ПЕРСПЕКТИВЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

До сих пор мы говорили о том, что составляет суть наблюдаемых сегодня процессов. В данной главе мы не изменим общего направления, однако попытаемся обрисовать вектор их будущего развития. Выполнить эту задачу нам помогут свойства глобализации, которые, хотя и были уже озвучены, тем не менее не получили должного рассмотрения. Однако прежде чем приступить к столь амбициозной цели, нам нужно заранее извиниться перед читателем.

Проблема заключается в том, что, будучи частью, крайне сложно рассуждать о целом. По крайней мере, те, кто ныне вписан в новую платформу, не совсем ясно представляют себе, чем она является. Это извечная головная боль любого исследователя - находясь внутри, трудно взглянуть на свое окружение снаружи.

Это обстоятельство усугубляется тем, что мы пребываем не в статичном положении, но в постоянной трансформации своей среды и мира. Это означает, что кроме пункта отправления нам, по большому счету, больше ничего не известно. Пока нет никакой конечной станции, нет расписания и, хуже того, нет даже маршрута. Мы, конечно, не столь наивны, чтобы полагать, будто их и вправду нет. Просто теперь они находятся в недоступной для нас зоне, тем не менее, воздействуя на нас. Или выражаясь иначе - логика функционирования системы уже работает, но ее суть ни для кого не постижима.

Высказав подобные мысли, может показаться, будто не стоит и браться за решение поставленных вопросов. Но это было бы малодушием и, больше того, недальновидностью и неосмотрительностью. Да, мы не способны экстраполировать нынешние тенденции в грядущее - такой подход уничтожил бы все предыдущие рассуждения. Но нам даны другие подсказки и намеки, используя которые все-таки оказывается возможным немного заглянуть в будущее.

Первоначальный замысел предполагал совсем другое название для этой главы. И если бы мы его реализовали, то мы бы говорили о последствиях глобализации. Мы надеемся, что читателю понятно, почему мы все-таки изменили заголовок, равно и свои намерения. Заявлять о чем-то, что пока еще только слегка прорисовывается на горизонте, как о свершившемся факте просто преступно. Но если мы немного смещаем угол зрения, то все становится на свои места и обретает более или менее сносный вид, на что мы и рассчитываем.

Мы не претендуем на роль провидцев. Подобное намерение всегда сопряжено с риском быть осмеянными потомками. Стоит хотя бы посмотреть на предыдущие предсказания, как станет ясно, что подавляющая их часть не сбылась, а об удачных прогнозах трубят на каждом шагу, не понимая, что это в гораздо большей степени удача, нежели действительный дар. Хотя мы никого тут не судим.

В любом случае мы говорим преимущественно о настоящем. То есть располагая себя в нем, пытаемся посмотреть вдаль, при этом даже и не стараясь там оказаться. Будущее принадлежит всем нам, и кто мы такие, чтобы навязывать в его отношении свою точку зрения? По крайней мере, нам представляется, что такая позиция куда как более устойчива по сравнению с любой другой. Если, скажем, кто-нибудь обнаруживает у себя симптомы гриппа и делает на этом основании вывод о том, что и у других тоже может наблюдаться нечто подобное, то он не настолько неправ. И даже если его прогнозы оказываются неверны, то все, что остается - это история его болезни. А это уже не так и мало.

Наконец, как мы указывали на протяжении всего предшествовавшего текста, мы подстрахуем себя от нападок в наш адрес, снабдив данное исследование специальным приложением, в котором рассмотрим вопрос о том, существует ли глобализация в принципе. Слепая убежденность в своей правоте - плохое подспорье для любого ученого. И чтобы избежать подводных камней ничем не подкрепленной веры мы попробуем усомниться в собственных выводах и рассуждениях. Впрочем, это произойдет несколько позже. Пока же вернемся к нашим «баранам».

Данная глава вряд ли станет более последовательной, чем ее предшественницы. Все люди, включенные в новую систему, пока еще только ощупывают ее возможности и ограничения. Мы не представляем исключения в данном ряду. Напротив, это даже хорошо, что глобализация пока окончательно не оформилась, что оставляет нам немало места для маневра, а также потенциальные точки приложения наших сил с тем, чтобы направлять ее движение в нужном нам направлении. В сущности это также означает, что какого-то предопределенного порядка не наблюдается в принципе - пока просматривается исключительный разброд, который тем не менее с необходимостью приведет к более уравновешенной структуре, что и станет завершением интересующего нас предмета. Впрочем, не будем пока забегать далеко вперед, а обратимся к перспективам.

В первой и второй главах мы говорили о том, что глобализация является новой коммуникационной платформой, которая предоставляет поле для общения между людьми по некоторым правилам. Она является общей, свободной, открытой, доступной, постоянно изменяющейся и предоставляющей равное всем пространство системой. Теперь давайте более детально изучим данные ее характеристики, а также еще две, которые дополнят уже озвученные.

Во-первых, это система общая. Что это значит? Мы уже указывали на тот факт, что в действительности глобализация включает в себя далеко не всех жителей нашей планеты. То обстоятельство, что для пользования ею необходим некоторый уровень материального благополучия - справедливости ради стоит отметить постоянно снижающийся -не позволяет нам говорить о ней как о тотальной структуре, объемлющей собой всех и каждого, просто в силу бедности части человечества.

Поэтому «общая» не значит принадлежащая всем людям. В противном случае нужно было бы использовать другое слово. То, что мы тут имеем в виду, сводится к следующему. У глобализации нет хозяина, как и нет и гостей. Всякий, оказавшийся в ее пространстве, владеет ею в равной степени по сравнению со всеми остальными ее участниками. Именно поэтому, в частности, бессмысленно говорить о контроле отдельной страны над протекающими ныне процессами. Вне зависимости от того, какими ресурсами и возможностями обладает то или иное государство и даже их совокупности, у нее есть своя внутренняя логика, диктующая каждому, кто состоит ее членом, определенные правила поведения, мышления и чувствования.

В связи с этим нам было бы крайне полезно немного отвлечься для того, чтобы понять, что представляет собой эта внутренняя логика глобализации, особенно в свете тех перспектив, которые она с собой несет. Ведь должно быть понятно, что тот механизм, который движет ее процессами, сам по себе является неплохим предсказателем будущих перемен. Кроме того, он должен указывать на магистральный путь, которым она идет и, соответственно, ведет за собой нас.

Всякий раз, когда нам предоставляется пространство для маневра, у нас появляется ряд альтернатив. Само по себе их выделение - отдельная проблема для полноценного исследования. Мы отчасти коснемся ее, но пока нам важно совсем другое. Вопрос состоит в том, почему возникают одни пути, но не иные.

Приведем небольшой пример. Скажем, некто находится на железнодорожном вокзале в городе Новосибирск. У него есть выбор между некоторым количеством вариантов, куда ему можно поехать поездом. Заметьте, что и самолет, и автомобиль, и водный транспорт, и любой иной вид передвижения уже исключены. Рельсы по понятным причинам проложены не везде, а, следовательно, наш потенциальный пассажир не в состоянии оказаться, где ему угодно. То же самое касается времени в пути, промежуточных станций, удобства вагонов и многого другого.

В реальности получается так, что наш бедняга на самом деле заранее вписан в круг доступных ему альтернатив, которые он, между прочим, и не выбирал. Это некоторая иллюзия предпочтения, обусловленная самой системой и способами и механизмами ее функционирования. По большому счету это относится к любой подобной ситуации, но нам важно понять, как это связано с глобализацией. Есть ли в данной платформе нечто подобное описанному в случае с железнодорожным сообщением. Опять же обратите внимание, что и здесь речь идет о коммуникации.

Как уже должно было стать ясно, конечно, есть. Глобализация движется некоторым маршрутом, определяемым теми технологиями, которые были описаны во второй главе. Существует один небезынтересный вопрос о том, почему наш мир устроен так, а не как-нибудь иначе. В этой связи стоит снова обратиться за помощью к антропному принципу. Напомним, что он гласит, что та среда, которая нас окружает, должна была стать именно такой, какой мы ее и наблюдаем.

Люди нередко забывают о том, что пространство, в котором они проживают, приобрело свой нынешний вид вследствие ряда причин, в числе которых присутствуют и технологии, ими используемые. Вообразить себе альтернативу знакомому миру сложно, если, разумеется, исключить из возможных вариантов все прошлые его состояния. Однако этого, по большому счету, и не нужно. Единственное, что необходимо, это присмотреться к внутренней логике данного, которая и подскажет нам, почему происходят одни события, но не другие, отчего наша среда такова, какова она есть.

Как и в случае с нашим пассажиром, мы все отчасти находимся в его положении. Мы не можем направить свои стопы туда, куда только захотим. Хуже того, ситуация усугубляется тем, что и предположить некоторые иные пункты назначения мы попросту не в силах. Тот факт, что мы находимся в этом мире со всеми его свойствами и качествами, упорно тащит нас в заранее - в некотором, естественно, диапазоне - предопределенное место.

Давайте расширим нашу иллюстрацию. Если кто-то хочет куда-то поехать, то у него в действительности нет так уж и много вариантов. Например, можно вообразить себе гигантских роботов, которые бы шагали по специально предназначенным для них дорогам и таким образом перевозили бы людей туда, куда им вздумается. Неважно, было бы это удобно, целесообразно, выгодно, дешево и т.д., просто представьте себе нечто подобное. Однако такого транспорта нет. Есть самолеты, корабли, автомобили, а роботов нет. Сегодня, когда пишутся эти строки, мы не в состоянии перебраться из того же Новосибирска, скажем, в Нью-Йорк за два часа. Такова жизнь.

Мы часто игнорируем столь простые вещи, но они определяют наше бытие по всем направлениям. Глобализация в данном ряду не является исключением. Тот инструментарий, который образует ее базу, во многом обрисовывает и пути, которыми она может пойти. Но существуют также дополнительные факторы, которые еще сильнее зауживают доступные нам альтернативы.

Если вы находитесь на железнодорожном вокзале, то вы тем самым демонстрируете свою зависимость от предыдущих усилий данной индустрии по прокладке рельс в совершенно конкретных местах. Можно, конечно, сказать и о том, что сама эта деятельность вынуждена была и продолжает учитывать ряд параметров, с которыми она должна иметь дело и которые неизменяемы по ее прихоти, но оставим это досадное обстоятельство в стороне. Прошлое висит над всеми нами дамокловым мечом. Его нельзя сделать другим, оно уже состоялось, и, значит, его нужно некоторым образом учитывать.

Но кроме того есть еще один фактор, который плохо поддается объяснению, но который тем не менее крайне существенен в понимании внутренней логики любого процесса. Роботы, перевозящие людей на дальние и близкие расстояния, - это, подчеркнем, вообразимая перспектива. То есть мы способны себе это представить. Но подумайте о том, что нафантазировать невозможно. Вы, должно быть, удивитесь такой постановке вопроса, но он очень важен.

Проблема заключается в том, что вообразить мы в состоянии далеко не все. Это очень напоминает ситуацию с мертвыми и неизвестными, но оттого не менее талантливыми поэтами. В конце концов, прочесть стихи мы можем только тех литераторов, произведения которых присутствуют на книжных полках, где бы те ни находились. Все прочие плоды трудов человеческого гения в данной сфере лишены какого-либо представительства, а потому их нет даже как потенциальной вероятности. Находясь на железнодорожном вокзале или где бы то ни было еще, мы не думаем о том, чтобы слетать, скажем, на Венеру. Такие мысли не приходят к нам в голову, а если и появляются там, то лишь в связи с научно-фантастическими соображениями. Однако реальность еще более сурова.

Вообразить себе мы можем только то, что уже и так представлено в окружающей нас среде. Известная фраза о том, что нет ничего нового под Луной, лишена смысла только в том случае, если мы и вправду полагаем, будто человеческая выдумка имеет какие-то пределы. Но она тут же обретает его, если принять во внимание, что мы все находимся на ограниченной бесконечности.

Несмотря на то, что это звучит как оксюморон, это не так. На любом отрезке существует неограниченное, на самом деле бесконечное число других, а равно и точек. То есть диапазон заранее определен, но то, что будет происходить внутри него - нет. Подобный взгляд переносится в любую область человеческой жизни - от языка до поведения. Потому что всегда присутствует некий набор инструментов и черт, а количество их комбинаций, хотя и поддается вычислению, настолько велико, что пределом обычно пренебрегают.

Глобализация также вписывается в этот ряд. Но не только в смысле ограниченной бесконечности, айв отношении прошлого на нее влияния и наличного материала. То есть, по сути, куда попало она нас не ведет, но движется в некотором заранее заданном диапазоне возможностей. Проблема состоит в том, что отыскать их, будучи включенным, крайне сложно, если вообще осуществимо.

Собственно говоря, это и есть внутренняя логика глобализации. Те процессы, которые мы наблюдаем сегодня, с одной стороны, движимы прошлым, с другой - определяются наличным материалом, и с третьей - опираются только на то, что реализуемо. И если первые два положения понятны и без дальнейших рассуждений, то последний пункт нуждается в дополнительном рассмотрении.

Люди склонны смотреть на некоторые события в своей жизни с сожалением. С одной стороны, само это переживание есть результат соответствующих происшествий. Но есть и еще один весьма важный момент. С другой стороны, из каждой данной точки можно попасть только в определенное число следующих за ней. По сути, выбор всегда крайне ограничен. Если, скажем, вы сокрушаетесь по поводу потерянного кошелька, то стоит задаться вопросом о том, куда бы он мог попасть, не исчезни он вообще.

На первый взгляд такой подход очень подозрительно близко подходит к заявлениям о предопределенности. Однако ничего подобного тут нет. Предсказуемость жизни такова, что в ней почти не остается места для неожиданностей, особенно если знаешь основные траектории и принципы следования по ним. Просто число переменных настолько велико, что учесть их все вряд ли возможно, что и создает иллюзию случайности. И так происходит потому, что реализуемо далеко не все. Например, нельзя завтра встать с утра и получить крылья. С огромной долей вероятности, пробудившись, вы обнаружите их отсутствие, что, вообще говоря, более понятно. Если же они все-таки неким чудесным образом возникнут, то мы с вами живем в разных мирах.

Те средства, которыми располагает глобализация, и та история, которую она уже испытала на себе, а также те потенциальные пути, по которым реально ей пройти, и составляют ее внутреннюю логику. Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что этого слишком мало для понимания ее перспектив, но, по крайней мере, это хоть что-то. Выражаясь более откровенно, должно быть ясно, что дальнейшее развитие событий с огромной долей вероятности будет напоминать предыдущее, разумеется, не то, что случилось много лет назад, а начиная с момента возникновения рассматриваемого здесь феномена, т.е. с 1998-го по 2001-й год. Вопрос состоит только в том, что из предложенного - пусть и в столь усеченном виде - выберут сами люди. Ведь какой-то простор у них все-таки остается.

Теперь, вооружившись пониманием внутренней логики глобализации, мы можем позволить себе вернуться к первому ее свойству, а именно к общности. Как уже было отмечено, она означает отсутствие -если мы используем негативный тон выражения - у нее хозяев или наличие - если позитивный - власти у каждого ее участника. Говоря коротко, она никому не принадлежит.

Это позволяет нам понять ряд вытекающих отсюда следствий, а, значит, и дальнейшие перспективы глобализации. Прежде всего, будучи включенным в ее поток, каждый ее участник неизбежно вносит свой вклад в то, какой вид она приобретает. Подобное не обязательно должно осознаваться. Любой из нас некоторым образом ведет себя, что в итоге отражается на общем результате. Это очень напоминает потенциальную связь между взмахом крыльев бабочки на одном конце света и ураганом, им вызванном, на другом.

Конечно, сами вклады могут весьма серьезно отличаться друг от друга как по величине, так и длительности своего воздействия. Никто не станет спорить с тем, что сами участники неравны между собой именно в данном отношении. Существуют более серьезные узлы в общей системе, но даже самые малозначительные тем не менее являются неотъемлемой частью целого. Кроме того, очень многое зависит от личного желания что-то делать.

Разумеется, возникает небезынтересный вопрос о том, необходимо ли понимание своего вклада для конечного исхода или оно совершенно ни к чему. Проблема тут состоит в том, что вне зависимости от того, следим ли мы за своими поступками или нет, действовать нам все-таки приходится. Как указывалось выше, отказ от активности - это ее проявление. Поэтому нет никакой разницы в том, направляем ли мы себя куда-либо или нет. Оставляя за скобками желательные результаты, которые сами по себе весьма смутны и неопределенны, любой включенный в глобализацию творит ее наравне со всеми остальными, как предпринимая что-либо, так и нет.

Даже несмотря на то, что пути, в общем и целом, определены, также существуют и диапазоны колебаний внутри них. Мы не способны остановить время - оно в любом случае продолжит свое течение, и, таким образом, вынесет нас в те места, которые мы и создали своим действием или его противоположностью. Но есть и еще одна сторона данного качества глобализации.

В теории игр существуют такие, которые приводят к результатам с нулевой суммой. Это означает, что одни участники выигрывают, а другие пропорционально проигрывают или все они ничего не приобретают. Современные процессы очевидно не таковы. Дело в том, что и плохое, и хорошее, понимаемые именно таким образом, при общности платформы распространяются на каждого, кто присутствует в системе. Если, скажем, вы лишний раз проехались по городу на своем автомобиле вместо того, что пройтись пешком, то хуже стало всем, а не только вам. Если же вы посадили дерево, то все блага, которые оно дает, окажутся принадлежащими всем.

Впрочем, не все так просто. Как видно из приведенных примеров, и вредные, и полезные последствия чьих-либо акций или лености распространяются далеко не равномерно. Поездка на машине и кислород от дерева по своему воздействию на окружающих демонстрируют расходящиеся круги влияния. Так, поблизости от них ощущения будут ярче, а в отдалении способны померкнуть до почти нулевого уровня.

Если кто-то бросил камень посреди океана, то рябь от него будет заметнее рядом с эпицентром падения, тогда как при продвижении от точки погружения его в воду будет становиться все меньше и меньше, пока окончательно не растворится в других волнах и волнениях. Давайте присмотримся к этой аналогии внимательнее.

Все капли в океане с очевидностью связаны. То есть мы можем соединить, пусть и через множество передаточных звеньев, любую из них со всякой иной. Кроме того, они все составляют единое целое. И, наконец, как на поверхности, так и под ней существует огромное количество возмущений, которые и придают ему его окончательный вид.

Конечно, глобализация представляет собой лишь слабое подобие океана. Мы не имеем в виду масштабы, но именно организацию. Однако между ними есть и много общего. Как и в случае с водой, новая платформа связана во всех своих частях. Отдельные колебания затухают по мере своего распространения, тогда как другие получают дополнительный импульс со стороны соседних и даже отдаленных участников коммуникации. Будучи способной соединять какие угодно точки с любыми иными, эта система превращает всякий поступок в потенциально глобальное происшествие. Многое, разумеется, зависит от того, поддержат ли первоначальное возмущение те, кто им прямо, косвенно, а то и вовсе не затронут. Возвращаясь к поездке на автомобиле и посадке дерева, они могут стать событиями мирового масштаба, если их таковыми сделают.

Например, человек, совершающий благородный поступок, способен выложить акт своего деяния в Интернет, чем, в принципе, может вызвать положительную реакцию тех, кто к подобным поступкам неравнодушен. И если они окажутся в достаточной мере активными пропагандистами этого свершения, то оно станет глобальным. Да, очищенный воздух будет не доступен на далеком расстоянии от самого дерева, но осознание факта общего улучшения состояния атмосферы, а также доброй воли отдельных людей в состоянии продлевать рябь от этого события на сколь угодно длинные дистанции. Принимая во внимание то, что звеньев между участниками коммуникации не так уж и много - часто называется правило шести - все мы вовлекаемся в процесс.

Естественно, те же самые соображения годятся и для отрицательных по своим последствиям поступков. Впрочем, здесь нужно быть осторожными. Сам механизм оценки становится общим делом, что несколько усложняет задачу. Однако имея под рукой столь мощные инструменты общения, люди сегодня способны гораздо быстрее, чем это было раньше, договориться друг с другом и по поводу критериев, по которым они станут судить те или иные события.

Это, кстати, является одним из непреднамеренных последствий глобализации. Так или иначе, но мы получим новую систему оценок, не обязательно совпадающую с той, к которой мы привыкли в прошлые времена. Какой она будет, во многом зависит от описываемых свойств данной платформы, но можно сказать наверняка, что основное ядро критериев уже готово и только ждет своего часа для того, чтобы развернуться во всей своей тотальности.

Что еще означает общность? В прошлом люди разделяли разные верования и взгляды на мир. Будет невероятным преувеличением заявить о том, что они каким-то волшебным образом сойдутся в одной точке и станут представлять собой единое целое. Такое вряд ли когда-нибудь произойдет. Тем не менее процесс сближения, по крайней мере, в некоторых частях системы наблюдается уже сейчас. Понятно, что чьи-либо или совместно созданные воззрения не станут универсальными и всепроникающими. Это было бы слишком нелепо, хотя бы потому, что люди проживают в несхожих условиях. Но ясно также и то, что по отдельным вопросам и проблемам появится не то чтобы консенсус, но выработанные и разделяемые всеми критерии оценки.

То, как мы смотрим на мир, во многом определяет и то, как мы с ним взаимодействуем. Углы зрения сегодня в разных частях планеты приобретают одинаковые характеристики. То есть наши оценки более или менее начинают походить друг на друга. В некоторой степени это создает предпосылки для унификации, но, как и в случае с любой процедурой стандартизации, в ней есть и свои плюсы, как и свои недостатки. Как бы то ни было, но мировоззрения сближаются, обретая общие точки соприкосновения, тем самым, уменьшая почву для разногласий.

Общность разделяемых представлений о самых разных явлениях и предметах выступает в роли клейкого материала, который объединяет нас во всемирном масштабе, а также позволяет состояться другим свойствам глобализации. Но прежде чем приступить к ним, нам нужно рассмотреть те два, пока еще не названных, которые тем не менее представляют собой весьма существенные ее характеристики.

Глобализация по своей сути является неравновесной и безмаштабной системой. Что это значит? Во-первых, она балансирует между своим провалом и своим же успехом. Несмотря на то, что ее пути уже определены, в их числе есть и такие варианты, которые ведут к ее свертыванию, если не насильственному прекращению. Не стоит думать, будто у новой платформы есть какие-то очень влиятельные и грозные враги, которые плетут против нее интриги. Как было сказано, никто современными процессами не управляет, но они сами себя конституируют.

Неравновесность глобализации есть просто ее неотъемлемый атрибут, вписанный в сам способ ее функционирования. Давайте проведем одну историческую аналогию. Во времена становления капитализма каждый игрок той эпохи действовал или ленился на свой страх и риск. То, что сегодня представляется столь незыблемым и определяющим чуть ли не каждую сферу нашей жизни, вообще говоря, могло и не состояться.

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но если мы все-таки отважимся на подобный мыслительный эксперимент, то обнаружим, что ничего предопределенного, точнее, данного в том виде, в каком мы его знаем, нет. И если бы действующие лица того времени поступили бы как-то иначе, то и капитализма мы бы сейчас не наблюдали. Или, что будет несколько более корректно, он был бы другим.

Человеческое общество отчасти представляет собой совокупность взаимодействий между своими членами. Понятно, что согласовать воли, желания, мотивы, цели и задачи огромного числа людей сложно, что, тем не менее, происходит. На определенном уровне рассмотрения мы все являемся всего лишь социальными роботами, однако оставим в стороне столь радикальный взгляд. Что важно, так это то, что в данном месиве поступков могут возникать доминирующие и подчиненные течения. История не только предоставляет шансы, но порой и тащит.

В периоды массивных и значимых трансформаций новые платформы вызывают к себе повышенный интерес, тем самым привлекая к себе огромную энергию и пыл тех, кто в них принимает участие. Новообращенные всегда святее Папы Римского. Глобализации не так много лет, чтобы все эти бесконечные возмущения улеглись и приняли свой окончательный вид. Кроме того, далеко не каждый житель планеты включен в ее процессы, что оставляет солидным запас еще никак и ни в чем не реализованного потенциала.

Как известно, новые игрушки всегда поначалу настолько востребованы, что их умудряются использовать в любой ситуации, не обязательно к тому располагающей. Однако по прошествии некоторого времени они утрачивают львиную долю своей привлекательности и если и продолжают вызывать интерес, то лишь в случаях действительной необходимости. Нам как воздух нужны постоянно сменяющие друг друга свежие стимулы.

Для большинства людей глобализация представляет собой, как им кажется, неисчерпаемый ресурс новых возможностей. Бесконечные и в подавляющей части неудачные эксперименты проводятся с завидным упорством и столь же удручающей тщетностью. Платформа не является игрушкой, она призвана лишь опосредовать наше общение друг с другом, предоставляя поле для коммуникации с некоторым набором правил и норм поведения в ее границах.

Новизна нередко губит явление, ею обладающим. Впрочем, не стоит и драматизировать. Существование на грани вообще есть неотъемлемая черта бытия человека. Прошлое нельзя изменить, а будущего еще нет, поэтому мы все втиснуты в узкие рамки настоящего, которое настоятельно требует от нас каких-то действий. Мы проваливаемся в грядущее, не в состоянии там оказаться. Кроме того, ситуацию усугубляет наше невежество - никто не может точно сказать, что случится дальше, вследствие чего каждый вынужден вести себя на свой страх и риск.

Избыточная энергия в совокупности с неопределенностью будущего должна куда-то каналироваться. Чрезмерность общения есть очевидный результат такого сочетания. Люди постоянно коммуницируют между собой, но то, что происходит у нас на глазах, превосходит все предыдущие аналоги. Стоит хотя бы заглянуть в какую-нибудь социальную сеть, как вы убеждаетесь в том, что передается решительно все, что только может быть послано и транслировано. Конечно, подобное имеет право рассматриваться с разных сторон. Кто-то увидит в этом явное преимущество, тогда как другой - столь же очевидный дефект. Мы не пытаемся как-то оценить нынешнее положение вещей, но просто указываем на факт нестабильности. Это и означает неравновесность.

Безмасштабность дополняет первую характеристику и дает ей пространство для реализации. Как уже было указано, глобализация, по сути, не имеет границ. Это, конечно, не равносильно признанию ее бесконечности - напротив, она вписана в рамки по многим своим параметрам. Но важно то, что изнутри она кажется таковой. Причем это нисколько не зависит от количества ее участников, точнее, перестало как-то с ним соотноситься на определенном этапе ее развития. Например, тот факт, что на Земле появился очередной житель с «круглым» порядковым номером, ничего не меняет в вашей жизни. Нас уже так много, что это просто не имеет никакого значения.

Глобализация уже прошла точку невозврата, и отныне число включенных в нее само по себе вряд ли о чем-то говорит. Это приводит нас ко второй части феномена безмасштабности. По сути, любая платформа - это поле игры, но не в физическом смысле, а в ментальном. Новые элементы не меняют сами правила, но лишь присоединяются к ним и накладывают их на себя. Есть только критическое количество участников, по достижении которого их масса больше ничего не дает как таковая. Однако что выделяет сегодняшнюю ситуацию на фоне всех прочих - это отсутствие расстояний между людьми, точнее, уменьшение дистанций до невиданных прежде размеров.

Отмеченное выше правило «шести рук» означает, что вы или кто угодно другой можете связаться с любым иным через это число посредников. Точная ли это цифра или нет - не так уж и существенно. Но то, что она неплохо отражает способности системы по соединению своих членов друг с другом, не вызывает никакого сомнения. Мир - это не океан капель, раскиданных на далекие расстояния, а, скорее, плотный клубок нематериальных линий пересечения.

Вследствие подобных качеств безмасштабности она легко поглощает собой неравновесность. Если есть место для маневра и небольшие издержки по проведению опыта, то энергия довольно эффективно пускается в данное русло, не позволяя системе сломаться от собственной тяжести. Вообще говоря, платформа в принципе почти нематериальна. Правила и нормы находятся в головах, а не на физических носителях, хотя об этом мы еще скажем несколько слов в приложении. Как бы то ни было, но данные характеристики дополняют друг друга, что и делает глобализацию относительно устойчивой во времени и пространстве.

Во-вторых, глобализация означает свободу. Это касается многих вещей с ней связанных, но мы коснемся лишь некоторых. Прежде всего, это возможность и потенциальная площадка для выражения собственного мнения. Здесь было бы уместно провести аналогию с разговорным языком. Нецензурные выражения на самом деле являются частью любой коммуникационной системы, по сути, они укоренены в ней. Приемлемость или недопустимость тех или иных слов и выражений - это культурная регуляция использования данной структуры. Однако правила и нормы сами по себе не управляют ничем, кроме порядка внутри самого языка.

Поясним это на примере. Скажем, в русском языке будет не совсем верно следующее высказывание: «рама моема мамой». В принципе, тут нет ничего страшного. В конце концов, такая фраза понятна носителям и может применяться ими для описания соответствующего явления. Но она редка, если вообще встречается в чьей-либо речи. Но почему?

Во многом это связано с традицией. Помещение субъекта действия после объекта не принято. «Я обласкан ее вниманием» - фраза из разряда той же последовательности, однако она приемлема. А ее перевертыш -«ее внимание ласкает меня» - уже нет. Мы можем долго играть со словами, но ясно одно. Язык не регулирует само содержание выражения, но очень трепетно относится к внутренним своим нормам. И та же самая логика работает и в новой платформе.

Свобода здесь означает отсутствие регулирования, касающегося наполненности текста, т.е. его контента. Однако она автоматически сокращается в случае нарушения правил высказывания. Конечно, нам могут возразить в том духе, что смысл послания также подлежит цензуре. В конце концов, запрещены брань, оскорбления, мат, призывы к насилию или разжигание ненависти. Но такие границы в условиях глобализации, по большому счету, не играют никакой роли. Если вас прогоняют из одного места, всегда доступно другое, более толерантное - на ваш, разумеется, взгляд, а то и вовсе поощряющее такую вашу речь и, соответственно, ее основной посыл.

В действительности сегодня просто отсутствуют как физические, так и ментальные инструменты для того, чтобы хоть что-то изъять без того, чтобы на месте старого не возникло новое. Находясь в той же Сети, вы оказываетесь буквально нигде. Привязка к конкретному сайту - это условность, потому что, если вас из него выгонят, то у вас всегда остается возможность присоединиться к другому, а то и завести свой собственный.

Впрочем, это не означает, что цензура исчезла как таковая. Сама платформа является ею. Потому что как только человек подключается к ней, он автоматически берет на себя обязательства по исполнению и соблюдению всех правил ее функционирования. И в таком случае само редактирование может оказаться под запретом. Конечно, подобное звучит слишком странно. Обычно, говоря о регулировании, имели в виду именно изъятия и табу, но сегодня все поменялось местами. Отныне сами акты вандализма по отношению к тексту рассматриваются как преступные.

Но не будем заходить слишком далеко. Компиляции, коллажи, инсталляции - это во многом олицетворение современной эпохи. Сами по себе они нарушают озвученные правила. Однако ситуация сглаживается тем, что, как указывалось выше, фигура автора отчасти потеряла свое прежнее значение. Как только что-то оказывается в новой платформе, оно мгновенно становится общим достоянием. И отныне нет смысла предъявлять права на интеллектуальную собственность. В данной системе она весьма условна и гибка.

Свобода слова, таким образом, с одной стороны - в традиционном ее понимании - ничем не ограничена, но, с другой стороны, существует в рамках определенной системы, которая сама есть правила. Подобная амбивалентность в действительности балансирует саму себя. Говорить можно что угодно, но только так, чтобы это никого не оскорбило или задело. В остальном - полный произвол передатчика послания. Однако как быть с расположением текста?

Разумеется, не все сегменты глобальной системы потерпят вторжение того, что они прямо или косвенно запрещают. И если отсутствует цензура, то значит ли это, что любое сообщение может оказаться в любом же месте? С большой долей вероятности, нет. Современная платформа, устранив фигуру главного надзирателя или их группу, при этом ничуть не потеряла в контроле, по крайней мере, локально. Если мы рассматриваем глобализацию целиком, то никаких табу нет, но если мы обратим внимание на конкретные сайты, места и форумы, то, естественно, они наблюдаются.

Если человеку глубоко безразлично, где именно окажется его сообщение, тогда оно имеет все шансы возникнуть в каком-нибудь локусе этого гигантского пространства. Однако если ему важна аудитория, то в таком случае ему придется приспосабливаться к ней в соответствии с требованиями, которые она предъявляет для входящей в нее информации. Это очень сильно напоминает нашу повседневную жизнь. С одним человеком можно поговорить на одни темы, тогда как с другим - на иные. Что изменилось, так это потенциальные возможности нахождения единомышленников, которые отныне не просто существуют, но и вполне поддаются розыску.

Впрочем, свобода не сводится исключительно к тому, что мы в состоянии сказать. Она также распространяется на доступные маршруты и места посещений. То есть мы теперь никак не ограничены в том, где бы мы хотели очутиться. Если больше нет никаких границ, то наши передвижения отныне зависят только от нас самих.

Конечно, данный вид свободы имеет собственные пределы. Они, разумеется, не касаются сугубо информационной стороны дела, но зато пока еще крайне жестко сопряжены с физической мобильностью. Наши перемещения в пространстве - это тоже сообщения. Ими мы показываем, в частности, привлекательность для нас тех или иных мест. По понятным причинам все не могут оказаться вместе и рядом в одной и той же локации, например, если вам будет угодно, на тропическом острове. Но то же самое относится и к маршрутам, проиллюстрированным на примере железнодорожного вокзала, к пунктам назначения - не все они доступны, к способам транспортировки.

Несмотря на то, что мир открыт, о чем речь пойдет ниже, свобода передвижения в нем скована. Это обстоятельство обусловлено по большей части сопротивлением старой системы, т.е. существующей и функционирующей сегодня инфраструктуре. В девятнадцатом веке многим казалось, что право голоса, отданное простым людям, вызовет хаос в политической жизни страны, но ничего подобного не случилось. Переводя это на язык глобализации, нужно отметить, что нет никаких оснований полагать, будто отмена всех таможен и барьеров вызовет мгновенный коллапс современной транспортной системы. Банальный здравый смысл подсказывает, что далеко не все желают путешествовать в масштабах, грозящих подобной катастрофой.

Людям нередко хочется потенциальной возможности как таковой. При этом они не обязательно рассматривают ее как актуальную, демонстрируя собственную косность. Кроме того, тотальная свобода передвижения ставит перед будущим путешественником неприятную процедуру выбора. Потому что, во-первых, если все места одинаково доступны, то они и по сути становятся идентичными, а, во-вторых, чем больше опций, тем больше метаний между ними.

Здесь мы наблюдаем столкновение между старым порядком и новым, который пока еще не успел стать поистине мировым. Современные системы коммуникации как транспортировки явно противятся социальным инновациям. И несмотря на то, что то тут, то там мы видим примеры ломки прежних протоколов, они пока еще достаточно сильны, по крайней мере, для того, чтобы в значительной степени препятствовать свободе передвижения.

Отсюда вырисовывается очередная перспектива глобализации. Вне зависимости от своего происхождения и местожительства люди будут в состоянии оказываться и обитать там, где они захотят, или, что точнее, где они будут востребованы. Этот процесс уже разворачивается, однако он пока еще не получил полного своего воплощения в действительность.

Третий аспект свободы касается возможности собраний. Вообще создается впечатление, что мы все чаще оказываемся вместе виртуально, а не вживую. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов те встречи, которые задействуют соответствующую обстановку, но очень многие митинги стало реально и даже более эффективно проводить онлайн, а не пытаясь физически добраться до нужного вам лица.

Разумеется, живой разговор более информационно насыщен и демонстративен по сравнению с текстами и даже с камерами наших электронных устройств. Находясь перед лицом собеседника, трудно спрятать многое из того, что по-настоящему важно и существенно. Наши аппараты позволяют нам скрывать себя в той мере, в какой мы только пожелаем. Скажем, автор данной работы почти всегда отключает видеотрансляцию при пользовании программой онлайн-связи. Отчасти это объясняется появляющейся возможностью совершать другие дела - телефон же также помогал нам в этом. Но все-таки главное обоснование состоит в том, что новый этос поведения диктует нам иные манеры, отличные от моделей прошлого.

Зачем вообще куда-то идти или ждать кого-то, чтобы просто пообщаться? В любой момент и в любом месте мы теперь доступны друг для друга. И самое главное достоинство подобного положения вещей заключается в том, что никто не в состоянии запретить нам подобную коммуникацию. Свобода виртуальных собраний - а потенциально и самых настоящих - есть неотъемлемая черта глобализации.

Помимо прочего такая свобода дополняется возможностью откладывать сообщение на лучший момент, а то и игнорировать его вовсе. Любая встреча в таком случае оказывается словно разорванной в прежнем ее понимании. Запросы и ответы теперь не обязательно следуют друг за другом в строгой очередности, но представляют собой своеобразное попурри, смешение посланий, располагающихся так, как это удобно собеседникам.

Да, сугубо физически мы пока стеснены в свободе передвижений, а значит и собраний. Не все места на планете - оставляя за скобками действительно неудобные - сегодня потенциально доступны, но их число растет. Стоит вспомнить хотя бы о мобильных толпах, которые наводняют такие локации как супермаркеты, парковки, аэропорты и другие площадки, явно предназначенные для совершенно иных целей. Конечно, сами такие стихийные митинги тоже не несут в себе особого смысла, то почему бы не приписать его им?

Немаловажно также и то, что ныне координация самих собраний упростила их проведение. Если в прошлом людям приходилось заранее договариваться о месте встречи, а затем неукоснительно следовать достигнутому соглашению, то теперь вносить коррективы можно походя, по мере разворачивания самого процесса. Это делает сами митинги куда более гибкими и текучими чем прежде, а равно и более эфемерными и незримыми.

Хорошее собрание - эта такая встреча, на которой достигается компромисс. И это тоже стало проще осуществить, обладая современными средствами коммуникации. Помимо очевидного согласия на правила новой платформы и, естественно, присутствия в ней, людям стало легче находить точки соприкосновения потому, что сегодня пропала необходимость использовать тяжеловесные инструменты связи и критически упала стоимость отправки и приема сообщений. Если же все заранее знают, что никакого консенсуса не случится, то свидание отменяется с той же простотой, что и назначалось.

Подобное положение вещей само собой подмывает основы старого порядка, при котором планирование, а затем и следование протоколу были неотъемлемыми и критическими частями системы. Именно так до сих пор работает железная дорога, именно так функционирует воздушное сообщение, именно так перевозят людей водные виды транспорта. Единственным исключением - с некоторыми оговорками - в данном ряду выступает автомобиль. Конечно, он все еще очень сильно зависит от имеющихся полос, но движение по ним определяется рамочно и не претендует на прочерчивание точных маршрутов и пунктов назначения.

То же самое касается и свободы передвижения в эпоху глобализации. Она позволяет своим участникам избавиться от надзора и стать полноправными хозяевами своей судьбу, по крайней мере, в том, куда и как им отправляться. Понятно, что старая система никуда не исчезнет, особенно в одночасье, но ясно также и то, что она, скорее всего, станет более гибкой и податливой на требования своих пассажиров.

В качестве последнего вида свободы, предоставляемым глобализацией, мы рассмотрим возможность быть самим собой. Вообще говоря, такая постановка вопроса сама по себе несколько сомнительна. Разве способен человек быть кем-то иным, выходящим за рамки своего собственного существования? И да, и нет одновременно. Приглядимся внимательнее, почему это так.

Оставляя в стороне расхожие выражения о не своей шкуре, о потере самоконтроля, о шоковом состоянии, об аффективном поведении, нужно отметить, что все-таки бытие в качестве кого-то другого возможно, и что это далеко не редкость. Мы все порой сталкиваемся с некоторой формой отчуждения и от мира, и от самих себя. Вопрос только состоит в том, что значит «быть собой»?

Данная проблема настолько обширна, что лучшее из доступных нам решений заключается в кратком и поверхностном ее описании. Мы очень надеемся, что читатель поймет подобную нашу халатность и простит ее нам, потому что в противном случае нам бы пришлось здесь начинать новую книгу, что явно превышает объем этого исследования, а равно и его намерения. Так что позвольте приступить.

То, что делает нас самими собой, крайне неохотно поддается определению. Вообще говоря, сам концепт «Я» уже проблематичен. Что мы должны вписать в него, чтобы при сверке отметить галочками достаточное количество пунктов, соответствующих нашим о себе представлениям и получить достаточный бал? Такой опросник занял бы тома, если не библиотеки, и, все равно, ничего бы нам не дал. Если мы до сих пор не смогли определиться с собственной человечностью, то что уж говорить о каждой конкретной личности?

Впрочем, не все так плохо, как может представиться на первый взгляд. Никакого решения, конечно, нет и в помине, но есть то, что дает нам приблизительную картину наличного состояния дел. С одной стороны, наша уникальность есть продукт нашей биологической природы. Мы такие, какие мы есть, во многом благодаря унаследованному генетическому материалу. Вес, рост, комплекция, цвет глаз, волос и кожи, таланты, пристрастия и склонности - все это мы получаем вместе с рождением. Однако сам по себе этот набор - всего лишь потенциальность, а не готовый продукт, готовый к употреблению. Поэтому, с другой стороны, его некоторым образом обрабатывает общество, в котором мы живем. Последнее и есть ключ к нашей проблеме.

Можно, конечно, очень долго спорить о том, кем считает себя человек, и самое главное, какие для этого категории он использует. Чтобы излишне не усложнять нашу задачу, рассмотрим лишь одну черту, а именно интеллект. Всем нам худо-бедно известно, что это такое. Однако в действительности точного определения данной нашей характеристики не существует. Так случилось, разумеется, не потому, что данный предмет неинтересен - как раз напротив - а потому, что он плохо поддается формализации. Вследствие этого мы будем опираться на интуитивное представление о нем.

Но тогда возникает вопрос о том, откуда мы берем критерии, по которым в дальнейшем судим об уровне того или иного индивида, включая нас самих, по данному параметру. Было бы совершенно дико предположить, будто мы сами их и придумываем. Слова «умный» и «тупой» - оценочные по своей природе, и снова, чтобы вынести вердикт, нам необходимы какие-то ориентиры. Их-то нам и дает социум.

Люди, естественно, разнятся как по интеллекту, так и по прочим своим качествам, что и порождает невозможность точного определения как этой, так и многих иных черт.

Это касается чуть ли не всего спектра оценок. Даже наука - цитадель непредвзятости, рациональности и беспристрастности - страдает от того, что она также существует в рамках общества, а ее члены являются также частями социума. Кроме того, озвученные ее качества сами по себе нуждаются в критериях, которые тоже нужно откуда-то брать. Нет никакого конечного адресата, к которому мы могли бы обратиться за разъяснениями, почему мы судим так, а не иначе.

Но это только половина головоломки. Да, каждый из нас, усвоив некоторый набор оценок, отныне способен посмотреть на себя - неважно, насколько реалистично - и, соответственно, вынести вердикт. Сумма наших характеристик, в конечном счете, и станет частью наших же «Я». Но также должно быть понятно, что подобная картина не была бы полной без одной немаловажной детали. Она, собственно, и заключается в указанной объективности.

Обладание критериями суждений само по себе не помогает нам понять, кто мы такие. Мы можем обманывать себя, льстить себе, преувеличивать одни и преуменьшать другие свои качества, а также совершать иные подложные действия ради каких-то личных или даже чуждых нам целей. И все это постоянно имеет место быть. Но есть еще одна сторона дела. Скажем, вы смотритесь в зеркало и там видите себя. Со всей очевидностью ваше отражение - это далеко не вы, что бы вы там себе не думали. Это двумерная картинка, к тому же находящаяся на некотором от вас расстоянии и грешащая тем, что путает левую и правую части вашего тела. Зачем нам нужна эта иллюстрация?

Мы можем посмотреть на свои пальцы и убедиться в том, что они наши. И ровно то же самое касается и прочих видимых частей нашего организма. Но проблема в том, что наше собственное «Я» - это человек перед зеркалом, тогда как воспринимаем мы себя как отражение. Индивидуальность, что бы о ней ни говорили - эта та самая вторая составляющая нашего образа, но она дана нам всегда опосредованно, через усвоенные категории и понятия.

Таким образом, должно стать ясно, что «Я» - это набор критериев, которые были приняты на вооружение благодаря окружающей нас социальной среде и которые применяются в отношении человека перед зеркалом, но само оно - это отражение. Мы не льстим себе в том, что это хорошее объяснение, но другого потенциально нет, поэтому мы теперь вернемся к свободе выражения в эпоху глобализации.

Обычно предполагается, будто есть режимы, препятствующие самораскрытию человека - неважно посредством чего именно, а также те, что, напротив, благоприятствуют этому - в том же диапазоне возможных критериев. Это в корне неверное представление. И если с обществами, которые практикуют жесткий контроль над индивидом, все более или менее понятно, но их визави отчего-то мнятся свободными, тогда как на деле, или лучше сказать, имплицитно таковыми не являются. Но почему?

Это происходит в силу уже не раз упоминавшегося антропного принципа. Проблема состоит в том, что мир, каким бы свободным он ни был, всегда предоставляет нам только часть возможностей, те, которые в его рамках доступны. То, чего в нем нет, априори не рассматривается как потенциальный материал, в нашем случае выстраивания своего образа «Я».

Конечно, среди имеющегося репертуара можно предоставить выбор или ограничить его. Именно это и полагают за свободу. Но загвоздка в том, что, даже никак не контролируя человека, социальный мир помещает его в жесткие рамки доступного. Носить ирокезы или нет - это не альтернативы, а всего лишь наличные опции. Можно запретить такой тип прически или позволить его, но это ничего не меняет в сущности рассматриваемого феномена. Главная партия по-прежнему принадлежит актуальному. Однако что тут нам дает глобализация?

Во-первых, она расширяет доступный диапазон способов самовыражения. Конечно, он, все равно, не дотягивает до статуса абсолютной свободы, но он гораздо ближе к ней, чем в любые предшествующие эпохи. Сегодня мы способны узнать о самых разных практиках демонстрации своего «Я», по крайней мере, о тех, что уже где-то существуют, и, соответственно, применить их к себе, как наиболее нам подходящие. Здесь, впрочем, встает вопрос о самом критерии уместности, но мы пока им пренебрежем.

Глобализация, вообще говоря, имеет довольно амбивалентный характер. С одной стороны, она унифицирует, с другой - вносит разнообразие. Но самое удивительное заключается в том, что эти две тенденции сосуществуют друг с другом, а не борются. Да, многие вещи и явления становятся до рези в глазах одинаковыми, но также да, отныне любому доступны такие инструменты, которые прежде были не то, чтобы недоступны, но и неизвестны в принципе.

И, во-вторых. Глобализация расширяет диапазон самих критериев. Разумеется, они не исчезают полностью - такое попросту невозможно -но их масштаб и их количество отныне значительно превышают те, что когда-либо наблюдались в прошлом. Выражаясь образно, зеркало теперь куда как больше и, кроме того, охватывает не только фронт отражаемого, но и все прочие стороны, хотя и продолжая путать левое и правое.

Огромную роль в данном процессе играет понятие относительности. Зная, что в других местах жизнь устроена иначе - не похоже, но не ложно - можно критически посмотреть на свой собственный режим и попробовать его преобразовать или оставить в неприкосновенности. Чего бы ни пожелал человек - меняться или нет - отныне ему доступно и то и другое. В этом смысле мы все теперь свободнее чем прежде. Но, кроме того, новые критерии позволяют проанализировать уже имеющееся «Я» с до сих пор незнакомых позиций и узнать о себе что-то новое.

Таким образом, свобода самовыражения действует сразу по двум направлениям. С одной стороны, она расширяет доступный нам арсенал средств и инструментов. А с другой - дает дополнительные - потому что она не уничтожает старые - критерии оценки. В реальности это создает почти полное отсутствие суждения как такового, по крайней мере, в узком его понимании. Если все наличное в мире приемлемо, то нет никакого смысла в том, что выносить хоть какой-то вердикт. Конечно, сохраняются некоторые местные особенности, которые просто в силу их тотальности и укорененности в среде невозможно игнорировать, но в остальном грани стираются.

«Я» современных людей, подключенных к системе, сегодня значительно богаче и разноцветнее, чем это было в прошлом. Но в то же время оно и более унифицировано тем обстоятельством, что используемая им платформа одна на всех. Впрочем, важно обратить внимание также и на следующие результаты подобной свободы.

Во-первых, быть оригинальным - что бы под этим не подразумевалось - отныне крайне сложно. Ни средства выражения, ни критерии оценки теперь не уникальны, потому что доступны всем и каждому. Если человек хочет выделиться, ему будет очень сложно это сделать. Разумеется, в отдельных местах это не доставит никаких трудностей, но на глобальной арене все уже и так присутствует, все уже и так представлено. Однажды автор данной работы обсуждал со своими студентами возможность снять такой ролик, который бы набрал огромное количество просмотров. Перечислялись самые разные варианты, но в итоге все сошлись во мнении, что какой бы клип мы не придумали, нечто подобное уже, скорее всего, есть на просторах Интернета, хотя, конечно, все зависит от упоминавшегося размера квадратов, с помощью которых описывается круг. Информации много, что практически и фактически означает существование, по крайней мере, похожего на то, что представляет собой любой индивид.

Во-вторых, несмотря на свободу, она тем не менее в некоторых сегментах новой платформы подавляется. Мы уже писали выше о возможности бранной речи: где-то она допустима, тогда как в других местах -нет. Сообщества, возникающие в рамках глобализации, разнообразны, но они потому и являются уникальными образованиями, что накладывают свою собственную цензуру на ничем не ограниченный простор для деятельности. Если некто состоит в террористической ячейке, то для него будет крайне проблематичны пацифистские взгляды. По сути, это означает изменение своего образа «Я» в соответствии с имеющимся и принимаемым - добровольно или нет - образцом. Это подводит нас к следующему результату.

В-третьих, несмотря на резкое увеличение количества групп, в которые потенциально может вступить человек, тем не менее их число не бесконечно. Быть членом того или иного коллектива всегда означает принятие на себя ряда правил и обязательств по отношению к другим участникам, к самому сообществу, а также к себе. Конечно, в данном смысле свобода быть таким, каким человек желает, расширяется. К тому же он всегда в состоянии организовать свой собственный клуб. Впрочем, эти факты не умаляют того обстоятельства, что ограничения все же существуют. Просто так в системе быть нельзя - нужно непременно к чему-то присоединиться, в противном случае пропадает какая-либо оправданность нахождения в новой платформе, ведь она и создана для того, чтобы коммуницировать. Разумеется, остается вариант дрейфа по периферии, но, как мы писали выше, ее нет, поэтому быть частью чего-то необходимо.

Собственно говоря, озвученные результаты не столь уж и новы. Человек во все времена стремился и принадлежать, и отличаться. Всех женщин не зовут Ирами, равно как и мужчин - Егорами, хотя это и было бы невероятно удобно. Напротив, мы нередко гордимся своими именами, вопреки тому, что прекрасно понимаем, что существуют и другие люди, также их носящие. Сегодня репертуар больше, но и публика шире. В данном смысле увеличились скорее масштабы, но качественно мало что изменилось.

Разобравшись со свободой, которую предоставляет включенным в нее глобализация, мы теперь переходим к следующей ее характеристике, а именно открытости. Она, как станет понятно ниже, в некоторой степени противоречит своей предшественнице, но это только видимое противостояние. В реальности они, а равно и все прочие черты новой платформы очень хорошо друг друга дополняют.

Что представляет собой открытый мир? Здесь возможны два варианта ответа, которые мы последовательно и рассмотрим. Первая альтернатива - отсутствие физических преград для перемещения. Люди, товары, болезни, деньги, животные и вообще, все, что способно передвигаться -и самостоятельно, и нет - оказываются в неразмеченном на сегменты пространстве, каждая часть которого доступна в качестве либо промежуточного пункта, либо конечного.

В этом смысле весьма показательны миграции птиц. Они спокойно покидают одни места и направляются в другие, совершая попутно остановки или предпочитая добираться до пункта назначения сразу. У них нет таможен, паспортов, досмотра багажа и т.п. вещей, с которыми сопряжены путешествия у людей. В то же время они ограничены инстинктом и свойствами тех локаций, куда или откуда они отбывают.

В данном отношении человек пока гораздо более скован. Помимо упоминавшихся трудностей, сопряженных с наличной транспортной системой, существует ряд препятствий искусственного характера. Мир поделен на части, каждая из которых устанавливает свои правила поведения на ее территории, что фактически означает и нормы входа-выхода по ее периметру. Впрочем, тут нужно иметь в виду не столько физические преграды, сколько ментальные.

До сих пор все мы являемся заложниками тех мест, на которых мы и проживаем. Мы привыкли рассматривать мир как разделенный надвое -здесь и снаружи. Существуют внутригосударственные перемещения и заграничные поездки. Кроме того, мы придаем особое значение материкам и транспортной доступности определенных локаций. Все это создает в наших головах карту, отчасти совпадающую с реальностью, но также и отличающуюся от нее.

Для людей новой эпохи не существует границ. Они способны перемещаться так и туда, как и куда им угодно - в рамках, естественно, наличной системы. Непременные сложности и неудобства путешествий их нисколько не останавливают, но, напротив, являются неотъемлемой частью их мобильности. По сути, местом их жительства является само транспортное средство или временные пристанища в виде номеров в гостиницах, хостелах, просто в гостях. Сугубо физическая открытость мира - это отсутствие ментальных таможен и постов. Любые иные преграды некоторым образом преодолимы и проницаемы, что не оставляет ни одного уголка на площади нашей планеты недоступным.

Но есть также и вторая альтернатива открытости, гораздо более сложная и комплексная. Это отсутствие барьеров. И оно двояко. С одной стороны, для входа в новую систему. По понятным причинам совершенное их уничтожение попросту невозможно. Всякая платформа требует определенного набора инструментов для пользования ею. Если вы ими не обладаете, то и не сможете в нее попасть. Так, например, долгое и комфортное пребывание за границей предполагает ваше знание соответствующего языка, без навыков в котором вам придется несладко.

То же самое касается и глобализации. Без ряда умений и способов мышления, а также ряда инструментов, она окажется для вас пустым звуком. Но, кроме того, она также требует некоторых, если так можно выразиться, механизмов, которые осуществляют ваше к ней подключение. Наиболее ярко это демонстрирует Сеть, для входа в которую нужно иметь хотя бы компьютер, а также точку доступа.

Тем не менее данные требования настолько малы, что ими, по большому счету, можно и пренебречь. И хотя люди склонны забывать о том, что пользование системой, вообще говоря, всегда сопряжено с наличием определенных навыков, в новой среде они минимальны, что делает ее самой демократичной на данный момент. Но важно даже не это.

Суть глобализации состоит в том, что ее просторы никем не охраняются. То есть границы отсутствуют как таковые. Разумеется, умения пользования ею все еще необходимы, но они не критичны. Присутствующим внутри, по большому счету, все равно, кто присоединяется к ним, по каким причинам и когда. Естественно, некоторые игроки приветствуются особо, другие также тщательно игнорируются, все прочие же просто фиксируются, если вообще удостаиваются подобной чести. Однако запретить кому-либо войти в платформу нельзя. Контроль осуществляется в отдельных локусах, но и там он носит, скорее, декларативный характер, нежели чем регулирующий или табуирующий.

Вторая сторона отсутствия барьеров более интересна. Вопрос тут ставится следующим образом, а возможен ли выход из глобализации? На первый взгляд кажется, что он лишен какого-либо смысла. Если попадание внутрь свободно, то и изъятие себя из системы не должно представлять трудностей. Впрочем, это не совсем так.

Прежде всего, человек, вкусивший какого-либо плода, не так легко расстанется с теми выгодами, которые тот дает. Попробуйте отказаться от мобильной связи хотя бы на день, и вы убедитесь, что это вызывает по преимуществу негативные реакции, хотя вам не обязательно должны звонить или писать сообщения, да и вы сами тоже ничего подобного делать не принуждены. Зависимость от средств коммуникации - это очень серьезный аргумент в пользу их использования, а также распространения. К тому же нелишне будет добавить, что некоторые интеракции вообще не представимы за пределами сложившейся инфраструктуры. Многие люди сегодня попросту не имеют обычных телефонов, зато обладают сотовыми.

С этой точки зрения отказ от платформы выглядит как ретроградство. Никто не станет спорить с тем, что прожить можно и без нее, будучи членом другой системы. Но распространенность новых средств коммуникации - там, где это имеет место быть - такова, что отключиться полностью сложно. В противном случае вам придется сообщать всем своим потенциальным адресатам, каким иным способом с вами связываться. И не факт, что они согласятся или что они располагают этими альтернативными механизмами. Потенциально такой демарш будет значить лишь одно - ваше демонстративное нежелание пользоваться привычным, что, как правило, наводит на некоторые размышления, не всегда, отметим, лестного толка.

Однако, как нам всем известно, ничего страшного в таком отказе в принципе нет. Значительно более существенным фактором, осложняющим выход, является привычка. Ментально те люди, которые уже вступили в стройные ряды приверженцев или хотя бы членов глобализации, представляют собой лишний элемент в любой иной структуре. Пока, как не раз отмечалось, жизнь вне новой платформы все еще возможна. Вспомните о примере коллеги автора данной работы по поиску недостающих строф в стихотворении А.С. Пушкина. Этот вариант еще действует.

Но как быть тем, кто привык к иному положению вещей, к иной структуре бытия? Это все равно что, зная русский язык, оказаться в Китае. Кто-то из жителей этой страны наверняка поймет вас, но для всех остальных вы будете представлять в лучшем случае пустое место в коммуникации. Потому что ни сообщить, ни принять послание вы не способны. Многие люди, давно имеющие дело с компьютером, набирают тексты гораздо быстрее, чем пишут их от руки. Кроме того, результат использования техники значительно лучше того, что выходит при применении бумаги и ручки. Это ярко свидетельствует о том, что мир тех, кто привык к клавиатуре, совсем другой по сравнению с теми, кто ее не освоил.

Мы не собираемся как-то оценивать нынешнее и прошлое положения вещей, но они действительно разные. Трагические случаи, когда красавиц обливали кислотой и они теряли свою былую привлекательность, показывают, как трудно, почти невыносимо человеку, привыкшему рассматривать себя определенным образом, менять собственные представления о себе. Оба мира бывают жестоки по отношению к пришлым и чужакам. И они просто своим устройством наказывают тех, кто не подходит под их стандарты. Поэтому, как и всякое иное пристрастие, как любая модель среды, новая платформа не позволяет быстро и безболезненно себя покинуть.

Помимо прочего, нелишне будет указать и на тот факт, что само мышление человека заточено под ту систему коммуникации, которую он использует чаще всего. Сегодня мир еще расколот надвое. Не все практики и режимы глобализации проникли во все сферы нашей жизни, но существует огромное количество людей, которые больше не способны понимать своих соседей по планете вследствие иной ментальной структуры. И они являются представителями обоих лагерей.

Наконец, общение - это всегда удел, по крайней мере, двоих людей. В реальности же требуется значительно большее число. И чем выше показатель носителей соответствующего языка, тем лучше. Глобализация сегодня охватывает огромное количество индивидов, превышающее любую языковую систему и, как будто этого мало, постоянно растущее. Они представлены всеми континентами, расами, воззрениями, идеалами и т.д. И выйти из подобной платформы означает все это потерять и снова вернуться в узкий мир ближайшего окружения.

Тем не менее стоит подчеркнуть, что выход, конечно, никто не запрещает. Мужчины могут стать женщинами, и наоборот, а тем, кто остается с урожденным полом, по сути, нечего им сказать. Каждый человек волен поступать так, как ему заблагорассудится, особенно в эпоху глобализации, если, разумеется, он никак не затрагивает и не ущемляет интересы других.

Однако остается еще один вопрос, касающийся исключительно технических особенностей оболочки платформы. Если попадание и покидание ее свободны, то как быть с пребыванием внутри нее? Ограничено ли оно некоторым образом или нет? И если да, то как именно?

Как мы написали выше, перемещения в данной среде никак не регламентированы. Человек волен посещать те места, которые он пожелает. То же самое касается и времени его нахождения на тех или иных ресурсах. Конечно, лиц, не соблюдающих принятые правила, изгоняют, но в целом сама платформа безразлична к индивидуальным особенностям поведения. Можно, разумеется, упомянуть чисто физические ограничения по пользованию глобализацией - это и время, и здоровье, и некоторые финансовые средства, но они пренебрежительно малы, поэтому мы оставим их в стороне.

Ограничения, таким образом, распространяются не столько на сам факт пребывания в данной среде, сколько на отдельные ее сегменты, которые устанавливают собственные правила этикета. Однако есть и еще одни аспект открытости, о котором нередко забывают. Мы уже говорили о том, что пользование всякой системой подразумевает соответствующие навыки и умения.

Существует классический пример с обучением старшего поколения работе с компьютером. Их просили передвинуть мышку, скажем, в правый верхний угол экрана, после чего они брали сам этот инструмент и прикладывали его к указанному месту. Обычно это рассказывали в виде анекдота, какой-то смешной нелепости, но тут кроется куда более серьезная проблема, чем представляется на первый взгляд. Автор этих строк, привыкший к тачпэду, как это называется, не так давно столкнулся с необходимостью выполнить кое-какие задачи с помощью этой самой мышки. Оказалось, что это не так просто, несмотря на то, что и достаточные навыки и умения у него присутствовали. Выяснилось, что постоянно отдергивать одну руку в сторону - для манипуляции курсором - а затем возвращать ее к клавиатуре не так удобно.

Выше мы провели анализ использования компьютера и его влияния на то, каким получается конечный текст. Основная сложность пребывания в глобализации состоит в том, что умения и навыки, необходимые для присутствия в ней, нередко превышают способности человека к собственной трансформации, особенно если он уже успел усвоить совершенно иные способы взаимодействия со своей средой. Последняя не так нейтральна, как многим представляется. Переход от устной к письменной культуре был настоящим подвигом и шоком, равно как и переключение с рукописей на печатный станок. Сегодня мы наблюдаем пришествие новой эры, включающей в себя клавиатуру и всемирную связь. Это сочетание, как, впрочем, и любое иное, легко принимается в малом возрасте, когда других правил отношений между человеком и его окружением просто нет. Но когда они уже налажены, перемены проблематичны.

Почему, например, раздвигание пальцев по экрану означает увеличение картинки? И, самое главное, не может ли подобный подход быть перенесен и на прочие, никак с изображением на мониторе не связанными явлениями и предметами. Представьте себе ребенка, усвоившего данную технику приближения, который сидит у окна и пытается с помощью данного механизма взаимодействия с иной средой присмотреться внимательнее к людям на улице. Естественно, он испытает разочарование. Здесь, в физическом мире такие фокусы не удаются.

И если мы перенесем данный пример на старшее поколение, то окажется, что они будут сокращать дистанцию привычным им способом, а именно самостоятельно приближаясь к экрану, либо отдаляясь от него. Коллега автора этой работы продемонстрировала схожий подход к уже новой реальности, где прошлые техники взаимодействия с ней больше не функционируют должным образом.

Новый мир и старый действительно диссонируют друг с другом. Потому что навыки и умения пребывания в каждом из них хорошо работают только в рамках собственной среды, но не соседней. Выражение «быть как рыба в воде» замечательно демонстрирует это расщепление. Тиктаалику наверняка было не совсем комфортно в условиях суши, но еще хуже в них пришлось бы не столь приспособленным рыбам. Извлеченные из своей стихии и помещенные в чуждую, пусть и кажущуюся знакомой, люди, как правило, предпочитают вернуться обратно.

Так какой ответ мы можем дать на вопрос об открытости пребывания в рамках глобализации? Отчасти глупо было бы отрицать тот факт, что оно в ней никак не регламентируется. Исследователи Интернета обычно возмущаются огромному количеству порнографии на его просторах, но это лишний раз подтверждает, что у Сети, а равно и вообще у всей новой платформы нет никаких пристрастий и склонностей. Последние - это удел ее участников. С другой стороны, столь же нелепо было бы игнорировать пусть и не явные, но все-таки существующие требования в отношении тех, кто хочет стать членом данной среды. А вследствие того, что человек ментально довольно ригиден, ограничения имеют место быть. И хотя они явлены, скорее, имплицитно, от этого их действенность и эффективность по исключению нисколько не уменьшаются.

Коротко говоря, всякая среда, в том числе и новая, предъявляет к своим потенциальным членам ряд требований, сводящихся к тому, как с нею взаимодействовать. И данный факт усложняется тем, что человек обычно легко усваивает их только в определенном возрасте, после которого обучение становится значительно более проблематичным, что в некоторой степени исключает его в нашем случае из глобализации.

Конечно, никто и нигде - хотя, разумеется, чего не бывает на свете -не препятствует ни знакомству с платформой, ни ее изучению, ни приспособлению к ней. Подобные запреты выглядели бы, по крайней мере, дикими, если не сказать вопиющими нарушениями человеческой свободы. И тем не менее само существование глобализации вкупе с нашей природой является ограничением и на вход, и на выход, и на пребывание в ней.

По понятным причинам подобное положение вещей имеет тенденцию - при благоприятных обстоятельствах, естественно - к смещению в пользу нового мира, а, значит, и сопутствующих ему навыков и умений. В перспективе поколение, усвоившее рассматриваемую тут платформу и методы манипулирования ею и в ней, станет большинством и сместит тех, кто вырос и привык к прошлому порядку. И тогда раздвигание пальцев и вправду сможет приблизить людей за окном.

Разобравшись с открытостью, мы теперь имеем полное право приступить к следующей характеристике глобализации - доступности. В некоторой степени мы уже затронули ее, в том числе и напрямую употребляя это слово. Тем не менее она несколько отличается от предыдущих свойств новой платформы. В самом базовом виде ее можно определить как возможность подключения и, соответственно, пользования.

Выше мы уже говорили о том, что глобализация требует от своих участников ряда навыков и умений, без которых пребывание в ней становится проблематичным. Здесь же речь пойдет о том, как мы думаем о мире, будучи включенным в соответствующую среду, а равно и о том, какие критерии оценки и какие методы измерений используем в своей новой жизни.

Те, кто застал времена, когда Интернет только начинал свое шествие по планете, должны помнить, что одним из первых способов войти в него была телефонная линия. Вы также запускали браузер, как и сегодня, но затем происходило обычно следующее. Вы открывали разом несколько сайтов и постоянно перемещались между ними, ожидая, какая страница загрузится первой. Тут вы снова запускали какую-нибудь вкладку и покидали данное окно ради другого, которое, вполне возможно, было уже открыто полностью. Процесс занимал много времени и стоил немалых денег.

Сегодня, как известно, это далеко не так, особенно если вы являетесь счастливым обладателем широкополосного входа, быстрым модемом и безлимитным тарифом. Страницы загружаются почти мгновенно, перескакивать с одной на другую, по большому счету, нет никакой необходимости, все отображается настолько быстро, что теперь стали возможны прямые трансляции из Сети.

Это и представляет собой одну из сторон доступности. Предполагается, что процессы разворачиваются в режиме реального времени, что нет никаких ограничений на объемы получаемой информации, что нет необходимости чего-либо ждать. Люди берут то, что хотят, когда они этого желают и в таком количестве, в котором им это только заблагорассудится.

Подобное положение вещей, в свою очередь, порождает ряд ожиданий, которые резко отличаются от того, что мы наблюдали в прошлом. Мы, например, злимся, когда долго не берут трубку, начинаем психовать, когда страница загружается дольше, чем мы привыкли, ругаемся на технику, которая работает медленно или не так, как мы надеялись. Все это неотъемлемые черты современного мира, настолько обыденного, что мы перестали замечать его очень странную, по сравнению с прежними временами, природу.

Каждая эпоха формирует свои ожидания. И многие из них в действительности переходят от одной эры к другой почти без изменений. Скажем, при встрече с каким-нибудь человеком определенного возраста мы полагаем, что у него должно быть имя. Потому что его отсутствие -это нонсенс, особенно в тех культурах, где ребенок с самого рождения получает его. И таких иллюстраций можно привести неисчислимое количество. Но как быть с теми прогнозами, которые являются следствием новых технологий и особенно - новой платформы?

Указанная уже скорость - один из них. И если в информационном мире она превратилась почти в мгновенность, то физическая наша среда пока не столь ею задета, хотя и подвергается ее натиску. Мы привыкли ожидать, что процессы, идущие вокруг нас, должны быть быстротечными. Любое промедление воспринимается как нарушение установленного и незыблемого порядка, где одним из основных критериев правильности выступает именно скорость, с которой разворачиваются события.

Это можно проследить на примере очередей в магазинах. В идеале они не должны вмешиваться в процесс покупки. Человек, пришедший на кассу, имеет все основания полагать, что та окажется свободной, что сотрудник будет квалифицированным и сделает свою работу быстро, что никакие посторонние происшествия не вмешаются в его обслуживание, и он очень скоро покинет это место.

Обратной стороной таких ожиданий выступает требование, согласно которому потенциальный клиент, напротив, не должен быть стеснен в том, сколько времени он потратит на покупки. Ему обязаны предоставить пространство, время и товары для того, чтобы он не спеша смог выбрать то, что ему требуется или нравится, и только затем направиться к кассе для расчета. Ничто и никто не имеет право вмешиваться в столь интимное занятие, пусть и протекающее на публике. Однако это распространяется и на другие процессы.

Сколько времени, когда и где мы что-то делаем - вопросы из разряда запретных. Мы свободны в своем доступе во всем, тогда как он сам обязан быть немедленным. Это кажущееся противоречие на самом деле таковым не является. Будучи частью аппарата платформы мы принуждаемся к тому, чтобы она функционировала так, как от нее требуют, но, становясь ее клиентами, мы можем позволить себе ожидать от нее быстродействия. Так, кассир - часть системы обслуживания. Но превратившись в покупателя, он трансформируется в ее пользователя.

Второй составляющей доступности выступает объемность получаемых благ. В действительности, чем больше - тем лучше. Меню мира, если так можно выразиться, должно содержать такое множество позиций, чтобы удовлетворить наши возросшие познания о реальности. Не может быть так, чтобы что-то в нем отсутствовало. Это вызывает ряд неприятных вопросов о соответствии и включенности в платформу. Фактически это означает, что если что-то вообще имеет место быть, то оно обязано быть представлено на наш выбор.

Очень красноречиво это демонстрируется поиском в Интернете. Не найдя сразу - т.е. быстро - чего-то нужного, мы начинаем сердиться на систему за то, что та будто бы не хочет дать нам желаемое. Дальнейшие изыскания могут, конечно, обнаружить искомое, но время - враг такой деятельности и доказательство несоответствия нашим ожиданиям.

Именно поэтому, кстати, многие современные поисковики еще до того, как вы успеваете набрать то, что вы намерены выудить из Сети, подсказывают вам, что вы, собственно, хотите. Здесь опять мы видим желание и немалые ресурсы системы, которая пытается как можно быстрее и эффективнее обслужить вас. Кроме того, само количество страниц с релевантной информацией завораживает. Понятно, что подавляющее их большинство не соответствует нашим ожиданиям. Но создание избытка - это самоцель, а не средство, что связано с необходимостью, по крайней мере, казаться достаточным, демонстрирующим все богатство мира и даже превышающим его.

Конечно, различия между предоставляемыми вариантами могут быть весьма незначительными и на деле нередко таковыми и бывают. Но тут важно не столько само качество отличительных особенностей, сколько их количество. Многочисленные версии одного и того же создают иллюзию всеохватности, что и позволяет новой платформе соответствовать порожденным ею же ожиданиям.

Но правда ли то, что найти можно все что угодно? Это и так, и не так одновременно. Если мы вспомним об антропном принципе, то, максимально абстрагируясь от отличий, мир дает нам только то, что у него есть. Иное попросту нереализуемо. Однако если мы откажемся от столь радикальной позиции, то найдем два основных ответа. Первый сводится к тому, что потенциально отыскивается все. В таком случае мы должны отказаться от другого ожидания - скорости - ради действительно желаемого. Если что-то оказывается в рамках глобализации, то при некотором количестве приложенных усилий оно так или иначе окажется перед нашим взором.

Второй ответ отсылает нас к следующей характеристике доступности. Избыток, порождаемый системой, часто только воспринимается в качестве изобилия. Если привлечь к этому вопросу круг, описываемый квадратами, то мы все получаем, по большому счету, одно и то же. Проблема любой платформы состоит в том, что ни одна из них не способна вовлечь в свои ряды большое количество людей без соответствующего упрощения предлагаемых ею благ.

В этой связи можно привести пример с языком. Это неправда, что он ориентируется на самых выдающихся своих носителей. Все обстоит ровно наоборот. Но почему? Потому что любая коммуникационная система - и глобализация не исключение - должна учесть тот факт, что само ее функционирование зависит от простоты усвоения ее правил и норм. Люди отличаются между собой по разным параметрам, в том числе и по способности эти кодексы усвоить. Если они становятся слишком сложными, многие посредственные личности выпадают из структуры. Если они оказываются слишком простыми, то они перестают выполнять свою основную роль.

На этом пересечении - сложности и простоты - и возникает всякая коммуникация. Кроме того, нелишне будет отметить, что мы не появляемся на свет готовыми существами. Очень многое мы впитываем из окружающей нас среды, включая и критерии, по которым затем будем судить о различиях. Эти усвоенные параметры оценки в итоге и дают расхождения. Например, женщины учатся распознавать большее количество цветов, но это не означает, что их зрение столь разительно несхоже с мужским. Все изобилие в таком случае - только воспринимаемое как таковое.

Может показаться странным, что мы вообще завели об этом речь. Ведь если глобализация столь проста, столь бедна на нюансы, то зачем о ней столько говорить? Впрочем, этот вопрос неправомерен. Новая платформа далека от односторонности, у нее имеется множество граней, но важно понимать не столько их количество, сколько качество. Люди привыкли думать, что мир изобилен на оттенки, привкусы, тона. Это и так, и не так - смотря с каких позиций мы оцениваем данный параметр.

Разговор автора этой работы со своими студентами по поводу возможности снять такое видео, которое бы собрало множество просмотров, свидетельствует в пользу того, что новое проблематично. А это фактически означает, что система нащупала свои пределы сложности. Дальнейшее увеличение данной ее характеристики нецелесообразно. Но в таком случае возникает вопрос о том, почему мы все-таки находим в ней что-то новое? Здесь-то и всплывает проблема обучения.

Те блага, которые нам предоставляет глобализация, разнообразны не в силу своей настоящей природы, а потому, что мы оцениваем их именно таким образом. Будучи частью данной платформы мы с неизбежностью усваиваем ее принципы, включая и те, что ответственны за оценку новизны. Если по ряду критериев что-то попадает в разряд до сих пор не бывшего, то оно мгновенно таковым и становится. Очередная модель телефона явно не похожа на свою предшественницу, но не потому, что так оно есть, а потому, что мы так это видим.

Конечно, нельзя открыто утверждать то, что нет никаких действительных отличий, иначе мы бы скатились в банальный идиотизм. Они существуют. Просто мы говорим о том, что многие из них воспитанные, а не реально присутствующие. И ни в коем случае нельзя понимать это так, будто глобализация стремится всех и вся унифицировать. Это не так. Но отдельные элементы, лучше даже сказать механизмы, она все-таки стандартизирует, и в них нередко попадают и представления о новизне.

Как бы то ни было, но избыток не всегда существует как таковой, т.е. как истинное изобилие. Отыскать все что угодно невозможно априори, потому что не все оказывается в рамках системы, которая большей частью представляет собой именно коммуникацию, а не что-либо иное. И вопрос, следовательно, состоит в том, насколько разнообразен контент, который выкладывается в рамки платформы. Действительно ли он столь многогранен, как принято считать?

Мы надеемся, что ответ стал для вас очевиден. Все зависит от точки зрения. Жители нового мира, по понятным причинам, и не видели ничего иного, что с неизбежностью подталкивает их к тому, чтобы считать разнообразие внутри глобализации актуальным. Обитатели прошлого предпочтут расценивать избыток как повторение, при этом сами будучи заключены ровно в такую же систему распознавания, но действующую в другом пространстве и при других условиях.

Было бы крайне наивным считать, будто существует какая-то волшебная система, которая бы чудесным образом устранила подобное условие своего бытия. Хотим мы того или нет, но коммуникационная платформа с неизбежностью проста, по крайней мере, до той степени, при которой она еще способна производить блага для своих носителей. И эти ее товары непременно получат механизмы различия, которые становятся неотъемлемым атрибутом самой структуры. Этот замкнутый круг невозможно разорвать без ущерба для самого общения, что означает его обязательное наличие.

Но вернемся к доступности. Еще одним ее проявлением выступает понятность. Мы многое сказали о сложности, но тут важно другое. Нередко можно услышать о том, что интерфейс должен быть интуитивно постигаемым. Беря в руки очередной девайс, человек, как предполагается, оказывается способным сразу с ним работать. У этой характеристики есть сразу два значения.

Первое. Будучи людьми, мы некоторым образом устроены физически. Наши пальцы, руки, ноги и даже работа мозга во многом определены тем, как они соотносятся друг с другом, а равно как им предписано действовать с сугубо генетической точки зрения. Многие вещи недоступны нам именно вследствие того, что наш организм на них неспособен.

По понятным причинам телесное устройство должно быть обязательным условием существования любой коммуникационной системы. И, значит, какие-то процедуры и протоколы окажутся возможными, тогда как другие, несоответствующие нашим организмам - нет. Это банальное, в общем-то, утверждение, как правило, упускается из виду, когда архитекторы платформы излишне рьяно пытаются сделать мир, как им кажется, лучше. Реализуемо далеко не все.

Второе. При формировании системы может произойти, по сути, все что угодно. На первых этапах строительства допустимы чуть ли не любые формы экспериментаторства. Однако по достижению некоторого уровня зрелости платформы положение вещей серьезно меняется. Отныне не все, даже точнее, лишь некоторые поправки и опции оказываются реализуемы. Скажем, сегодня существуют виртуальные клавиатуры, проецируемые на различные плоские поверхности, но порядок букв на них тот же, что и у их предшественниц.

Во многом это связано с не раз упоминавшейся нами силой привычки. Сделайте расположение клавиш другим, и вы получите массу неудобств до тех пор, пока не приспособитесь к новому порядку. И тут совершенно неважно, эффективна, оптимальна, хороша ли нынешняя раскладка. Просто она есть часть неосознаваемого, потому что хорошо изученного, а потому априори удобного устройства мира.

Но есть и другая сторона этого положения вещей. Существующая система не только предоставляет блага, но и диктует свои правила.

И потому одни инновации вписываются в нее, а другим вход заказан. В этом, разумеется, нет никакой злой воли. Собаке не нужна пятая нога, и оттого ее отращивание - это крайне глупое занятие. Проблема заключается в том, что одни изменения вписываются в наличную систему, тогда как другие - нет.

В силу причин, озвученных выше, глобализация пока находится на этапе своего становления, что оставляет некоторый простор для нововведений. Тем не менее нужно понимать, что далеко не любая инновация имеет шансы вписаться в существующую уже конфигурацию платформы. Это обусловлено и внутренней логикой системы, и ее историей, и теми возможными поступками и действиями, которые реализуемы в ее рамках.

В таком случае должно быть ясно, что понятность - это и благо, и требование. С одной стороны, человек, подключенный к платформе, получает вполне ожидаемые, а, значит, и удобные исходы. С другой стороны, он должен соответствовать тем правилам, которые, в конечном счете, и делают систему столь комфортной для пребывания.

Впрочем, ни в коем случае нельзя забывать о том, что глобализация - как бы мы или кто-либо иной к ней ни относились - не есть ценность сама по себе. Как и всякая иная инфраструктура, она создает свои критерии и мерила, по которым мы судим о предоставляемых ею благах. Приведем небольшой пример. Книга состоит из страниц, пронумерованных в линейном порядке, имеет корешок, заглавие на обложке, содержание и выходные данные. Помимо этого у нее может быть список литературы, алфавитный указатель, иллюстрации. Как правило, этим все и ограничивается. Сами по себе эти ее составляющие не плохи и не хороши. Мы, конечно, вправе говорить о том, что, скажем, библиография полезна. Но весь прок от нее состоит в том, что существуют другие тома с тем же устройством. Если бы их не было, то и она оказалась бы бессмысленной.

То же самое касается и глобализации. Ее понятность заключается не в том, что всякий способен быстро сориентироваться на ее просторах, а в том, что подключенные к ней видят логику в том, как она работает. И потому новые блага или уже присутствующие удобны, хороши, эффективны, оптимальны и т.п. постольку, поскольку они соответствуют правилам и нормам ее функционирования. Вне ее границ то же раздвигание пальцев для увеличения рассматриваемого объекта - глупость.

Фактически это означает, что мир, в настоящее время претерпевающий серьезные изменения и явно расколотый на две части, в будущем приобретет более понятные - в духе новой системы - черты и свойства. В частности, сегодняшнее повальное увлечение оцифровыванием книг приведет к тому, что все тексты окажутся доступны в электронном варианте, а, значит, приобретут все характеристики файлов со всеми вытекающими отсюда следствиями. Но, разумеется, те же самые трансформации испытает на себе каждая сфера жизни человека и общества.

Впрочем, довольно о доступности, теперь нам стоит перейти к другому качеству глобализации, а именно - к изменчивой ее природе.

Прежде всего, нужно указать на то, что сама по себе она в достаточной степени стабильна. Переменчивость касается не столько ее протекания, сколько условий, которые попутно создаются. Среда, в которой мы обитаем, постоянна лишь в том, что переживает регулярные пертурбации. Отчасти это результат борьбы старого и нового миров, но исключительно к ней трансформативность не сводится.

Важно понимать, что изменчивость можно рассматривать под двумя разными углами зрения. Оба они опираются на описанную выше квадратуру круга. Согласно первому взгляду трансформации как таковые настолько пропитали нашу жизнь, что она сама свелась к ним. Это возвращает нас к извечному спору о покое и движении. Если мы опустимся на микроуровень, то неизбежно заметим бесконечные пертурбации.

Не так давно автор данной работы столкнулся с тем, что старая ссылка на одно видео больше не работала - это, вообще говоря, крайне распространенная ситуация. Однако после ввода в поисковой строке названия необходимого ролика, он тут же нашелся. Отсюда возникает весьма интересный вопрос. Сказать наверняка, был ли исходный клип таким же, как и его нынешняя версия нельзя. Пользователи могут вносить какие-то изменения в оригинал, что, естественно, трансформирует его вид. С другой стороны, по всей видимости, файл был тот же, но почему-то поменял свое местоположение.

Собственно говоря, это и есть микроуровень нашего повседневного существования в условиях глобализации. Что-то может меняться местами, перемещаться в другие локусы, занимать новые ниши. И, разумеется, все это нельзя рассматривать иначе как трансформации. С такой точки зрения изучаемая здесь платформа способствует постоянным пертурбациям, сама оказываясь их суммой.

Мы уже писали о популярности. Один материал набирает множество просмотров и приобретает известность, но так продолжается недолго. Смысл существования той же Сети заключается не в фиксации данного положения вещей и трансляции его без каких бы то ни было погрешностей дальше во времени и, возможно, пространстве, но текучая переменчивость контента. По сути, это означает, что вне трансформаций глобализация попросту отсутствует.

Это легко показать и на других примерах. Так, скажем, лидеры в той или иной отрасли производства могут меняться местами, порождая самим фактом конкуренции между собой эту по всем параметрам ликвидность. На поверхности в таком случае мы наблюдаем постоянные трансформации, которые и конституируют нынешнее положение вещей. Однако все далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Поэтому согласно второму воззрению на изменчивость она как таковая отсутствует. Подобное заявление нельзя понимать в смысле невозможности регистрации пертурбаций - они даны как факт. Но если мы присмотримся к ним внимательнее, то обнаружим, что общие паттерны или внутренняя логика системы работает по одним и тем же принципам, сохраняя свое постоянство. То есть мы видим внешнюю нестабильность, обусловленную имплицитным существованием некоего твердого ядра, направляющего неспокойные потоки снаружи себя.

Да, на поверхности океан явно нестабилен, но, если абстрагироваться от отдельных движений и мелкой ряби, то выяснится, что под ними существуют довольно прогнозируемые в своих направлениях потоки, которые, по всей видимости, и ответственны за беспорядок наверху. В силу того, что глобализация прошла не очень большой жизненный путь, эти векторы изменений пока ясно не даны и, возможно, имеют тенденцию к корректировке и исправлению. Впрочем, это не означает, что их нет вовсе.

Технологии и присущие им свойства, которые определяют и внешний, и внутренний вид новой платформы, создают эту самую внутреннюю логику движения современного мира. На данный момент сложно сказать, что они собой представляют и куда именно направляют всех нас. Впрочем, само наше исследование и призвано хотя бы отчасти снять завесу тайны с этих процессов и показать, что нам стоит ожидать от них в будущем.

В этом смысле конечная цель уже заявлена - не явно, но имплицитно. И потому говорить о каких-то серьезных переменах, которые в итоге могут повести глобализацию в совершенно непредсказуемом направлении, было бы очевидной недальновидностью и близорукостью. В таком случае мы оказываемся на макроуровне, который задает основные тенденции и правила игры.

Собственно, описанные выше свойства новой платформы во многом и являются этими самыми направлениями. За повседневной суетой люди забывают о том, что помимо деревьев есть еще и лес, который не заметен с первого взгляда. И он, если так можно выразиться, устроен не как попало, но согласно внутренней логике своего существования и развития. Таким образом, глобализация преобразовывает мир, по крайней мере, в упорядоченном направлении.

Но что значит изменчивость для отдельного человека? Может показаться, будто в таком случае мы вынуждены принять первый взгляд. Но это не совсем так. Да, для индивида мир пребывает в постоянном движении - появляются новые гаждеты, создаются новые связи, возникают новые площадки для приложения своих сил. Как правило, в этом и видят главные достоинства глобализации. Если ничего не стоит на месте, то завтра, вполне вероятно, мир будет лучше, что вселяет надежду и дает уверенность.

Однако на оборотной стороне медали все выглядит не столь радужно. Сомнительно, что технологии изменяться таким образом, чтобы стать полной противоположностью своим предшественницам. Как уже говорилось, их доступность обусловлена их вписанностью в уже существующий порядок. Это во многом свидетельствует в пользу того, что и завтра мир окажется ровно таким же, каков он сегодня. Это, конечно, нисколько не уменьшает шансов на улучшение своей личной доли, но и не увеличивает их.

Общая тональность задана со всей определенностью. Именно поэтому включение новых членов в платформу сегодня уже ничего не дает. По основным своим параметрам она готова. И если в рамках данной системы отдельный человек не получил желаемого, то маловероятно, что он приобретет это в обозримом будущем. Блага глобализации даются всем, но и их качество, и их количество вряд ли уже претерпят какие-либо серьезные трансформации.

То же самое - но с одной важной поправкой - касается и влияния изменчивости на общество в целом. Существующий ныне раскол между постоянством и кричащими пертурбациями в двух его сегментах с очевидностью ведет к поражению одного из лагерей. Это не значит, разумеется, что проигравшие заплатят высокую цену за свою несостоятельность, напротив, блага нового порядка достанутся и им. Но их неумение воспользоваться дарами глобализации, по сути, равно отсутствию этих щедрот в их жизни.

Завтра не только судьба отдельного человека, но и всего социума с большой долей вероятности не претерпит значимых изменений. Существует мнение, согласно которому прогноз погоды на следующий день, выражающийся в точном повторении сегодняшнего состояния, правомерен на восемьдесят процентов. Понятно, что загадывание на более длительную перспективу уменьшает точность предсказания, но мы тут имеем дело не с температурой воздуха, влажностью или давлением, а с гораздо более организованными и, самое главное, понятными совокупностями акторов.

Сделать мир совершенно иным по сравнению с его текущим состоянием - задача из разряда фантастических. Можно, конечно, предположить, что завтра появятся такие технологии - как социальные, так и материальные - которые сметут нынешний порядок и не оставят от него ничего, кроме редких обломков. Но, судя по всему, их возникновение -это удел очень отдаленного грядущего, которое, кстати, будет во многом опираться на нынешнее положение вещей.

Как это ни прискорбно, мир весьма унылое место обитания, несмотря на то, что мы описываем глобальные его трансформации. Даже революциям необходимо какое-то время, чтобы зацвести, созреть, а потом и дать плоды. Громкие названия тех или иных эпох - это всего лишь ярлыки, скрывающие тот факт, что люди, как правило, продолжали жить почти также, как и до эры великих перемен. Можно, конечно, спорить с таким скептицизмом, но он, по крайней мере, не дает поводов усомниться в том, что мы пытаемся найти действительные перемены, переставляющие все с ног на голову, а не их подобия.

Да, глобализация в некоторых своих отношениях весьма тривиальна, о чем мы подробно поговорим в приложении, и тем не менее она потрясающе уникальна как по масштабу своего воздействия на людей, так и по степени проникновения в каждую сферу жизни общества. Мы, свидетели ее разворачивания во времени и пространстве, действительно наблюдаем нечто совершенно новое. Однако не стоит забывать и о том, что не все из того, что мы таковым считаем, является таковым и в реальности. Некоторые перемены куда более значительны, чем другие, несмотря на то, что внешне они банальны и скучны.

Главный же урок изменчивости заключается в том, что мир уже вряд ли станет иным. Направления его движения заданы, внутренняя логика работает, паттерны и принципы созданы. И несомненно то, что наша среда претерпевает колоссальные трансформации, ведущие нас к такому положению вещей и такому порядку, которые уже отчасти просматриваются в настоящем. Завтра будет другим, но не обязательно в тех категориях, которые мы ему приписываем. Глобализация - это платформа коммуникации, а не новые заводы или девайсы. И потому ее разворачивание - это, прежде всего, процесс преобразования наших способов мышления, чувствования, поведения. И, разумеется, механизмов общения друг с другом.

Впрочем, давайте вернемся к свойствам глобализации. Последним из них выступает равенство. Оно может быть понятно в нескольких своих проявлениях. Первое - как отсутствие различий в степени и масштабе воздействия на протекающие процессы. Согласно такому взгляду предполагается, что любой человек или их группы вносят одинаковый вклад в то, какой вид приобретает складывающаяся новая платформа.

Со всей очевидностью такой вид равенства в современных условиях почти не имеет никакого представительства. Люди отличаются между собой не только по каким-либо внутренним характеристикам, но и по степени влияния на разворачивание новой системы. Фактически это означает то, что существуют индивиды и их коллективы более могущественные, чем другие. Их вклад в текущее преобразование мира превышает и по своей силе, и по своим последствиям вложения прочих лиц. Тут совершенно неважно, по каким именно причинам так сложилось. Пришли ли одни раньше, чем остальные, оказались ли они в более выгодной позиции или обладали некоторыми заранее более предпочтительными преимуществами.

Важно то, что люди участвуют в глобализации далеко не на равных. Кто-то приносит больше, а кто-то - меньше. В этой связи полезно вспомнить закон распределения власти. Так крошечная, но очень влиятельная часть мирового сообщества делает львиную долю работы по преображению мира. Все остальные - это лишь пользователи благ новой платформы. На самом деле это весьма тривиальная ситуация. Во времена крупных сдвигов - как в общественном сознании, так и в сугубо физическом отношении - главную партию играет горстка основных идеологов перемен. Других, как известно, история тащит за собой.

Конечно, это не означает того, что все прочие, за исключением основных действующих лиц, не важны и не нужны. Глобализация оказалась способна состояться именно вследствие своего массового характера. Как и в случае с любой иной коммуникационной системой, ее преимущества заявляют о себе только тогда, когда достигнут некоторый критический предел участия, до которого структура обслуживает лишь самых первых фанатов новой платформы. Подобное наблюдалось на протяжении всей истории человечества - от изобретения алфавита до современных компьютерных и электронных технологий.

Поэтому в какой-то степени равенство вклада транслируется в его одинаковость. Если каждый будет давать хотя бы по чуть-чуть, то система начнет функционировать. В противном случае она забуксует на самых первых порах своего развертывания. По сути, все мы являемся статистами, но без них кино невозможно. Кто-то должен окружать главных персонажей, чтобы те делали свою работу наиболее эффективным способом, а результат нашего взаимодействия порождал бы фильм, который был бы, по крайней мере, удобоварим.

Второе проявление равенства - это значимость занимаемых позиций. Сама по себе глобализация предполагает отсутствие каких бы то ни было оценочных категорий, применяемых в отношении любого места в ее рамках. В некоторой степени это так. Но большей частью подобное положение вещей это в лучшем случае благое пожелание и добрые намерения, а не наличная реальность.

Разумеется, позиции в системе отличаются друг от друга. Выше мы говорили об отсутствии границ у платформы, а, значит, и наличия центра и периферии. И с этим сложно не согласиться. Однако, как нам всем известно, скажем, одни сайты регистрируют значительно большее количество посещений, чем другие, равно как и какие-то товары более предпочтительны по сравнению со своими конкурентами.

С сугубо формальной точки зрения различий нет. Голос этого человека, его послание так же важны, как и другого. Но первого слушают единицы, тогда как другого - миллионы. Позиции одинаковы, но лишь на первый взгляд. Здесь нужно понимать следующее. Определенные сегменты глобализации более предпочтительны по сравнению с остальными. Равенство есть, и его нет.

Номинально стоимость места в новой платформе всюду одинакова. Если, например, вы знаете какой-то язык, то было бы глупо предполагать, будто существуют такие трибуны, которые бы давали вам больше благ, чем другие. Но жизнь такова, что все-таки создает этот дисбаланс. Помимо прочего он усугубляется тем обстоятельством, что участники системы неравны в своих личных способностях и умениях. Как уже было отмечено, для подключения к платформе требуются определенные навыки и знания. Их сила и масштаб ранжируются между индивидами. В таком случае позиция приобретает ценность не как таковая, а вследствие качеств ее обладателя.

Тем не менее нельзя недооценивать равенство занимаемых мест. По общим критериям они все одинаковы, потому что предоставляют совершенно идентичные возможности по самовыражению. И глобализация в данном отношении куда более демократична, чем все предшествовавшие ей системы.

Наконец, третьим проявлением равенства выступает отсутствие признания особых качеств за какой-то отдельной группой людей, либо за индивидами. Предполагается, что мы все похожи в том, что представляем собой участников одной и той же платформы. И в данном смысле глупо делить нас по каким бы то ни было категориям, которые бы создали континуум значимости - посредственности - никчемности.

Тем не менее, как и в предыдущих случаях, это не совсем так. Если мы принимаем в расчет только и исключительно значимость человека в общей структуре, то, разумеется, никаких отличий мы между людьми не найдем. Но как уже не раз было отмечено, мы сильно непохожи друг на друга. Мы вносим неодинаковые вклады, занимаем в некотором смысле выдающиеся и посредственные позиции, а равно и сами по себе можем быть как более, так и менее активными участниками рассматриваемых процессов.

Тот же самый закон распределения власти или силы прямо говорит о том, что равенство между людьми очевидно отсутствует. Отчасти это объясняется тем, что не все желают или имеют возможности что-либо изменять или двигать мир в некотором направлении, являясь в таком случае пассивными свидетелями разворачивающихся трансформаций и обычными потребителями благ глобализации. Отчасти эту разницу мы вправе списать на принадлежность к двум указанным мировоззрениям.

Что бы мы в итоге не предпочли, ответ совершенно откровенен. Опять же с формальной точки зрения равенство закреплено на уровне самого функционирования новой платформы. Все, без каких-либо изъятий и исключений, похожи друг на друга в том, что они являются участниками одного и того же процесса. Это, в частности, означает одинаковые по силе и приемлемости голоса, каждый из которых имеет полное право на существование и на представительство.

С другой стороны, сами качества отдельных людей делают одних более важными персонами в системе, а других - куда менее заметными персонажами в общей для всех пьесе. Как и в отношении языка, большинство говорит прозой, причем крайне низкого сорта, тогда как лишь единицы способны на высокохудожественную речь, а то и вовсе на поэзию. Структура позволяет и мат, и стихи.

Как нетрудно заметить, все три проявления равенства амбивалентны по своему характеру. Формально они утверждают идентичность, тогда как на деле пестуют различия. В ближайшей перспективе тут явно не стоит ожидать коренных изменений. Человеческая природа по самой своей сути двойственна. Относительно ровный ландшафт возможностей и площадок любого идеального в этом отношении общества со временем почти неизбежно приобретает все более пересеченный вид вследствие врожденных различий между людьми.

Тем не менее стоит особо отметить, что глобализация гораздо более терпима к подобным расхождениям между способностями и талантами отдельных представителей человечества. Обладая, в сущности, нематериальной природой, она, как коммуникационная система в состоянии постоянно балансировать между откровенным авторитаризмом и желаемым и пропагандируемым эгалитаризмом, в конечном счете, склоняясь больше ко второму варианту.

Создать систему, где бы все были совершенно равны, нереально. История лишний раз подтверждает нам эту банальную истину. Впрочем, до сих пор в распоряжении людей не было столь мощных и вездесущих инструментов общения, которые доступны нам сегодня. Именно их свойства и качества позволяют глобализации быть чуть ли не идеальной структурой по стиранию различий между индивидами, разумеется, с некоторыми поправками.

Но что мы в итоге имеем? Каковы перспективы у новой платформы, куда мы все направляемся? Отчасти мы уже ответили на эти и на многие другие вопросы, которые ставит перед нами глобализация. Будучи всеобщей, свободной, открытой, доступной, изменяющейся неравновесной и безмасштабной системой равенства, она своими качествами манифестирует свое будущее. По всей видимости, эти ее характеристики только продолжат углубляться и разрастаться.

Сегодня нет смысла говорить о том, что глобализация существует только как возможность, как брезжащий на непреодолимом расстоянии горизонт событий. Она уже состоялась, ее внутренняя логика и общие паттерны и правила функционирования движут ее в определенном направлении. Мир, который она создает, уже дан нам, пусть и пока в серьезно усеченном виде.

Конечно, ее пути вряд ли окажутся безоблачными и ровными. Ничто новое не принимается сразу и всеми. И потому у нее есть сторонники и противники - и под последними мы не имеем в виду антиглобалистов. Пока мир расколот надвое, но так случалось во времена всех великих трансформаций. Когда-нибудь наши далекие потомки будут недоумевать по поводу того, почему столь очевидная последовательность событий у кого-то могла вызывать неудовольствие. Антропный принцип скажет им, что так и должно было быть. И только мы, находясь в гуще разворачивающихся процессов, пока не столь в этом уверены.

В любом случае, по крайней мере, какие-то перспективы у глобализации имеются. Будут ли они теми, что мы описали выше, или окажутся иными, рассудит время. Нам же остается только верить в то, что грядущее принесет нам больше хорошего, нежели плохого. Как бы то ни было, но история всегда права.