ДЖОН ДОС ПАССОС: ГОРИЗОНТЫ «ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО РОМАНА». ДРАМА РАДИКАЛА
Джон Дос Пассос, завоевавший при жизни статус классика и международное признание, создатель новаторского «экспериментального романа», — один из ярких представителей радикальной литературы. Его жизнь — пример разрыва с левыми идеями. Между тем, в 1938 г. Жан-Поль Сартр утверждал: «Я считаю Дос Пассоса крупнейшим писателем нашего времени». Эта оценка, конечно, небесспорна, но свидетельство высокого авторитета, которым Дос Пассос пользовался, особенно в 1920—30-е гг., как в США, так и за пределами своей страны.
Он был политизированным писателем, решительно тяготевшим к документализму. В качестве корреспондента неутомимо колесил по миру. Работал едва ли не во всех жанрах и как романист, и как драматург; был и критиком, и мастером путевого очерка, и публицистом, и, наконец, историком. Только документально-очерковые сочинения Дос Пассоса, которые не до конца освоены, составляют 18 томов.
ДОС ПАССОС И ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА: «ТРИ СОЛДАТА»
Джон Дос Пассос наряду с Хемингуэем, Фолкнером, Фицджеральдом, Стейнбеком, Вулфом, Уайлдером, Уорреном и др. принадлежал к тому блистательному поколению американских писателей, которые родились на переломе веков и выкристаллизовываются основы его политической философии. И хотя Дос Пасосу пришлось выслушать немало жестких упреков и наветов, время показало, что он дальновиднее иных своих соотечественников-ли-тераторов.
В первые послекризисные годы, особенно в пору Депрессии (1929—1933 гг.), Дос Пассос, как и следовало ожидать, — в рядах левых. Он выступает с радикальными заявлениями, декларируя свою солидарность с трудящимися жертвами кризиса. В 1931 г. вместе с Драйзером едет в Харлин, штат Кентукки, чтобы привлечь внимание общественности к бедственной участи шахтеров. В 1932 г. заявляет о поддержке кандидатов от компартии на президентских выборах, У.З. Фостера, Дж. Форда. В это время престиж Дос Пассоса исключительно высок; позднее Гренвилл Хикс, сам уже экс-радикал, свидетельствовал: «Никто не оказал большего, чем он, воздействия на поворот влево в среде интеллектуалов в начале 30-х годов».
Как всегда, Дос Пассос спешил туда, где было необходимо защитить свободу. В 1934 г. вместе с Хемингуэем он развернул компанию по спасению известного испанского художника-револю-ционера Кинтанильи, арестованного властями. В качестве члена Комиссии по защите прав политических заключенных на Юге Дос Пассос собирает деньги для освобождения четырех негров, брошенных за решетку расистами на основании Закона о неповиновении. Даже писатель Майкл Голд, идеолог компартии на культурном фронте, относившийся с подозрением к Дос Пассосу как «буржуазному интеллектуалу», готов был поверить, что тот «безоговорочно отдает себя делу служения обществу».
Однако именно 1930-е гг. показали, что некоторые громкие заявления «левого толка», подписи под документами, выступления в прессе на злобу дня далеко не всегда отражают глубинную писательскую философию, хотя акции такого рода приветствовались марксисткой критикой, а также в нашей стране. И Дос Пассос — тому пример. Радикализм и эмоциональность некоторых деклараций Дос Пассоса (что было нередко данью политической моде) не помешали ему сохранять независимость взглядов. Воздавая, например, должное коммунистам за их акции в защиту безработных и черных американцев, Дос Пассос не мог примириться с их фанатизмом, нетерпимостью к инакомыслящим, с их слепым следованием «линии Кремля». И в это время наибольшего «полевения» он не отождествляет себя с какой-либо партией. «Я погрузился в свой внутренний мир подобно Торо в его конкордском уединении», — констатировал Дос Пассос.
После прихода Гитлера к власти (1933), в условиях активизации американских крайне правых, для Дос Пассоса стала очевидной насущная необходимость отстаивать демократические ценности, «найти подлинные Соединенные Штаты». К середине 1930-х гг. он во все большей мере связывал надежды с реформаторским Новым курсом Рузвельта.
Как подчеркивалось, события в Испании нашли глубочайший отклик у писателей всего мира, в том числе и у Дос Пассоса.
Начало пути. Дос Пассос как творческая индивидуальность. Впечатления детства и юности нередко решающим образом определяют особенности писательской индивидуальности. Джон Дос Пассос (John Dos Passos, 1896—1970) был незаконнорожденным сыном Джона Рендольфа Дос Пассоса, юриста и бизнесмена португальского происхождения, ставшего влиятельным благодаря деньгам и дружбе с президентом Мак-Кинли. Мать писателя происходила из южной аристократической семьи. Дос Пассос рос, испытывая ущемленность, в достатке, путешествовал по миру, страдая от двусмысленности своего положения, пока родители не сочетались законными узами. Учился он в престижной школе Чоут скул (1907— 1911), с детства запоем читал, увлекался гуманитарными науками, был эрудитом по части европейской культуры. Но формировали его американские национальные традиции. Всю жизнь его кумиром оставался Уолт Уитмен, глашатай демократических идеалов. В философском плане он разделял идеи прагматизма. Его настольными книгами были труды Уильяма Джеймса, философа и психолога, брата писателя Генри Джеймса.
В 16 лет Дос Пассос — студент Гарварда. Через год после поступления он дебютирует в университетском журнале «Гарвард Мансли» как поэт и литературный критик. Среди ранних его рецензий был отклик на книгу однокашника Джона Рида «Восставшая Мексика». Следя за состоянием отечественной словесности, Дос Пассос упрекал ее за анемичность, оторванность от жизни, высказывал надежду на ее неизбежный подъем (статья «Против американской литературы», Against American Literature, 1916). В годы учебы в Гарварде он составил антологию «Восемь гарвардских поэтов» (Eight Harvard Poets, 1917).
Окончив университет, Дос Пассос отправляется в Испанию. Итогом этой поездки становится культурологический очерк «Молодая Испания», позднее переработанный в книгу «Росинант снова в пути» (Rosinante on the Road Again, 1922); пребывание на родине «Дон Кихота» определило устойчивый интерес Дос Пассоса к культуре испаноязычных стран. В дальнейшем он постоянно путешествовал по Европе, Ближнему Востоку, Северной и Южной Америке, Закавказью, России (1928), оставил несколько томов путевых очерков. Эти вояжи, погружение в историю и культуру разных стран, формировали основу его вырастающих из серьезных наблюдений, взвешенных оценок событий, происходящих в мире. Среди собратьев по перу Дос Пассос выделялся образованностью и эрудицией.
Но не только наблюдения путешественника и книги питали Дос Пассоса. Вскоре после вступления США в Первую мировую войну он записывается в армию и отправляется за океан в качестве водителя санитарной машины. Дос Пассос работает в медицинских частях Франции, Италии. Во Франции во время пребывания в военном лагере он делает наброски, планы своих будущих антивоенных книг. К этой поре относится встреча с Хемингуэем и начало их многолетних дружеских отношений. Дос Пассос находился в зоне боевых действий: столкнувшись с жестокой реальностью войны, он быстро расстается с ура-патриотическими настроениями.
«Если я в чем-то убежден, — суммировал он свои впечатления весной 1918 г., — так это в том, что национализм, патриотическая трескотня все более способствуют порабощению людей молохом войны... Патриотизм — маска, скрывающая алчность торговцев и амбиции честолюбцев. С помощью подобного оглупления людей толкают на то, чтобы жертвовать собой во имя воздвигнутого алтаря, вне зависимости от того, какому бесстыдному божку они поклоняются».
В дневнике Дос Пассос констатирует «отсутствие сострадания Америке», «пугающее равнодушие мыслящих людей». Это разительно контрастирует с живой активностью европейской интеллигенции.
Антивоенная тема: «Три солдата». После демобилизации Дос Пассос вместе с Хемингуэем, Фолкнером, Фицджеральдом оказывается в рядах «потерянного поколения». Об этом говорит его литературный дебют — роман «Посвящение молодого человека» (One Man’s Initiation, 1917—1920), герой которого Матин Хау, фигура во многом автобиографическая, испытывает острую неприязнь к войне. В этом произведении, еще незрелом, эскизном, близком к репортажу, Дос Пассос впервые использует ту экспериментальную технику повествования, которая позднее станет его фирменным знаком в романах 1920—30-х гг.
К ранним и весомым откликам на события войны относится второй роман Дос Пассоса «Три солдата» (Three Soldiers, 1923; рус. пер. 1924), принесший ему известность. Среди его художественных ориентиров был в те годы А. Барбюс, автор «Огня». В то же время, «дегероизируя» войну, Дос Пассос не давал прямых описаний боевых действий, батальных сцен, не стремился воздействовать на читателя, нагнетая картины крови и страданий.
Решающим и во многом новаторским стало изображение армии как огромной бездушной машины, «размалывающей» людей. Дос Пассос прослеживал судьбы трех героев, представителей разных профессий, призванных в армию из разных мест Америки и оказавшихся вместе в военной казарме: это торговец Дэн Фюзелли из Сан-Франциско, фермер Крисфильд из Индианы и музыкант Джон Эндрюс из Нью-Йорка. Все они заняты на тыловых работах.
Армейская дисциплина подавляет индивидуальность, низводя ее к общему массовому знаменателю.
Эндрюс, герой, которому отданы симпатии автора, приходит к убеждению, что цивилизация была «ничем иным, как огромной башней лицемерия». Человек искусства, мыслящий эмоциональными образами, он мечтает передать в музыке «всю боль искалеченной жизни», «жалкий ужас этой механизированной, превращенной в отрасль промышленной бойни». В условиях «бойни» люди уподоблены муравьям. Бунтуя против тюрьмы армейской машины, Эндрюс дезертирует.
Сами заголовки частей романа фиксируют фазы «воспитания» героев в тисках армейско-казарменной формовки.
Об отправке солдат на европейский театр боевых действий повествует часть, названная «Отливается форма». Первые разочарования, первый негативный опыт людей в военной форме запечатлены во второй части «Сплав остывает». Герои становятся винтиками огромного механизма — тема третьей части «Машины». Здесь речь идет о боевых операциях. Четвертая часть — «Ржавчина» — делает наглядной мысль романиста о том, что армейская система «проржавела». В пятой части — «Внешний мир» — рассказано о столкновении Эндрюса с реалиями мирной парижской действительности. Заключительная, шестая часть «Под колесами» акцентирует антивоенный пафос романа: Эндрюс предстает жертвой милитаристской системы.
Уже в этом романе налицо методология Дос Пассоса: его в большей мере интересуют общественные процессы, факторы, детерминирующие поведение человека, нежели тонкие психологические нюансы. В «Трех солдатах» обозначена глубинная гуманистическая тема писателя: защита личности от всех форм обесчелове-чивания и насилия. Она станет сквозной для многих произведений Дос Ниссоса, коренным принципом его жизненной философии.
Послевоенное десятилетие — плодотворная пора для Дос Пассоса, художника и гражданина. Расширяется сфера его общественных и литературных приоритетов. «Именно война сделала меня, как и некоторых других писателей, радикалом», — свидетельствовал он в 1928 г.
Дос Пассос и дело Сакко и Ванцетти. Драматической страницей в жизни писателя стало его участие в компании в защиту Сакко и Ванцетти.
Почти семь лет шла борьба за жизнь двух невинных людей. С ними солидаризировались многие писатели: Э. Синклер, Ш. Андерсон, М. Каули, К.Э. Портер, Дж. Хербст и др. Позднее вышла обширная антология художественных произведений, стихов, пьес, поэм, очерков и статей, посвященных Сакко и Ванцетти. В июне 1926 г. Дос Пассос посетил узников в тюрьме. В начале 1927 г. он опубликовал открытое письмо ректору Гарвардского университета Лоуренсу Лоуэллу, который как один из членов специального комитета, назначенного губернатором Массачусетса Фуллером, высказал отрицательное отношение к просьбе Сакко и Ванцетти о помиловании.
В трагическую ночь казни на электрическом стуле Сакко и Ванцетти с 22 на 23 августа 1927 г. Дос Пассос находился в рядах участников «вахты смерти» у ворот тюрьмы. Это стало для него жестоким личным потрясением. Он писал, что Америка расколота на «две нации». Судьба Сакко и Ванцетти вызвала международный резонанс. В США вышла специальная антология литературных откликов на это событие. А спустя несколько десятилетий Сакко и Ванцетти по вновь открывшимся обстоятельствам были посмертно реабилитированы.
Еще в 1926 г. Дос Пассос становится основателем и членом редколлегии левого журнала «Нью Мэссиз», наследником того самого журнала «Мэссиз», который в 1910-е гг. был очагом бунтарства и антимилитаризма.
Но даже в пору своего наибольшего «полевения» Дос Пассос никогда не примыкал ни к одной из политических партий. Он твердо декларировал независимость своей позиции, оставляя себе лишь одно право — высказывать правду.
