формирования. Само же гражданское общество в существенной мере замещается его политическим суррогатом, формирующимся новой номенклатурой в форме создаваемых ею политических псевдообщественных организаций. Вместе с тем последовавшие за объявлением результатов выборов в Государственную Думу шестого созыва выступления оппозиции и несогласных в Москве и других регионах страны заставляют задуматься о постепенной замене псевдообщественных институтов полноценными институтами гражданского общества, что, несомненно, усилит процесс консолидации гражданского общества.

Некоторые исследователи феномена гражданского общества выдвигают в качестве наиболее общих идей и принципов любого гражданского общества, во-первых, экономическую свободу, многообразие форм собственности и рыночные отношения, во-вторых, безусловное признание и защиту естественных прав человека и гражданина, предполагающие равенство всех перед законом, в-третьих, наличие правового государства, основанного на принципе разделения и взаимодействия властей и невмешательства государства в частную жизнь.

Но можно ли утверждать, что граждане, личности представляют собой в общей совокупности народ? И что есть народ? В чем его отличие от нации, населения, общества? И можно ли считать гражданское общество высшей формой организации народа?

Существует много определений понятия «народ». Начнем с конституционно-правовой (политической)¹ трактовки понятия. Согласно Малой энциклопедии конституционного права народ — это население страны, организованное в государство; это субъект конституционного права, основной источник и носитель власти. В состав народа могут входить различные исторически сложившиеся на данной территории компактные нации, и тогда употребляется термин «многонациональный народ^{[2] [3]}.

Словарь по конституционному праву определяет народ (от древнеславянского «род») как совокупность лиц, происходящих от одного предка. Основные законы обычно игнорируют этнический аспект данного понятия, на что нередко прямо указывается (например: «Народ Узбекистана составляют граждане Республики Узбекистан независимо от их национальности» — ст. 8 Конституции Республики Узбекистан 1991 г.)^[4].

Идеи признания народа носителем суверенитета и высшим источником власти были разработаны еще в трудах Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо и других выдающихся мыслителей XVII—XVIII вв. Демократические революции этого исторического периода смели абсолютизм с его теориями божественного происхождения власти и утвердили народ как учредителя государства и носителя суверенитета.

В преамбуле Конституции РФ 1993 г. указывается, что этот документ принимает «многонациональный народ Российской Федерации», в ст. 3 закрепляется положение о том, что ее многонациональный народ является носителем суверенитета и единственным источником власти в России. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.

Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону. Упомянутые в Конституции РФ права народа конкретизируются в правах и свободах граждан, которые в своей совокупности и составляют народ. Надо бы при этом заметить, что эта конституционная зависимость довольно жесткая и универсальная: насколько реальны и реализуемые конституционные права и свободы, настолько сформирован и действительно существует субъект конституционного права — народ.

Диалектика гражданского общества и государства в данном случае трансформируется в диалектику народа и государства. Государство может «вбирать» в себя народ, формируя его суррогат, каким, по нашему мнению, был тотально огосударствленный советский народ.

Народ и его граждане обладают правом на сопротивление, о чем иногда говорится в конституциях и некоторых конституционных документах (США, Франции, Германии и др.). Например, Декларация независимости США 1776 г. провозглашает: «В случае если какая-либо форма правления становится губительной... народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье». Таким образом, официально признается право народа на изменение сложившейся политической системы, право народа на новую политическую реальность. Полагаем, для России понимание этого станет важным.

В настоящее время в законодательстве России об этом праве не упоминается, однако оно вытекает из природы естественного права и обретает свою силу как юридическая гарантия против узурпации власти.

Итак, в конституционном праве получили отражение следующие аспекты понятия «народ»:

• 1) народ — носитель суверенитета и источник власти (это широко распространенная старая формула, применяемая и в новейших конституциях)^[5];
• 2) народ — субъект конституционного права, обладающий учредительной властью. Этот аспект обычно отражен в преамбулах основных законов. Наиболее известна формулировка Конституции США 1787 г.: «Мы, народ Соединенных Штатов ... учреждаем и принимаем эту Конституцию для Соединенных Штатов Америки»;
• 3) народ — это избирательный корпус (например, «Президент Республики избирается народом» — п. 1 ст. 127 Конституции Польши 1997 г.)¹.

Обратим особое внимание на тот факт, что народ никогда не был категорией чисто юридической, равно как и человек сам по себе не рассматривается как категория юридическая.

В философском понимании народ — это: 1) исторически изменяющаяся общность людей, характеризующаяся общей исторической судьбой и общей идеей, способная по своему объективному положению решать основные проблемы данного конкретного общества; 2) все население определенной страны; 3) народные массы, включающие на конкретных этапах истории те классы и слои, которые по своему объективному положению способны участвовать в решении задач прогрессивного развития общества; 4) различные формы исторических общностей (племя, народность, нация); 5) совокупность элит той или иной страны, сформировавшихся и обнаруживаемых во всех существенных социально значимых отношениях^{[6] [7]}.

В социологическом понимании народ — это слои и классы общества, которые на данном историческом этапе участвуют в решении задач общественного развития^[8].

Под нацией (от лат. надо — род, рождение, происхождение, народ) понимается: 1) синоним понятия «народ»; 2) синоним понятия «государство»; именно в этом смысле данное слово используется, например, в названии универсальной международной организации по поддержанию мира — Организации Объединенных Наций; 3) этническая общность. Несовпадение содержания терминов «народ» и «нация» послужили для различных концепций суверенитета — народного и национального.

Отсюда можно сделать вывод о том, что понятия «нация» и «народ» могут совпадать, однако чаще всего народ состоит из множества живущих на территории одной страны наций; именно народ, а не конкретная нация в связи с этим является носителем суверенитета и обладателем права на изменение политической системы в случае ее глобального сбоя.

В годы Великой французской революции (1789—1791 гг.) «нация» означала страну, государство¹. И тогда же были введены понятия «национализм», «принцип национальности», согласно которым каждый народ суверенен и имеет право на образование своего государства. «Нация» и «государство» по своему смыслу были сближены именно на базе этнического значения^{[9] [10]}.

В Германии, напротив, сохранялось этническое значение нации. Из трудов И. Шиллера, И. Фихте, К. Маркса и Ф. Энгельса терминология перекочевала в русскую и советскую литературу^[11]. То же можно сказать о Швейцарии и Бельгии^[12].

Близки к подобному пониманию были К. Каутский и О. Бауэр, через труды которых эта терминология дошла до социал-демократов России, а затем и до большевиков, распространив свое влияние на всю первую половину XX в. Например, О. Бауэр выделял в нации общую культуру, общий язык, общность судьбы, происхождение^[13]. Для К. Каутского были важны культура, язык и территория^[14]. Кстати, именно воззрения О. Бауэра и К. Каутского, с которыми солидаризировался В. И. Ленин, стали со временем базой сталинского определения нации. Для И. В. Сталина «нация — это исторически сложившаяся общность языка, территории, экономической жизни и психологического склада, проявляющегося в особенности культуры». При этом он поставил условие: «...достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией»^[15]. В. И. Ленин при характеристике нации выделял территорию, экономику и язык^[16]. Но впоследствии в теории о национальном вопросе СССР десятилетия господствовал взгляд Сталина^[17].

Понятия нации и национальных движений являются для Запада ключевыми с момента своего возникновения в XVIII столетии. В XX в. эти понятия сделались ключевыми для всех человеческих обществ^[18]. «Притязания нации на интересы индивида, — писал И. Берлин, — основываются на том факте, что исключительно жизнь нации и ее история придают смысл всему, что представляет собой и что делает каждый ее представитель». Берлину вторит Дж. Мак: «Существует лишь несколько идеалов, за которые человек готов убивать других и добровольно отдать собственную жизнь. Один из таких идеалов — нация и ее защита в случае какой-либо угрозы»¹.

Однако идентичность нации не является величиной постоянной, а национализм — далеко не самая убедительная идеология на свете. Нация возникает, лишь когда группа людей признает себя нацией; а воззрения этих людей на собственную общность могут быть весьма переменчивыми. Вдобавок значимость приверженности нации в сравнении с прочими лояльностями может значительно колебаться на протяжении времени.

Иными словами, человек (народ) — это часть структуры гражданского общества, базовый элемент (атом) этой системы. Гражданское общество, на наш взгляд, это не только совокупность (организованная во времени и общественно-политическом пространстве) взаимодействующих друг с другом и развивающихся (в том числе самоорга-низовывающихся и организованных государством) элементов, но и часть государства в самом широком его смысле, а также часть системы общественно-политической организации государственной власти.

В такой постановке проблема определения и изучения гражданского общества как высшей формы организации народа получает новую интерпретацию.

Некоторые исследователи, например В. А. Четвернин, полагают, что гражданское общество — это сфера свободной, автономной активности, в которой действуют индивидуальные и коллективные субъекты, преследующие свои частные цели и интересы, и что отношения между ними не опосредованы публичной властью^{[19] [20]}. Это общество, в котором все становятся в равной мере свободными, обладающими естественными и неотчуждаемыми правами. Таким образом, гражданское общество является сложной системой, предполагающей взаимодействие организованных субъектов — людей, групп, коллективов, сообществ, и это взаимодействие означает объединение людей по социально-групповому, организационному и поселенческому принципам^[21].

Степень диссоциации общества наилучшим образом раскрывается понятием «аномия» (буквально — отсутствие закона). Понятие «аномия» ввел в оборот французский социолог Э. Дюркгейм, оно характеризует состояние общества, в котором преобладает равнодушие к законам вследствие утраты уважения и доверия к ним со стороны большинства населения. И как результат — либо их несоблюдение, либо злостное нарушение^[22].

Одна из главных причин аномии — господство в обществе ценностей индивидуального успеха, прежде всего богатства и власти, которые часто достигаются противозаконным путем. Поскольку большинство людей не могут позволить себе ни того, ни другого, возникает негативное отношение к существующим социальным нормам, дающим преимущества одним и лишающим их других. У многих появляется ощущение своей социальной невостребованности и ненужности, чувство пустоты жизни, крушения моральных устоев и целей. Особенно ярко аномия проявилась в 1990-е гг. в российском обществе, ее проявления очевидны и в настоящее время.

Именно с этим связан рост настроений авторитаризма, политического, национального и религиозного экстремизма, ксенофобии и т. п. Масштаб аномии не связан с законотворческой деятельностью: законов, в том числе хороших и строгих, может быть много, но в стране это ничего не меняет.

Определяющей чертой становления гражданского общества является социальная ответственность. Ее роль заключается в том, что ответственность как социальный феномен определяет пределы допустимой деятельности отдельных индивидов, групп, организаций в обществе. Это особенно важно в российских условиях, где крайне сложно проходит процесс разграничения общественного, государственного и личного.

Более того, ни о какой социальной ответственности населения в России сегодня говорить не приходится. Во многом это объясняется отсутствием социальной защищенности самого населения, кризисом самоидентификации среднего и низшего класса, отсутствием четкой и понятной стратификации общества, невозможностью государства реализовывать гарантированные законодательством (Конституцией России в первую очередь) социальные права и свободы человека и гражданина, что вызывает встречную негативную реакцию населения по отношению к власти, порождая правовой нигилизм и безразличие к происходящему в стране.

В известной мере можно говорить и о том, что единого народа — нации в современной России пока еще нет, а значит, не существует и полноценного источника государственной власти. На фоне этого формируются предпосылки произвольного толкования властью воли народа, в том числе в ходе выборов.

Если нет основы народа — гражданского общества, а то, что есть, либо крайне слабо и неразвито, либо искусственно сформировано государством, о правовой государственности, полагаем, говорить преждевременно. Наличие множества быстро меняющихся законов — это отнюдь не наличие подлинного права, которое имеет куда более глубокие социальные и политические основания, чем однобокая и чаще всего неуклюжая в плане законодательного выражения общезначимых социальных интересов деятельность органов представительной власти.

Если обратиться к лозунгам и политическим декларациям, в которых так или иначе эта тема затрагивается, то понятия «народ» и «гражданское общество» в России, к сожалению, рассматриваются как не зависящие друг от друга и не взаимосвязанные. Более того, народ политиками расценивается исключительно как электорат, интересующий их только накануне выборов. И это опять же следствие крайней слабости подлинного гражданского общества, имеющего политическое выражение в народе.

В целом власть, оперируя понятиями «народ» и «гражданское общество», либо не стремится разобраться в их сути, запутываясь и запутывая окружающих, либо, что тоже весьма вероятно, в какой-то мере намеренно манипулирует ими, в том числе и в политической практике.

Еще Гегель отмечал, что в тех случаях, когда образуется пропасть между несметными богатствами на одном полюсе общества и нищетой на другом, жизнь многих людей оказывается ниже необходимого уровня существования. Это, в свою очередь, ведет к утрате ощущения возможности обеспечивать свое существование собственным трудом и порождает паразитизм и социальное иждивенчество¹.

• [1] См.: Поздняков Э. А. Российское гражданское общество. Иллюзии и реальность // Политический класс. 2006. № 22. С. 6, 7.
• [2] Мы отождествляем конституционно-правовое и политическое понимание понятия «народ», поскольку конституционные нормы — лишь инструмент воплощения политических задач и целей власть имущих, а конституционное право — максимально политизированная отрасль права.
• [3] См.: Баглай М. В., Туманов В. А. Малая энциклопедия конституционного права. М„ 1998. С. 264.
• [4] См.: Конституционное право: словарь/отв. ред. В. В. Маклаков. М., 2001. С. 218.
• [5] Например, согласно ст. 1 Конституции Испании 1978 г. «национальный суверенитет принадлежит испанскому народу, от него исходят полномочия государства». Именно от имени народа выступают различные органы государства, например осуществляется правосудие («Правосудие отправляется именем народа» — ст. 101 Конституции Италии 1947 г.), помилование («Министр-президент от имени народа осуществляет право на помилование» — ч. 1 ст. 109 Конституции земли Гессен ФРГ).
• [6] См.: Конституционное право: словарь/отв. ред. В. В. Маклаков. С. 218.
• [7] См.: Философский словарь. М., 2008. С. 189.
• [8] См.: Социологический словарь. М., 2009. С. 253.
• [9] См.: Тишков В. А. О нации и национализме // Свободная мысль. 1996. № 3.
• [10] См.: Французская буржуазная революция. М., 1941. С. 537.
• [11] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 54, 55.
• [12] См.: Ренан Э. Что такое нация? СПб., 1888.
• [13] См.: Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. СПб., 1909. С. 135—142.
• [14] См.: Каутский К. Национализм и интернационализм. Пг., 1918. С. 7—33.
• [15] Сталин И. В. Марксизм и национально-колониальный вопрос. М., 1939. С. 6.
• [16] См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 24. С. 124.
• [17] См.: Абдулатипов Р. Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М., 2000. С. 44.
• [18] См.: Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности / пер. с англ. А. Башкирова. М., 2004. С. 216.
• [19] Berlin /. Nationalism: Past Neglect and Present Power// Partisan Review. 46. 1979. No. 3. P. 348; Mack J. Nationalism and the Self //The Psychohistory Review. Spring 1983. P. 47—48. См. об этом также: Smith A. D. National Identity. Reno, 1991. P. 143; Zelinsky W. Nation into State: The Shifting Symbolic Foundations of American Nationalism. Chapel Hill, 1988. P. 1.
• [20] См.: Четвернин В. А. Общество и государство // Феноменология государства. М., 2004. Вып. 2. С. 20.
• [21] См.: Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. С. 285, 315, 329; Четвернин В. А. Указ. соч. С. 22.
• [22] См., например: Сорокин В. В. Проблемы толкования права в современном гражданском обществе // Гражданин и право. 2010. № 6.