Оценка экономических последствий создания зон свободной торговли России с азиатскими странами

А.Ю. Кнобелъ,

зав. лабораторией международной торговли научного направления «Реальный сектор» Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара, кандидат экономических наук

Б.В. Чокаев,

заместитель директора центра исследований международной торговли Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, кандидат физико-математических наук

Основные причины заключения различных соглашений о свободной торговле — взаимная выгода договаривающихся сторон, возникающая за счет обеспечения экономически эффективного размещения ресурсов от снижения торговых ограничений. При этом, несмотря на важность рассматриваемого вопроса, в настоящее время не существует адекватного инструментария оценки экономических последствий образования зон свободной торговли для России.

Есть основания полагать, что в ближайшие 20—30 лет основным центром роста будет являться Азиатско-Тихоокеанский регион (далее — АТР). Следовательно, интеграция в этом регионе может оказывать на экономику России наибольшее влияние, поэтому изучение закономерностей формирования соглашений в этом регионе представляется наиболее актуальным. Сейчас, после кризиса, центр экономической активности смещается именно сюда. Учитывая перспективные прогнозы экономического роста ЕС, США, ключевых экономик АТР, развитие отношений с экономиками, входящими в АТЭС, — ключевой приоритет для России. Если мы хотим использовать экономический рост в АТР в качестве мотора экономического роста в России, мы должны будем реализовать в ближайшие десятилетия несколько интеграционных проектов — соглашений о свободной торговле с рядом стран (Новая Зеландия и Вьетнам в числе первых), продвинуться к интеграции с АСЕАН, включиться в один из векторов движения к зоне свободной торговле в АТР.

При оценке тех или иных последствий интеграции в регионе следует учитывать, что полная или частичная либерализация торговли оказывает в первую очередь влияние на торговые потоки между странами, осуществившими снижение уровня торговых ограничений. Изменение величины торговых потоков и их товарной структуры приводит к изменению структуры потребления, конечного размещения ресурсов и, как следствие, совокупного общественного благосостояния.

Таким образом, для оценки последствий частичной либерализации торговли в виде образования зон свободной торговли и таможенных союзов, в первую очередь, необходимо иметь возможность определять, от чего зависят торговые потоки между странами, как они влияют на внутреннее производство, занятость в отдельных секторах экономики. ^[1]

ПТС уже давно рассматриваются как играющие ключевую роль в региональной политической интеграции. Хороший пример — создание Европейского сообщества в 1950-е гг. Изначально ученые-функционалисты, вдохновленные логикой интеграции, подчеркивали значимость политических деятелей как основных двигателей интеграции, а также процессов, при которых национальные элиты передавали свои компетенции на наднациональный уровень^[1]. Было сделано предположение, что динамика будет заключаться в движении от слабой политики (торговая интеграция) до сильной политики (политическая интеграция). Эта мысль школы «функционализма» была позже оспорена политологами, которые поставили под сомнение этот тренд и объяснили застой в процессе европейской интеграции. Сторонники «межправительственной» теории утверждали, что национальные предпочтения наиболее значимы в политической и экономической интеграции, и ставили под сомнение значимость передачи части полномочий от государств-членов учреждениям Европейского сообщества^{[3] [4]}. Чтобы объяснить увеличивающееся число торговых соглашений в различных странах мира, политологи применяли модель европейской интеграции. Тем не менее скоро стало очевидно, что торговая интеграция за пределами Европы проходила в соответствии с другими моделями и не сопровождалась политической интеграцией. Вскоре появились объяснения этому феномену. Торговые соглашения заключались в целях увеличения влияния в международных переговорах за счет объединения ресурсов, как это было в случае Карибского сообщества^[5], или противостояния угрозе коммунизма в Юго-Восточной Азии путем укрепления сотрудничества между правительствами-единомышленниками, как это имело место в случае Ассоциации государств Юго-Восточной Азии^[6]. Другим стратегическим мотивом для формирования региональных торговых соглашений было противодействие росту других преференциальных договоренностей. Например, Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество было воспринято как попытка США отправить упреждающий торговый сигнал Европейскому сообществу о стоимости строительства «крепости Европы».

Исследования показали, что демократические государства с большей вероятностью формируют ПТС между собой^[7]. Одним из возможных объяснений этого служит тот факт, что демократические государства используют торговые соглашения как сигнал реализации разумной политики по отношению к своим избирателям. Подобные исследования показывают, как государства подсчитывают политические издержки и преимущества ПТС. Эта работа предполагает, что решение страны о принятии ПТС связано с количеством внутренних вето игроков (т.е. законодателей или парламентариев).

В работе (Mansfield, Milner, 2010)^[8] авторы показывают, что количество вето игроков в стране влияет на транзакционные издержки соглашения. По мере роста первых вероятность ратификации уменьшается. Хотя вето игроков уменьшают вероятность принятия ПТС, демократический тип режима положительно влияет на скорость ратификации. Авторы утверждают, что ПТС может использоваться в качестве стратегического инструмента по отношению к избирателям. Другими словами, ПТС может выступать в качестве надежного рычага, который правительства будут использовать, чтобы подчинить торговлю целям большинства избирателей, а не специальным интересам. Согласно этой точке зрения укрепление демократии с 1980 г., в особенности в странах Латинской Америки, Азии, Центральной и Восточной Европы, может объяснить распространение преференциальных торговых соглашений.

На решение провести переговоры и подписать ПТС может влиять и то, в какой степени страны используют торговую политику для укрепления международных отношений. Если государства не доверяют друг другу, они могут формировать двусторонние договоры, чтобы ограничить или контролировать рост других держав (например, в качестве противовесов). В работах (Gowa, Mansfield, 1993^[9] и Gowa, 1994)^[10] утверждается, что торговая интеграция стимулирует торговые потоки между странами, приводит к более эффективному распределению ресурсов и, таким образом, высвобождает ресурсы для военных целей. Увеличением богатства и власти стран — членов некоторого ПТС могут быть обеспокоены страны, его не подписавшие. Соглашение между двумя странами может усилить желание двух других стран последовать этому примеру с целью сохранения их текущей позиции.

Подписание ПТС зачастую является признаком властных отношений. Более сильные государства могут диктовать условия соглашений на двустороннем или региональном уровне. Различные дипломатические соображения (в том числе касающиеся внешней политики) также могут повлиять на решение о создании ПТС. Например, некоторые государства используют ПТС, чтобы вознаградить союзников и укрепить ключевые альянсы. С этой точки зрения ПТС являются активной частью внешней политики^[11].

ПТС также может служить в качестве механизма диффузии либо непосредственно в виде принуждения, либо косвенно в форме обучения. Например, Европейский союз может рассматриваться как конфликтная сила^[12], которая использует свою рыночную власть, например, доступ к единому рынку ЕС, чтобы принуждать более слабые государства, в том числе бывшие колонии, принимать новые типы торговых соглашений, как это имеет место в случае Европейского соглашения о партнерстве со странами Африки, Карибского бассейна и Тихоокеанской группы государств^[13]. Другие авторы считают, что Европейское сообщество — пример для экономической интеграции между странами Латинской Америки и Африки в 1960-х гг., показывающий, как успех торговых соглашений «учит» других осуществлять аналогичную политику^[14].

Застой в многосторонних переговорах может создать стимулы для проведения государствами преференциальной торговой либерализации, а также поощрять экспортеров лоббировать свои государства к подписанию ПТС^[15]. Кроме того, государства могут подписать ПТС для усиления своих позиций в ходе многосторонних торговых переговоров^[16]. Затянувшиеся переговоры в рамках Уругвайского раунда и раунда в Дохе могут частично объяснить современное распространение ПТС.

1.2. Политэкономия ПТС

Давление отдельных заинтересованных сил на свои правительства может приводить к тому, что политики станут подписывать преференциальные торговые соглашения в интересах лоббистских группировок. В связи с этим возникают два вопроса: могут ли в таких политических условиях быть подписаны неэффективные ПТС или отклонены эффективные и при каких условиях будут одобрены правительством отклоняющие торговлю ПТС?

Работа^[17] предусматривает базовую структуру новой политической экономики в торговле. Ключевая идея всех моделей заключена в том, что взаимодействие правительств на международной арене представляет собой двухуровневую игру^[18]. На первом этапе этой политики предпочтения правительства определяются исходя из соображений национального благосостояния и интересов промышленных групп. На втором этапе на переговоры правительства относительно ПТС внутриполитическая среда накладывает ограничения. Результатом этой игры являются те или иные преференциальные соглашения.

Заключение ПТС, естественно, требует согласия обоих государств. Так при каких внутренних условиях такая общность целей наиболее вероятна? Поскольку лоббистские группы, как правило, представляют интересы производителей, то необходимо понять, как влияет заключение преференциального соглашения на производителей. Рассмотрим сначала отклонение торговых потоков при подписании ПТС. В том случае, когда цена на внутреннем рынке падает на небольшую величину, экспортеры в стране-партнере получают выгоду от высоких внутренних цен на своем рынке. Таким образом, внутренние, конкурирующие с импортом производители потеряют лишь немного и не будут выступать против соглашения, в то время как экспортеры в стране-партнере получат значительные выгоды и станут решительно поддерживать соглашение. Итак, если внутренние цены существенно снижаются в результате подписания соглашения, то внутренние, конкурирующие с импортом производители несут большие потери, в то время как иностранные экспортеры получают незначительные выгоды. Рассуждения в работе^[17] основаны на предположении, что рынки являются совершенно конкурентными (т.е. поставщики не имеют достаточной доли рынка, чтобы повлиять на цены). В условиях олигополии, где небольшое количество производителей доминирует на рынке, выводы по-прежнему верны, и ПТС, вызывающие отклонение торговли, являются политически жизнеспособными^[20]. Отклонение торговли увеличивает олигополистический доход (ренту) производителей в странах-партнерах и, следовательно, создает политическую поддержку подписанию соглашения. В частности, политическим требованием для заключения ПТС является увеличение общих доходов страны-партнера. Если торговля пойдет в обход третьих стран, то фирмы стран, подписавших соглашение, получат долю на рынке партнера (в ущерб конкурентам из третьих стран) и тем самым увеличат свою прибыль^[21].

В работах Ornelas (2005а, 2005b) рассматривает теорию Grossman-Helpman и Krishna, в рамках которой тарифы разрешают устанавливать эндогенно для третьих стран, что позволяет специальным заинтересованным группам влиять на политику как до, так и после подписания соглашения. Автор показывает, что независимо от структуры рынков (совершенной конкуренции или олигополии) преференциальные соглашения, ведущие к снижению благосостояния, вряд ли будут политически жизнеспособными. Тем не менее автор показывает, что заинтересованные группы могут убедить правительства не подписывать какие-то преференциальные соглашения^[22].

После подписания ПТС внутренний, конкурирующий с импортом сектор теряет долю на рынке в пользу производителей страны-партнера. В этих условиях любое повышение внутренних цен, которое может быть результатом увеличения внешнего тарифа, уменьшает выгоды отечественного производителя по сравнению с теми выгодами, которые он был получил, если бы ПТС не было подписано. Причина в том, что внешняя тарифная защита частично утекает в страны-партнеры. Иными словами, стимул к защите спроса у конкурирующих с импортом секторов сильнее при отсутствии ПТС, так как их доля на внутреннем рынке больше. Это верно как для совершенной конкуренции, так и для олигополии. Более того, издержки на лоббирование не меняются при подписании ПТС, так как это по-прежнему отражает издержки внешнего тарифа для общества в целом.

Это имеет следующие последствия. Во-первых, ПТС ослабляет влияние политических сил на формирование внешних торговых ограничений. Поскольку спрос на внешнюю защиту падает при заключении ПТС, в то время как его стоимость не изменяется, то естественно предположить, что и внешний тариф падает. Во-вторых, если ПТС снижает лоббистскую ренту, политическая поддержка соответствующих секторов не будет сильной. Политически жизнеспособные соглашения должны, следовательно, способствовать повышению совокупного общественного благосостояния.

Современная литература рассматривает еще один важный вопрос. Некоторые преференциальные торговые соглашения выходят далеко за пределы тарифных соглашений, и ПТС включают в себя неторговые вопросы, такие как трудовые или экологические нормы, положения в области прав интеллектуальной собственности и ряде других областей.

В работе (Птао, 2007)^[23] автор предлагает экономическую модель, которая позволяет анализировать важность неторговых вопросов ПТС и их влияние на внешние тарифы. В частности, он утверждает, что если ПТС включают не связанные с торговлей вопросы, а не просто снижение тарифов, то правительство может неохотно уменьшать внешние тарифы. ПТС может быть полезным для страны именно потому, что сокращение тарифов ведет к сотрудничеству по другим, неторговым вопросам. Тем не менее в данном случае государство неохотно снижает тарифы на импорт из третьей страны, так как сокращение внешних тарифов приведет к уменьшению выгоды партнеров и, таким образом, ослабит ПТС.

В конечном счете эффект, который оказывают ПТС на внешние тарифы, является эмпирическим вопросом. Однако в литературе возникают противоречия. В работах было обнаружено, что ПТС в странах Латинской Америки и АСЕАН приводят к снижению внешних тарифов^[24]. Другие работы показывают, что противоположная картина наблюдается при анализе ПТС, подписанных Соединенными Штатами с Европейским союзом^[23]. Хотя эти эмпирические данные противоречивы, различия в группе проанализированных стран могут объяснить часть этих противоречий. ПТС, подписанные между развитыми и развивающимися государствами, например Европейским союзом и Соединенными Штатами с развивающимися странами, могут с большей вероятностью включать положения, выходящие за рамки вопросов о снижении тарифов, чем соглашения между двумя развивающимися странами. ПТС между развитыми и развивающимися странами зачастую приводят к росту внешних тарифов, в то время как соглашения между двумя развивающимися странами — к сокращению.

1.3. Оценка последствий образования ПТС

Некоторые исследования посвящены изучению последствий преференциальных торговых соглашений и проверке традиционных теорий, касающихся эффекта роста торговли и эффекта отклонения торговли. Эти работы предполагают, что отклонение торговли может играть существенную роль в некоторых соглашениях и в некоторых секторах, но это не превращается в доминирующий эффект преференциальных соглашений^[26].

Некоторые работы по эмпирическому анализу соглашений предлагают смешанные выводы с точки зрения чистого эффекта благосостояния от заключения ПТС. Например, в ряде исследований рассматривается Соглашение о свободной торговле между Канадой и Соединенными Штатами (СШЕТА). Заключение соглашения привело к увеличению импорта в США из Канады, но не снизило импорт от других торговых партнеров США (не было эффекта отклонения торговли)^[27]. Кроме того, рост торговли перевешивает эффект отклонения торговли в сторону менее эффективных импортеров^[28]. В случае НАФТА делается вывод, что соглашение повлекло эффект отклонения торговли^[29].

В работе (Chang, Winters, 2002)^[30] проведена оценка воздействия на благосостояние южноамериканского общего рынка (МЕРКОСУР), отдельно рассматривался вопрос о влиянии таможенного союза (между Аргентиной, Бразилией, Парагваем и Уругваем) на экспортные цены в Бразилии. Авторы отмечают: цены на экспортные товары Аргентины выросли одновременно со снижением цен в странах, не заключивших это соглашение.

То есть соглашение привело к тому, что торговые потоки от прежних поставщиков уменьшились, и ударило по странам, не входящим в ПТС. Присоединение к региональному торговому соглашению не оказывает значительного краткосрочного воздействия, но имеет существенное влияние на рост торговли в долгосрочной перспективе^[31]. Так, согласно оценкам, устранение Европейской экономической зоны повлечет сокращение внутренней торговли на 4%. Аналогичная оценка для НАФТА дает сокращение объема торговли на 15%.

Другая часть работ по эмпирическому анализу использует гравитационные модели для оценки последствий торговых соглашений. Например, в работе (Magee, 2008)^[32] автор использует панельные данные для 133 стран за период 1980—1998 гг. и пытается объяснить, что случилось бы с торговлей, если бы не было ПТС. Он считает, что среднее воздействие ПТС на торговые потоки небольшое (всего 3%) и что в среднем эффект роста торговли превышает эффект отклонения торговли вследствие заключения ПТС. Наоборот, более ранние гравитационные модели, исследовавшие 130 стран мира с 1962 по 1996 г., показали: ПТС вызвали значительный рост торговли между членами ПТС, часто в ущерб остальным странам, что стало свидетельством эффекта отклонения торговли^[33].

ПТС в Восточной Азии привели к росту торговли между участниками ПТС без отклонения торговли с остальными странами^[34]. В работе (Baier, Bergstrand, 2007)^[35] авторы оценили воздействие ПТС на торговые потоки, принимая во внимание эндогенность проблемы, т.е. возможность того, что страны могут присоединиться к ПТС по неизвестным причинам, которые могут коррелировать с масштабами торговли. Они пришли к выводу, что с учетом проблемы эндогенности создания ПТС положительное влияние соглашений на двусторонние потоки становится статистически более значимым и в пять раз больше, чем по оценкам без учета этой проблемы.

В работе (Acharya et al., 2011)^[36] авторы анализирует эффект роста торговли как в рамках ПТС, так и за пределами ПТС. Они находят свидетельства того, что заключение ПТС увеличивает объемы торговли между странами-участнипами. С другой стороны, они не находят доказательств эффекта отклонения торговли. В отличие от других исследований в этой области, в данной работе также рассматривается вопрос о возможном эффекте роста торговли вне ПТС. Большинство анализируемых ПТС способствуют увеличению экспорта из стран — участниц этого торгового соглашения в страны, не входящие в ПТС. В частности, они указывают на очень значимый положительный эффект в отношении МЕРКОСУР и АСЕАН, заключающийся в увеличении экспорта вне ПТС на 109 и 136% соответственно. Эффект отклонения торговли за пределами ПТС был обнаружен в следующих случаях: Карибское сообщество (CARICOM), Соглашение в Центральной Европе о свободной торговле (CEFTA), Общий рынок Восточной и Южной Африки (COMESA).

Третий подход в эмпирической литературе проверяет гипотезу естественного торгового партнера^[37]. В работе (Frankel et al., 1995)^[38] авторы выявили отклонение торговли путем проверки торговли в регионе: будет ли она больше по сравнению с объемом торговли, который можно было бы объяснить естественными факторами (географическая близость и размер рынка). Они обнаружили, что многочисленные ПТС с частичной либерализацией между соседями внутри континента способствуют повышению благосостояния, и эта ситуация предпочтительнее, чем создание единственной зоны свободной торговли на континенте. Таким образом, формирование торговых блоков, таких как НАФТА и МЕРКОСУР, среди естественных торговых партнеров предпочтительнее неудавшейся FTAA (зоны свободной торговли Америки). Противоположной точки зрения придерживаются другие авторы, которые утверждают, что критерии объема торговли и транспортных расходов, используемых в работе (Frankel et al., 1995), являются недостаточными для подтверждения повышения благосостояния в связи с заключением ПТС^[39].

В работе (Bhagwati, Panagariya, Krishna, 2003)^[40] авторы используют подробные данные по объемам торговли в США для оценки влияния заключения гипотетических двусторонних ПТС на благосостояние. Авторы считают, что ни географическая близость, ни объемы торговли значительно не коррелируют с повышением благосостояния и делают вывод о том, что эти показатели не подходят для объяснения формирования ПТС. В работе (Baier, Bergstrand, 2004)^[35] разработали модели общего равновесия с использованием данных из 53 стран за 1996 г. и подтвердили гипотезу естественного торгового партнера.

В таблице 1 приведены результаты основных работ по изучению эффекта от подписания ПТС.

Подписавшие антикоррупционные конвенции или присоединившиеся к ним государства обозначены буквами «ххх».

Эмпирические результаты анализа ПТС

А.Ю. Кнобелъ, Б.В. Чокаев

Глава 2

А.Ю. Кнобелъ, Б.В. Чокаев

NJ

NJ

O

Глава 2

2. Общий анализ структуры ПТС в Азиатско-Тихоокеанском регионе

В текущем разделе данного исследования проанализированы договоры о свободной торговле, заключенные в Азиатско-Тихоокеанском регионе с 1976 по 2009 г. Всего проанализировано 42 договора, из них 35 подписаны после 2000 г. В таблице 2 приведен полый список рассмотренных соглашений.

Таблица 2

ПТС, используемые для анализа

Общий анализ структуры договоров показал, что их можно разделить на 16 общих глав. Каждая из этих глав разделена на разделы, которые, в свою очередь, поделены на пункты (всего 1104 пункта, в среднем по 69 пунктов на одну главу). Наибольшее число пунктов имеет глава, посвященная защите прав интеллектуальной собственности (133), а наименьшее — глава, касающаяся вопросов, связанных с рабочей силой (24). Главы имеют следующие названия:

• • Доступ на рынки (MARKET ACCESS) 59 пунктов;
• • Правила происхождения товара (RULES OF ORIGIN) 65 пунктов;
• • Таможенные процедуры (CUSTOMS PROCEDURES) 91 пункт;
• • Санитарные и фитосанитарные меры (SANITARY AND PHYTOSANITARY MEASURES) 91 пункт;
• • Технические торговые барьеры (TECHNICAL BARRIERS ТО TRADE) 80 пунктов;
• • Торговая защита (TRADE REMEDIES) 86 пунктов;
• • Госзакупки (GOVERNMENT PROCUREMENT) 61 пункт;
• • Инвестиции (INVESTMENT) 76 пунктов;
• • Трансграничная торговля услугами (CROSS-BORDER TRADE IN SERVICES) 25 пунктов;
• • Конкурентная политика (COMPETITION POLICY) 86 пунктов;
• • Защита прав интеллектуальной собственности (INTELLECTUAL PROPERTY) 133 пункта;
• • Рабочая сила (LABOR) 24 пунктов;
• • Экологические вопросы (ENVIRONMENT) 49 пунктов;
• • Урегулирование разногласий (DISPUTE SETTLEMENT) 113 пунктов;
• • Электронная коммерция (ELECTRONIC COMMERCE) 32 пункта;
• • Совместные действия (COOPERATION) 33 пункта.

Поскольку пунктов довольно много и каждый из них затрагивает

какой-то конкретный вопрос, сравнение договоров по количеству пунктов в главах позволит сравнить договоры по спектру представленных в них вопросов, а также оценить сходство между ними. Например, для доступа на рынки это прежде всего общие вопросы и вопросы, связанные с нетарифными мерами торговой защиты. Для санитарных и фитосанитарных мер — это вопросы, связанные с техническими консультациями и целями. В главах договоров, посвященных защите прав интеллектуальной собственности, чаще затрагиваются общие вопросы (основные принципы) и торговые марки. В главах договоров, посвященных электронной коммерции, наиболее интенсивно затрагиваемые вопросы — о цифровых продуктах и местоположении поставщика.

Для начала попытаемся определить, какие главы различаются сильнее, а какие — во многом похожи. Для определения степени различия структуры той или иной главы по договорам, заключенным в АТР, разумно использовать коэффициент относительной вариации — отношение стандартного отклонения количества упомянутых в главе пунктов к среднему значению по договорам количества упомянутых в главе пунктов. Из представленного рис. 1 видно, что сильнее различаются главы, посвященные рабочей силе, совместным действиям (кооперации) и защите прав интеллектуальной собственности, а менее всего — главы, посвященные правилам происхождения товара и торговой защите.

12. Рабочая сила 16. Совместыедеиствия 11. Защита прав интеллектуальной собственности

0 0,4 0,8 1,2 1,6

Рис. 1. Степень различия структуры отдельных глав по договорам* Примечание. Источник данных — расчеты на основе данных АТЭС. ’Коэффициент вариации количества пунктов, упоминаемых в соответствующей главе различных договоров Азиатско-Тихоокеанского региона

• 15. Электронная коммерция
• 13. Экологические вопросы 10. Конкурентная политика
• 7. Госзакупки
• 4. Санитарные и фитосанитарные меры 3. Таможенные процедуры
• 8. Инвестиции
• 5. Технические торговые барьеры 1. Доступ на рынки
• 9. Трансграничная торговля услугами
• 14. Урегулирование разногласии
• 6. Торговая защита 2. Правила происхождения товара

Теперь рассмотрим, какие главы договоров наиболее связаны друг с другом, т.е. проанализируем, как интенсивность подписания одних глав связана с интенсивностью подписания других глав. Согласно проведенному анализу, наиболее похожи между собой главы, посвященные рынку труда и экологическим вопросам (доля договоров, в которых главы имеют сходную структуру, составляет 84%). То есть можно выделить следующую тенденцию: чем активнее обговариваются вопросы, посвященные рабочей силе, тем активнее обсуждаются вопросы, связанные с экологией. Также сходными направлениями торговых соглашений можно считать таможенные процедуры и вопросы конкурентной политики — корреляция между количеством пунктов, упомянутых в различных договорах, составляет 83%.

Из таблицы 4 видно, что основными вопросами, определяющими структуру договора, являются вопросы, посвященные доступу на рынок и таможенным процедурам: с этими вопросами больше всего коррелируют остальные вопросы, затрагиваемые в договорах (сами главы также сильно коррелируют между собой). То есть можно заключить, что вопросы, касающиеся доступа на рынок и таможенных процедур, являются основной составляющей договоров Азиатско-Тихоокеанского региона, определяющей и другие части этих соглашений.

Если теперь рассмотреть не главы договоров, а сами договоры, используя количественную характеристику числа пунктов, упомянутых в различных главах, то окажется, что по этому показателю боль-

Таблица 3

Наиболее сходные между собой вопросы в рамках рассматриваемых

договоров на территории АТР

Примечание. Источник данных — расчеты автора на основе данных АТЭС. Коэффициент корреляции количества пунктов, упомянутых в различных договорах .

ше всего коррелируют договоры Чили — США (2003 г.), и Перу — США (2006 г.). Корреляция составляет 98%, т.е. договоры имеют почти что одинаковую структуру (см. табл. 4).

Таблица 4

Иллюстрация сходства структуры договоров Чили — США (2003 год)

и Перу — США (2006 год)

Примечание. Источник данных — расчеты автора на основе данных АТЭС.

Если говорить о других договорах со сходными структурами, то корреляцию более 95% по значению количества пунктов, упомянутых в различных главах, имеют пары договоров Япония — Малайзия (2005 год) и Япония — Вьетнам (2008 год) — корреляция 97%; Австралия — США (2004 год) и Корея — США (2007 год) — корреляция 97%; Чили — США (2003 год) и Австралия — США (2004 год) — корреляция 97%; Перу — США (2006 год) и Корея — США (2007 год) — корреляция 96%; Чили — Китай (2005 год) и Китай — Сингапур (2008 год) — корреляция 95%. В таблице представлены пары наибо-

лее сходных между собой по структуре договоров. Договоры, в которых участвуют одни и те же страны с достаточно большой переговорной силой, по структуре очень похожи друг на друга. Действительно, все договоры, в которых принимает участие США, сильно коррелируют между собой, равно как и все договоры, в которых принимают участие Япония или Китай.

Пары наиболее сходных между собой договоров в АТР

Таблица 5

Окончание табл. 5

Примечание. Источник данных — расчеты автора на основе данных АТЭС.

Из рисунка 2 видно, что интенсивность заключаемых с участием США договоров практически по всем направлениям выше среднего по Азиатско-Тихоокеанскому региону. При этом Соединенные Штаты уделяют особое внимание вопросам электронной коммерции (при этом чем новее соглашение, тем больше пунктов затронуто в соответствующей главе); вопросам, связанным с рабочей силой (в 3,5 раза больше, чем в среднем по АТР, что вызвано, по-видимому, с опасениями США относительно жесткой конкуренции со стороны дешевого азиатского труда); защите прав интеллектуальной собственности (при этом с более развитыми странами, такими как Сингапур,

• 1. Доступ на рынки
• 2. Правила происхождения товара

Перу-США, 2006 Чили-США, 2003

2 3

Австралия-США, 2004

• 3. Т ам оженные п роцедуры
• 4. Санитарные и фитосанитарные

меры

• 5. Технические торговые барьеры
• 6. Торговая защита
• 7. Госзакупки
• 8. Инвестиции
• 9. Трансграничная торговля услугами
• 10. Конкурентная политика
• 11. Защита прав интеллектуальной собственности
• 12. Рабочая сила
• 11. Экологические вопросы
• 14. Урегулирование разногласий
• 15. Электронная коммерция

О

Корея-США, 2007 Сингапур-США, 2003

Рис. 2. Отношение количества пунктов, упомянутых в соответствующих главах договоров с участием США, к среднему по договорам в АТР количеству упомянутых в соответствующих главах пунктов Примечание. Источник данных — расчеты на основе данных АТЭС.

пунктов, посвященных этим вопросам, значительно меньше, чем с развивающимися странами, такими как Перу).

Из рисунка 3 видно, что интенсивность заключаемых с участием Японии договоров по некоторым направлениям ниже среднего по Азиатско-Тихоокеанскому региону. Это договоры, посвященные электронной коммерции, рабочей силе, санитарным и фитосанитарным мерам. При этом Японию больше интересуют вопросы, связанные с защитой прав интеллектуальной собственности, конкурентной политики, трансграничной торговли услугами и инвестиций (в об-щем-то, это стандартный перечень вопросов, интересующих развитую страну).

Следует отметить, что структура договоров, заключенных Китаем со своими торговыми партнерами в АТР, значительно отличается от

• 1. Доступ на рынки
• 2. Правила происхождения товара

3. Таможенные процедуры

4. Санитарные и фитосанитарные меры

5. Технические торговые барьеры

6. Торговая защита

7. Госзакупки

8. Инвестиции

9. Трансграничная торговля услугами

10. Конкурентная политика

11. Защита прав интеллектуальной собственности

0 0,5 1

Япония-Вьотнам, 2008 ? Япония-Таиланд, 2007 Япония-Малайзия, 2005

• 1,5 2 2,5 3
• ? Бруной-Япония,2007
• ? Чили-Япония, 2007
• ? Япония-Мексика, 2004
• 12. Рабочая сила
• 13. Экологические вопросы
• 14. Урегулирование разногласий
• 15. Электронная коммерция
• 16. Совместные действия
• ? АСЕАН-Япония, 2008 Индонезия-Япония, 2007
• ? Япония-Филиппины,2006
• ? Япония-Снигапур, 2002 ^{[42] [43]}
• 1. Дост/п на рынки
• 2. Правила происхождения товара
• 3. Таможенные процедуры
• 4. Санитарные и фитосанитарные меры
• 5. Технические торговые барьеры
• 6. Торговая защита
• 7.Госзакупки
• 8. Инвестиции
• 9. Трансграничнаяторговляуслугами
• 10. Конкурентная политика
• 11. Зашита прав интеллектуальной собственности

• 12. Рабочая сила
• 13. Экологические вопросы
• 14. Урегулирование разногласии
• 15. Электронная коммерция
• 16. С овместные действия
• 0 0,5 1 1,5 2 2,5
• ? Китай-Сингапур, 2008 ? Китай-НЗЛ, 2008 ? Чили-Китай, 2005 ? АСЕАН-Китай, 2002

Рис. 4. Отношение количества пунктов, упомянутых в соответствующих главах договоров с участием Китая, к среднему по договорам в ATP количеству упомянутых в соответствующих

главах пунктов

Примечание. Источник данных — расчеты на основе данных АТЭС.

3. Современные количественные методы оценки последствий образования зон свободной торговли на основе моделей

общего равновесия

3.1. ССЕ-модель (модель общего равновесия)

Одним из самых распространенных и востребованных инструментариев оценки последствий заключения тех или иных международных торговых соглашений является моделирование общего равновесия. CGE (Computable General Equilibrium) — это модель, состоящая из структурных уравнений и предназначенная для анализа равновесий в реальной экономике и их воздействия на национальную экономику, учитывая конкретные предположения о технологии производства, предпочтениях, факторах производства, об экономической политике правительства и т.д. Эта модель подразумевает функцию полезности Кобба — Дугласа, специфическую функцию производства и предполагает, конкретные факторы производства и экономическую политику правительства, с тем чтобы оценить равновесие в экономике эконометрически.

Кроме того, CGE-модель является гибкой при выборе предположения о степени конкуренции в экономике (совершенная или несовершенная конкуренция). Однако чем больше предположений рассматривается, тем сложнее оценить модель. В настоящее время, как правило, используются модели, предполагающие совершенную конкуренцию и накопление капитала.

Главная идея в рамках CGE модели базируется на парадигме неоклассической школы, полагая, что каждый рынок — совершенно конкурентный, технологии для каждого товара обладают производственной функцией с постоянной отдачей от масштаба и каждый агент в экономике максимизирует прибыль. Поэтому в случае анализа международной торговли экономические изменения в конкретной стране не влияют на другие страны, поскольку предполагается, что страны маленькие (совершенная конкуренция между странами).

Преимуществом CGE-модели общего равновесия является то, что она может оценить экономические последствия от изменения экономической политики государства. CGE-модель способна анализировать изменения макропеременных, таких как ВВП, уровень цен, или торговый баланс, а также взаимодействие между агентами из-за экономической деятельности. Однако эта модель имеет один недостаток: результаты оценки не могут быть протестированы статистически, и эти результаты чувствительны к изменениям параметров модели. Поэтому интуиция исследователя может вмешиваться при определении конкретных значений параметров, которые должны быть применены к CGE-модели.

GTAP-модель (Global Trade Analysis Project model) — это разновидность CGE-модели, которая также основывается на структуре совершенной конкуренции с постоянной отдачей от масштаба, но предполагает, что товары могут быть разделены по национальному происхождению. Последнее предположение называется предположением Армингтона (Armington assumption) и концептуально означает, что странам даются элементы монопольной власти, которые реализуются через их тарифные ставки. Если тарифы снижаются, то могут появляться значительные эффекты от изменения условий торговли из-за разрушения монопольной власти. Это является недостатком таких моделей. Несмотря на это, СТАР-модели очень популярны в литературе.

3.2. Практика оценки последствий создания ЗСТ

Экономическая теория предполагает, что ЗСТ может иметь как положительные, так и отрицательные последствия в виде изменения в структуре торговли стран — участниц ЗСТ (статические эффекты) и в виде изменения в структуре производства в этих странах (динамические эффекты). Теория также предполагает, что устранение нетарифных барьеров (НТБ) в дополнение к тарифным барьерам будет генерировать больший положительный эффект.

Положительный динамический эффект посредством передачи технологии согласно теории будет больше в «смешанных» ЗСТ с участием как развитых, так и развивающихся стран. При преобладании внутриотраслевой торговли положительный динамический эффект в первую очередь реализуется за счет эффекта экономии от масштаба.

Помимо традиционных (количественных) эффектов, «нетрадиционные» положительные эффекты (например, в виде роста доверия) также обсуждаются в литературе.

Эмпирические данные не в состоянии обеспечить надежные выводы о положительном воздействии ЗСТ. В частности, торговая политика не может быть отделена от других макроэкономических политик, чтобы правильно отреагировать на структурные изменения. Отсюда следует, что оптимальная ЗСТ должна предусматривать смягчение издержек структурной перестройки.

Более надежные выводы о воздействии ЗСТ следует ожидать от всеобъемлющей модели, которая будет учитывать, например, фискальную политику и политику в области занятости населения, имея в виду, что число побочных эффектов (нетрадиционных эффектов) не может быть легко определено. Результаты ЗСТ, вероятно, будут тем больше, чем глубже и шире по своему охвату будет соглашение.

Последние соглашения о свободной торговле, заключенные в рамках ЕС и АСЕАН, как правило, гораздо шире, чем предыдущие. Их можно рассматривать как шаблон или как основу, которая может быть улучшена.

Экономические меры, проводимые в этих двух регионах, отражают различные подходы и различный опыт. ЕС обычно выступает за введение ЗСТ широкой по своему охвату, тогда как АСЕАН (и как группа, и на уровне страны) заключает соглашения, охватывающие товары, услуги и инвестиции, до настоящего времени уделяя меньше внимания решению нетарифных барьеров и нормативного сотрудничества. Последовательный подход к принятию соглашений, которому следовали страны АСЕАН до сих пор, — это товарная либерализация с последующими переговорами по либерализации сфер услуг и инвестиций. Более того, ЗСТ с участием стран АСЕАН включают в себя различные списки исключений для каждой страны.

Отдельными странами АСЕАН также заключаются двусторонние соглашения дополнительно к соглашениям АСЕАН в качестве группы. Сингапур был движущей силой в этой области, и двусторонние соглашения, заключенные с участием этой страны, как правило, имели всеобъемлющий характер. В качестве других примеров можно привести ЗСТ Малайзия — Япония и ЗСТ Австралия — Таиланд. В настоящее время ведутся переговоры о создании новых ЗСТ.

В литературе существует ряд исследований, посвященных ЗСТ Корея — США и другим ЗСТ. Эти исследования опираются на модели общего равновесия СОЕ, которые учитывают данные, охватывающие секторальное производство, торговлю и занятость, а также импортные тарифы и другие формы торговых барьеров, что дает возможность моделировать экономические последствия различных форм торговой либерализации.

Результаты расчетов на основе моделирования представляют собой оценки влияния либерализации торговли на совокупное экономическое благосостояние каждой страны вместе с воздействием на производство, торговлю и занятость на отраслевых уровнях. Важно понимать, что результаты моделирования дают представление только о потенциальных экономических изменениях. В этом отношении они не предназначены для эмпирических прогнозов или предсказаний изменений, потому что они не получены с помощью эконометрических методов, которые могут дать статистически обоснованные оценки.

Как следствие, эти результаты нельзя сравнивать с фактическими изменениями экономических переменных для данного периода. Еще одним важным замечанием является то, что результаты СвЕ-модели анализа последствий либерализации торговли могут отличаться при разных предположениях, которые характеризуют структуру уравнений модели. Таким образом, результаты СвЕ-моделирования могут быть интерпретированы как потенциальные последствия либерализации торговли на микроэкономическом уровне. Величины и направления изменений из СвЕ-модели являются полезными сами по себе с учетом указанных замечаний.

3.3. Примеры расчетов экономических последствий образования ЗСТ

После десятилетнего функционирования североамериканской зоны свободной торговли (NAFTA) появилось множество исследований, посвященных оценке последствий образования этой зоны, а также последствий функционирования образованной ранее зоны свободной торговли Канада — США (CUSFTA). Так, например, в работе (Harris, 2006) приведен обзор множества положительных последствий образования этих региональных торговых соглашений. В то же время указанные последствия оценены уже после подписания региональных торговых соглашений (ex post оценивание), в то время как для выработки рекомендаций по экономической политике, естественно, необходимы оценки возможных экономических последствий до подписания тех или иных соглашений (ex ante оценивание).

В работе (Brown, Deardorff and Stern, 2001)^[44] оценивается переход от зоны свободной торговли к таможенному союзу в рамках NAFTA, используя модель GTAP и аппроксимируя создание таможенного союза путем унификации внешнего таможенного тарифа. В работе (Ghosh, Rao, 2005)^[45] авторы оценивают значимость изменения благосостояния в результате снятия правила происхождения товара (ROO — Rules of Origin) на совокупное общественное благосостояние. Используя GTAP-моделирование, авторы получают положительный эффект от такого действия, однако они не учитывают искажающее действие этого правила. Действительно, несмотря на то что переход к единому тарифу может быть учтен при калибровке в рамках CGE-моделирования, искажающее действие ROO никак не отражается на самой CGE-модели. В работе (Georges, 2008)^[46] показывается, каким образом отмена ROO может быть учтена при CGE-моделировании и в рамках модели общего равновесия с учетом страновых и секторальных особенностей.

В другой работе (Georges, 2007)^[47] автор оценил влияние либерализации торговли между США и Канадой и разложил это влияние на эффекты, возникающие от либерализации взаимной торговли и установления единого тарифа, и на эффекты, возникающие от снятия правила определения происхождения товаров при пересечении взаимной таможенной границы.

В таблице 7 показаны эффекты от различных сценариев (для Канады) либерализации торговли между США и Канадой. Естественно, для США эти эффекты в относительном выражении значительно меньше, поскольку доля торговли с Канадой в общем объеме торговли США значительно меньше, чем доля торговли с США в общем объеме торговли Канады. Следует отметить, что отмена правила определения страны происхождения товара для оборота внутри зоны свободной торговли обеспечивает львиную долю выигрыша от либерализации торговли.

Таблица 6

Эффекты от либерализации торговли между США и Канадой

Примечание. Источник данных: Georges, 2007.

Что касается влияния либерализации торговли на отдельные сектора канадской промышленности (см. таблицу), можно также видеть, что Канада естественным образом проигрывает в отраслях, в которых преимущество традиционно имеют развивающиеся страны (ресурсы, пищевая промышленность, текстильное производство). При этом сельское хозяйство все равно выигрывает от образования таможенного союза благодаря более эффективному размещению ресурсов.

Секторальное исследование анализа последствий образования зоны свободной торговли Австралия — Китай представлено в работе (Siriwardana, Yang, 2007)^[48]. Результаты, полученные на основе GTAP-моделирования, показали положительное влияние на совокупное общественное благосостояние обеих экономик. Из приведенных

Таблица 7

Влияние либерализации торговли между США и Канадой на выпуск

в различных секторах экономики Канады

Примечание. Источник данных: Georges, 2007.

данных следует, что страны получат выигрыш в соответствии со своими сравнительными преимуществами. В случае Австралии такими товарами являются зерно, сахар, продукты добывающей промышленности. Китай более всего выигрывает в производстве одежды и текстиля. Рабочая сила согласно проведенному анализу будет перемещаться из менее производительных секторов в более производительные в обеих странах.

Авторы рассматривали четыре возможных сценария полной либерализации: плавающий счет текущих операций и краткосрочная перспектива (капитал, природные ресурсы и земля фиксированы экзогенно, цены на них определяются эндогенно, квалифицированная и неквалифицированная рабочая сила эндогенны и цены на них фиксируются экзогенно, счет текущих операций может меняться); плавающий счет текущих операций и долгосрочная перспектива (квалифицированная и неквалифицированная рабочая сила, земля и природные ресурсы фиксируются экзогенно, цена на них определяется эндогенно, капитал же определяется эндогенно, а цена на него фиксируется экзогенно, счет текущих операций может меняться); фиксированный счет текущих операций и краткосрочная перспектива (капитал, природные ресурсы и земля фиксированы экзогенно, цены на них определяются эндогенно, квалифицированная и неквалифицированная рабочая сила эндогенны и цены на них фиксируются экзогенно, счет текущих операций фиксирован и либера-

Влияние образования зоны свободной торговли Австралия^-Китай на выпуск в отдельных секторах экономики

Австралии при различных сценариях, в % к значению до либерализации

А.Ю. Кнобелъ, Б.В. Чокаев

tsj

LO

OO

Окончание табл. 8

Примечание. Источник данных: Siriwardana, Yang, 2007.

Глава 2

Ю

Влияние образования зоны свободной торговли Австралия — Китай на выпуск в отдельных секторах экономики Китая при различных сценариях, в % к значению до либерализации

А.Ю. Кнобелъ, Б.В. Чокаев

О

Примечание. Источник данных: Siriwardana, Yang, 2007.

Глава 2

лизация не приводит к дополнительному трансграничному движению капитала); фиксированный счет текущих операций и долгосрочная перспектива (квалифицированная и неквалифицированная рабочая сила, земля и природные ресурсы фиксируются экзогенно, цена на них определяется эндогенно, капитал же определяется эндогенно, а цена на него фиксируется экзогенно, счет текущих операций фиксирован и либерализация не приводит к дополнительному трансграничному движению капитала).

В таблицах 10 и 11 показано влияние либерализации торговли между Австралией и Китаем на различные сектора экономики этих стран. Из этих таблиц видно, что наибольшие изменения в выпуске имеют место для производства зерна — около 24% увеличения для Австралии и около 4% снижения для Китая. Австралия также испытывает существенное снижение производства одежды и текстиля, что вполне естественно, так как именно в этих секторах Китай имеет ярко выраженное преимущество.

Всестороннее исследование (McDaniel, Fox, 2001)^[49] ЗСТ США — Корея проведено по поручению сенатского комитета США по финансам сотрудниками Международной торговой комиссии США. Исследование содержит обзор корейской экономики, описание двусторонних торгово-инвестиционных отношений, оценку структуры торговли и сравнительных преимуществ, подробный отраслевой анализ, обзор барьеров каждой страны и анализ последствий устранения существующих двусторонних барьеров. Корейские барьеры, вызывающие наибольшую озабоченность США, включают: внутренние налоги, таможенные процедуры и нетарифные барьеры; регулирование секторов, в числе которых сельское хозяйство и пищевые продукты, фармацевтические препараты и медицинское оборудование, косметика, автомобили, профессиональные и финансовые услуги, трансляция рекламы; защиту прав интеллектуальной собственности. К барьерам США, которые вызывают наибольшую озабоченность в Корее, относятся антидемпинговые и компенсационные пошлины, визы и государственные закупки.

Эффекты от устранения двусторонних барьеров анализируются с помощью GTAP-модели, частичного равновесия применительно к торговле отдельными видами сельскохозяйственной продукции, а также качественной оценки устранения определенных НТВ и правил. Чтобы охватить некоторые динамические аспекты развития зоны свободной торговли, они предполагают, что устранение барьеров начнется в 2001 г. Затем модель была последовательно решена для последующих лет до 2009 г. В 2005 г. было подсчитано, что в США экономическое благосостояние увеличится на 19,6 млрд долл. (0,23% от ВВП), в Корее — на 3,9 млрд долл. (0,69% ВВП). Подробные результаты представлены с учетом изменения общей и двусторонней торговли в США и Корее, торговли в секторах производства, заработной платы и цен, а также качественных изменений, вызванных удалением некоторых корейских НТВ.

Исследования (Choi, Schott, 2001, 2004)¹ посвящены изучению потенциальных экономических выгод и убытков от создания ЗСТ между Кореей и Соединенными Штатами. Авторы делают исторический обзор международных экономических отношений двух стран и деятельности по развитию двусторонних торговых соглашений. Они изучают двустороннюю торговлю и потоки инвестиций.

Для моделирования накопления капитала в рамках GTAP-модели в данной работе вводится гипотетический «глобальный банк», осуществляющий международные потоки капитала. Из-за отсутствия статистических данных о двусторонних прямых иностранных инвестициях между разными странами международные потоки капитала сначала накапливаются в этом «глобальном банке» в рамках GTAP-модели.

Затем весь капитал перераспределяется из «глобального банка» в каждую страну в соответствии с рентной ставкой. Поскольку «глобальный банк» ничего не максимизирует, это равносильно введению гипотетического международного рынка капитала. Это, в свою очередь, означает, что модель GTAP-не охватывает двусторонние потоки прямых инвестиций. Другими словами, мобильность капитала в GTAP-модели означает, что международный баланс инвестиций и сбережений определяется эндогенно. Поэтому, хотя накопление капитала в Корее увеличивается после реализация ЗСТ в рамках GTAP, это не обязательно означает увеличение ПИИ из США в Корею. То есть существует возможность того, что ПИИ могут вливаться, например, из Китая в Корею в контексте ЗСТ Корея — США. Следовательно, хотя модель GTAP-учитывает мобильность капитала, она не предусматривает двусторонних потоков прямых иностранных инвестиций.

Рассмотренные в статье виды либерализации охватывают устранение торговых барьеров, влияющих на сельскохозяйственную продукцию и промышленность, и просто промышленность. Результаты представлены в табл. 12. Видно, что в Корее экономическое благосостояние увеличится на 4,1 млрд долл. (0,91% ВВП) в краткосрочной перспективе и на 10,9 млрд долл. (2,41% ВВП) в долгосрочной перспективе. Результаты получаются значительно скромнее, если либерализация не касается сельского хозяйства. В США экономическое благосостояние увеличится на 3,8 млрд долл, в краткосрочной перспективе (0,03 % ВВП), или 8,9 млрд долл. (0,13% ВВП) в долгосрочной перспективе. Существует свидетельство отклонения торговли для всех других стран и регионов, представленных в табл. 12.

Изменение благосостояния за счет создания ЗСТ Корея — США,

млн долл. США

Таблица 10

Примечание. Источник данных: Choi, Schott, 2001.

В таблице представлена декомпозиция эффектов на благосостояние. Видно, что результаты сравнительной статики дают значительные изменения в условиях торговли, которые, как упоминалось выше, характерны для СТАР-моделей. Долгосрочные эффекты вызваны существенным образом накоплением капитала.

В работе авторы находят положительные эффекты на выпуск в Корее, особенно в среднесрочной перспективе, продуктов питания, текстиля и одежды, химикатов, каучука и пластмассы, и отрицательные эффекты на сельское хозяйство, лесное хозяйство. Для Соединенных Штатов Америки наибольший рост, наоборот, наблюдается в сельском хозяйстве, лесном хозяйстве, отрицательные эффекты, в текстильной промышленности и в производстве одежды.

Таблица 11

Декомпозиция эффектов на благосостояние от создания ЗСТ

Корея - США

Примечание. Источник данных: Choi, Schott, 2001.

Поскольку услуги не включены в либерализацию, полученные результаты можно рассматривать как нижнюю оценку последствий введения ЗСТ. Авторы также отмечают, что могут быть и другие потенциальные выгоды от ЗСТ благодаря увеличению отдачи от масштаба, более безопасному доступу к рынку, устранению нетарифных административных барьеров и укреплению отношений по международной безопасности.

• 4. Оценка последствий создания зон свободной торговли России с азиатскими странами
• 4.1. Анализ существующей торговой ситуации с блоком АСЕАН, Вьетнамом, странами Транстихоокеанского

партнерства, Новой Зеландией

4.1.1. Торговля с блоком стран АСЕАН

Торговля Российской Федерации со странами АСЕАН (Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд, Филиппины) в последнее десятилетие росла очень высокими темпами. При этом импорт из стран этого блока в Россию рос темпами, значительно более высокими, чем экспорт из России в страны этого блока: если объемы экспорта выросли с 2000 по 2010 г. примерно в 6 раз (с 1,11 до 6,73 млрд долл.), то объемы импорта — примерно в 16 раз (с 337 млн долл, до 5,56 млрд долл.). За счет более высоких темпов роста импорта с 2006 г. в торговле с блоком стран АСЕАН Россия имела отрицательное сальдо торгового баланса, которое сменилось на положительное только в 2010 г. (см. рис. 5).

Если посмотреть на товарную структуру экспорта России в страны АСЕАН, то окажется, что из 96 двузначных товарных групп по классификации ТН ВЭД шесть обеспечивают 90% экспорта (см. табл. 12). Наибольший экспорт (больше половины) обеспечивается за счет товарной группы 27 — Топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки; битуминозные вещества; воски минеральные. На втором месте — экспорт группы 72 (черные металлы). Около по-лумиллиарда долларов в год составляет экспорт удобрений в страны АСЕАН (по состоянию на 2010 г.), что образует около 7% от общего экспорта.

В структуре импорта в разрезе двузначных товарных групп (см. табл. 13) первые 10 товарных групп обеспечивают 75% импорта, причем первые две группы, которые дают 43% — это железнодорожный подвижной состав и электрические машины и оборудование.

• 2000
• 8 1 7 -
• 6 -
• 5 -
• 4 -
• 3 -
• 2 -
• 1 -

О -

2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008

> 4 Доля АСЕАН во внешнеторговом обороте России, правая ось

• 1—^1 Доля России во внешнеторговом обороте АСЕАН, правая ось А Экспорт России в страны АСЕАН, млрд. долл. США, левая ось -А—Импорт России из стран АСЕАН, млрд. долл. С Ш А, левая ось
• 2009
• 2010
• 2001

Рис. 5. Динамика торговли России со странами блока АСЕАН Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

Таблица 12

Товарная структура экспорта России в страны АСЕАН в разрезе двузначных товарных групп по классификации

ТН ВЭД, 2010 год

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

Товарная структура импорта России из стран АСЕАН в разрезе двузначных товарных групп по классификации ТН ВЭД, 2010 год

Таблица 13

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

4.1.2. Торговля со странами Транстихоокеанского партнерства

На рис. 6 представлена динамика торговли со странами транстихоокеанского партнерства. Динамика объемов экспорта и импорта практически не отличается. Спад объемов экспорта наблюдался только в 2007 и 2009 гг., но в целом происходит нарастание объемов экспорта из России в страны Транстихоокеанского партнерства. Так, в 2000 г. объем экспорта составлял 5,65 млрд долл., а в 2010-м — 16,58 млрд долларов, то есть вырос за 10 лет почти в три раза. Объем импорта также в среднем вырос с 3,09 млрд долл, в 2000 г. до 15,33 млрд долл, в 2010 г., т.е. в 5 раз.

До 2006 г. включительно сальдо торгового баланса было положительным, хотя разница между экспортом и импортом не была значи-

Рис. 6. Динамика торговли России со странами Транстихоокеанского партнерства Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

тельной (1,75 млрд долл, в 2006 г.). С 2007 г. по 2009 г. включительно импорт из стран ТТП превышал экспорт России в эти страны. Но в 2010 г. экспорт превысил импорт на 1,24 млрд долл.

Таблица позволяет выявить группы товаров, преобладающих в экспорте из России в страны ТТП. Первое место занимает топливо, нефть и продукты их перегонки (58%), второе — алюминий и изделия из него (13%), далее следуют черные металлы (8%), удобрения (8%) и т.д. В целом в экспорте преобладают полезные ископаемые и продукты тяжелой промышленности и металлургии.

Товарные группы, составляющие наиболее значительные доли в импорте из стран ТТП, представлены в табл. 15. Первое место занимают электрические машины и оборудование (19%), второе — железнодорожные локомотивы (15%), третье место — часы (8%). Таким образом, импорт состоит в основном из машин и оборудования. Также значительную долю занимают пищевые продукты. Важным является и то, что пластмассы и изделия из них составляют 3% импорта при том, что Россия экспортирует нефть в страны ТТП, которая составляет 57% экспорта, что говорит о слабо развитом производстве по обработке сырой нефти в России.

4.1.3. Торговля с Вьетнамом

На рисунке 7 представлена динамика торговли России с Вьетнамом с 2000 по 2010 г. Заметны общие тенденции нарастания объемов торговли. Так, экспорт вырос с 167,96 млн долл, в 2000 г. до 1335 млн

Таблица 14

Товарная структура экспорта России в страны Транстихоокеанского партнерства в разрезе двузначных товарных групп по классификации ТН ВЭД, 2010 год

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

долл, в 2010 г. Если до 2003 г. объемы экспорта из России во Вьетнам росли невысокими темпами, то в 2004 г. рост объемов экспорта составил почти 100%. В 2006 г. произошло резкое снижение объемов экспорта во Вьетнам, но с 2007 г. по 2010 г. наблюдаются значительные темпы роста экспорта, так что в 2009 г. объемы экспорта превысили значение 2005 г.

Объемы импорта росли более устойчиво, однако более низкими темпами и в 2010 г. достигли 1111,6 млн долл. Падение объемов импорта за исследуемый период времени наблюдалось лишь в 2009 г. и составило 18,5%.

В целом сальдо торгового баланса до 2006 г. было положительным, с 2006 по 2008 г. — отрицательным. В 2009 г. экспорт снова превысил

Таблица 15

Товарная структура импорта России из стран Тр анстихоокеанского партнерства в разрезе двузначных товарных групп по классификации ТН ВЭД, 2010 год

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

импорт из Вьетнама, а сальдо составило 175,5 млн долл., в 2010 г. — 223,4 млн долл. Доля Вьетнама во внешнеторговом обороте России незначительна, но с 2006 г. заметен стабильный рост. Доля России во внешнеторговом обороте Вьетнама также растет с 2006 г., из чего следует, что обе страны наращивают объемы торговли между собой.

Таблица представляет товарную структуру экспорта России во Вьетнам в 2010 г. На первом месте находятся черные металлы (43%), на втором — минеральное топливо, нефть (12%), на третьем — лета-

1600 1400 1200 1000 800 600 400 200 0

• 1,8%
• 1,6%
• 1,4%
• 1,2%
• 1,0%
• 0,8%
• 0,6%
• 0,4%
• 0,2%
• 0,0%
• 2000 2001 2002 2003 2004
• 2005 2006 2007 2008 2009 2010

Доля Вьетнама во внешнеторговом обороте России, правая ось Доля России во внешнеторговом обороте Вьетнама, праваяось Экспорт России во Вьетнам, млн. долл. США, левая ось Импорт России из Вьетнама, млн. долл. США, левая ось

Рис. 7. Динамика торговли России с Вьетнамом Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

тельные аппараты (9%). Очевидна большая направленность экспорта на машины и оборудование, а также природные ископаемые.

В таблице 17 приведена товарная структура импорта России из Вьетнама в разрезе двузначных товарных групп. Несмотря на то, что большую долю в импорте составляют железнодорожные локомотивы, моторные вагоны трамвая, путевое оборудование (30%), главная направленность импорта из Вьетнама сосредоточена на пищевых продуктах (злаки, кофе, чай, рыба, фрукты и продукты их переработки) и одежде (обувь, предметы одежды), что связано с общей направленностью производства во Вьетнаме.

4.1.4. Торговля с Новой Зеландией

За последние 10 лет объемы импорта России из Новой Зеландии в среднем выросли на 124,5 млн долл, (или на 4,7%). При этом тенденция роста импорта из Новой Зеландии практически постоянна за период с 2000 по 2010 г. Самый значительный скачок в объеме импортируемых товаров из Новой Зеландии произошел в 2008 г. и составил 49,5 млн долл, (или 55% по сравнению с объемом импорта в 2007 г.). Объем поставок из России в Новую Зеландию имеет другую тенденцию. Резкий скачок экспорта произошел в 2006 г. (почти в 6 раз). В 2007—2008 гг. экспорт в Новую Зеландию снизился практически до уровня 2002 г. вследствие кризиса. После преодоления Россией кризисных явлений объемы экспорта выросли и достигли

Таблица 16

Товарная структура экспорта России во Вьетнам в разрезе двузначных товарных групп по классификации ТН ВЭД, 2010 год

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

пика в 109 млн долл. Однако в 2010 г. снова произошло падение объема экспорта на 30%. Стоит также отметить, что за весь исследуемый период наблюдается отрицательное сальдо платежного баланса, за исключением 2006 г., когда объем экспорта товаров в Новую Зеландию превысил объем импорта лишь на 41,5 тыс. долл. (см. рис. 8).

Доля России во внешнеторговом обороте Новой Зеландии незначительна, но примерно в 5 раз превышает долю Новой Зеландии во внешнеторговом обороте России. Несмотря на рост объемов торговли между Россией и Новой Зеландией, торговые отношения между этими двумя странами нельзя назвать тесными. Одним из объяснений служит отсутствие географической близости между партнерами

Таблица 17

Товарная структура импорта России из Вьетнама в разрезе двузначных товарных групп по классификации ТН ВЭД, 2010 год

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

и, как следствие, высокие транспортные издержки на совершение торговых операций.

Если рассматривать товарную структуру экспорта из России в Новую Зеландию в разрезе двузначных товарных групп, представленную в табл. 18, то большую долю, а именно 96%, составляет экспорт топлива, нефти и продуктов из перегонки (75 001 тыс. долл.). Оставшиеся 4% распределены между экспортом алкогольных и безалкогольных напитков и уксуса (777 тыс. долл.), химических волокон

• 2000
• 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010

Доля Новом Зеландии во внешнеторговом обороте России, правая ось Доля России во внешнеторговом обороте Новой Зеландии, правая ось Экспорт России в Новую Зеландию, млн. долл. С ША, левая ось Импорт России из Новой Зеландии, млн. долл. США, левая ось

Рис. 8. Динамика торговли России с Новой Зеландией Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

Т аблица 1 8

Товарная структура экспорта России в Новую Зеландию в разрезе двузначных товарных групп по классификации ТН ВЭД, 2010 год

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

(655 тыс. долл.), алюминия и алюминиевых изделий (0,57 млн долл.), а также продуктов неорганической химии (420 тыс. долл.).

Товарная структура импорта значительно более разнообразна (см. табл. 19). На первом месте среди импортируемых групп товаров из

Новой Зеландии находится молочная продукция (55%), на втором — мясо и пищевые мясные субпродукты (15%), на третьем — рыба (7%). Таким образом, импорт из Новой Зеландии по большей части включает пищевые продукты. Кроме того, импортируются часы (3%), электрические машины и оборудование (2%), а также железнодорожные локомотивы, моторные вагоны трамваев и путевое оборудование (1%).

Таблица 19

Товарная структура импорта России из Новой Зеландии в разрезе двузначных товарных групп по классификации

ТН ВЭД, 2010 год

Примечание. Источник данных: расчеты на основе данных ВТО.

4.2. Результаты оценок на основе СОЕ моделирования

экономических последствий образования зон свободной

торговли

Если подытожить результаты моделирования оценки последствий образования зон свободной торговли с азиатскими странами, то можно сделать несколько основных выводов. Во-первых, совокупное влияние на ВВП, как и следовало ожидать, положительно для всех сценариев и для всех членов Таможенного союза (см. таблицы). Исключением из этого правила является Республика Беларусь.

По-видимому, отрицательный эффект образования зоны свободной торговли со странами транстихоокеанского партнерства связан с отклонением белорусского экспорта в Россию за счет переключения российских потребителей на продукцию перерабатывающей промышленности из развитых стран ТТП.

Как видно из табл. 22, российская торговля с азиатскими партнерами вырастет практически по всем направлениям и для экспорта, и для импорта РФ. Исключением является только мясная продукция, для которой произойдет падение российского экспорта.

Что касается секторальных эффектов от образования зон свободной торговли с различными партнерами, то они имеют следующую структуру.

Как видно из табл. 23, при образовании зоны свободной торговли со странами АСЕАН в долгосрочной перспективе выигрывают все российские отрасли, за исключением текстиля и других обрабатывающих производств: видимо, именно в этой сфере у АСЕАН, как у блока, состоящего в основном из развивающихся стран, имеется ярко выраженное сравнительное преимущество. В краткосрочной перспективе проигрывают следующие отрасли: сельское, лесное и рыбное хозяйство; мясо; молочные продукты; другие пищевые продукты; одежда; электронное оборудование и машины; услуги. При этом следует отметить, что по всем без исключения отраслям выигрыш стран АСЕАН значительно превышает российский выигрыш, что связано со структурой торговли с этими странами.

Таблица 24 показывает секторальные эффекты при образовании зоны свободной торговли со странами транстихоокеанского сотрудничества. Результаты несколько отличаются от результатов моделирования последствий образования зоны свободной торговли со странами АСЕАН. В долгосрочной перспективе проигрывают только другие обрабатывающие производства, причем сами страны ТТП проигрывают в долгосрочной перспективе по минеральным продуктам и по металлам — в этих секторах у России в торговле с развитыми странами имеются сравнительные преимущества. В краткосроч-

Оценка влияния образования зоны свободной торговли с азиатскими странами по различным сценариям на ВВП

(процентное изменение)

Примечание. Источник данных: расчеты автора.

А.Ю. Кнобелъ, Б.В. Чокаев

ю

ел

оо

Оценка влияния образования зоны свободной торговли с азиатскими странами по различным сценариям на

взаимную торговлю

Глава 2

Примечание. Источник данных: расчеты автора. 8Я — краткосрочная перспектива, ЬЯ — долгосрочная перспектива.

Оценка влияния образования зоны свободной торговли с азиатскими странами по различным сценариям на

взаимную торговлю по отраслям

А.Ю. Кнобелъ, Б.В. Чокаев

Примечание. Источник данных: расчеты автора.

Ю

СП

Глава 2

Оценка влияния образования зоны свободной торговли со странами АСЕАН на выпуск по секторам

Примечание. Источник данных: расчеты автора.

ной перспективе проигрывают сельское, лесное и рыбное хозяйство; мясо; молочные продукты; другие пищевые продукты; автотранспортные средства и запчасти; электронное оборудование и машины; сектор услуг. При этом российский выигрыш почти по всем секторам выше, чем выигрыш стран Транстихоокеанского партнерства.

Последствия образования зоны свободной торговли с Вьетнамом качественно схожи с последствиями образования зоны свободной торговли со странами АСЕАН, однако количественно значительно меньше из-за малости экономики такого торгового партнера, как Вьетнам. В долгосрочной перспективе с российской стороны проигрывают производители текстиля, в то время как с вьетнамской стороны проигрывающих производителей в долгосрочной перспективе нет. В краткосрочной перспективе в России проигрывают сельское, лесное и рыбное хозяйство; мясо; молочные продукты; другие пищевые продукты; другие обрабатывающие производства. Во Вьетнаме наибольший выигрыш имеет место в текстиле; других обрабатывающих производствах; электронном оборудовании и машинах. При этом выигрыш производителей Вьетнама по всем отраслям превосходит выигрыш российских производителей (см. табл. 20, 21).

Последствия образования зоны свободной торговли с Новой Зеландией несколько отличаются от предыдущих случаев, поскольку количественно они очень слабые. В то же время можно сказать, что в долгосрочной перспективе в России могут незначительно проиграть только производители молочной продукции, в то время как в Новой Зеландии именно они, наряду с производителями мяса, могут немного выиграть (около 1,5% от первоначального объема выпуска, см. табл. 20, 21). Связано это с тем, что около 70% импорта в Россию из Новой Зеландии составляет именно мясомолочная продукция. При этом российский проигрыш оказывается значительно ниже новозеландского выигрыша еще и потому, что доля торговли с Россией у Новой Зеландии значительно превышает долю торговли с Новой Зеландией у России (если не брать торговлю сырой нефтью).

Существующие соглашения о свободной торговле в азиатско-тихоокеанском регионе обладают некоторыми характерными особенностями. Во-первых, однородность соглашений в АТР сильно различается по направлениям договоренностей: наиболее близкую структуру в соглашениях имеют разделы, посвященные правилам происхождения товара, торговой защите, торговле услугами, доступу на рынки, а наименее — разделы, посвященные рабочей силе, защите прав интеллектуальной собственности, электронной коммерции. Во-вторых, вопросы, определяющие структуру договора, — это вопросы, связанные с доступом на рынок и таможенными процедурами: они в основном являются главной составляющей договоров,

Глава 2

Оценка влияния образования зоны свободной торговли со странами ТТП на выпуск по секторам

Примечание. Источник данных: расчеты автора.

Оценка влияния образования зоны свободной торговли с Вьетнамом на выпуск по секторам

Примечание. Источник данных: расчеты автора.

А.Ю. Кнобелъ, Б.В. Чокаев

Глава 2

Оценка влияния образования зоны свободной торговли с Новой Зеландией на выпуск по секторам

Примечание — источник данных: расчеты автора.

“вытягивающей” остальные статьи и определяющей остальные части этих соглашений. В-третьих, договоры, в которых участвуют одни и те же страны с достаточно большой переговорной силой, по структуре очень похожи друг на друга: все договоры, в которых принимает участие США, сильно похожи друг на друга, равно как и все договора, в которых принимает участие Япония или Китай.

Таким образом, можно заключить, что в Азиатско-Тихоокеанском регионе сложились определенные закономерности (правила игры). Развитые страны в соглашениях стремятся взамен на открытие своих рынков получить дополнительный выигрыш от урегулирования вопросов, связанных с защитой прав собственности, электронной коммерцией, инвестициями. Развивающиеся страны, в силу своих особенностей и переговорной силы, открывая товарные рынки, особое внимание уделяют торговле услугами и при этом максимально используют такие инструменты торговой политики, как санитарные и фитосанитарные меры, технические торговые барьеры, торговая защита через антидемпинговые меры, компенсационные пошлины, субсидии. Россия может либо принять эти правила игры и интегрироваться в торговое сотрудничество, либо нет. Изменить их в настоящее время не представляется возможным.

На основе моделирования оценки последствий образования зон свободной торговли с азиатскими странами можно сделать несколько основных выводов. Во-первых, совокупное влияние на ВВП и совокупное общественное благосостояние положительно для всех сценариев и для всех членов Таможенного союза, за исключением Республики Беларусь (зона свободной торговли со странами транстихоокеанского сотрудничества), что связано с отклонением белорусского экспорта в Россию за счет переключения российских потребителей на продукцию перерабатывающей промышленности из развитых стран ТТП.

Во-вторых, секторальные эффекты несколько различаются для различных вариантов региональной интеграции. При образовании зоны свободной торговли со странами АСЕАН в долгосрочной перспективе выигрывают все российские отрасли, за исключением текстиля и других обрабатывающих производств: именно в этой сфере у АСЕАН, как у блока, состоящего в основном из развивающихся стран, имеется ярко выраженное сравнительное преимущество. В краткосрочной перспективе проигрывают следующие отрасли: сельское, лесное и рыбное хозяйство; мясо; молочные продукты; другие пищевые продукты; одежда; электронное оборудование и машины; услуги. При этом следует отметить, что по всем без исключения отраслям выигрыш стран АСЕАН значительно превышает российский выигрыш, что связано со структурой торговли России с этими странами.

Зона свободной торговли со странами ТТП в долгосрочной перспективе дает падение выпуска только для других обрабатывающих производств, причем сами страны ТТП проигрывают в долгосрочной перспективе по минеральным продуктам и по металлам — в этих секторах у России в торговле с развитыми странами (которые в основном и составляют ТТП) имеются сравнительные преимущества. В краткосрочной перспективе проигрывают сельское, лесное и рыбное хозяйство; мясо; молочные продукты; другие пищевые продукты; автотранспортные средства и запчасти; электронное оборудование и машины; сектор услуг. При этом российский выигрыш почти по всем секторам выше, чем выигрыш стран Транстихоокеанского партнерства.

Последствия образования зоны свободной торговли с Вьетнамом качественно схожи с последствиями образования зоны свободной торговли со странами АСЕАН, однако количественно они меньше из-за малости экономики такого торгового партнера, как Вьетнам. В долгосрочной перспективе с российской стороны проигрывают производители текстиля, в то время как с вьетнамской стороны проигрывающих производителей в долгосрочной перспективе нет. В краткосрочной перспективе в России проигрывают сельское, лесное и рыбное хозяйство; мясо; молочные продукты; другие пищевые продукты; другие обрабатывающие производства. Во Вьетнаме наибольший выигрыш имеет место в текстиле; других обрабатывающих производствах; электронном оборудовании и машинах. При этом выигрыш производителей Вьетнама по всем отраслям превосходит выигрыш российских производителей.

Последствия образования зоны свободной торговли с Новой Зеландией несколько отличаются от предыдущих случаев, поскольку количественно они очень слабые. В то же время можно сказать, что в долгосрочной перспективе в России могут незначительно проиграть только производители молочной продукции, в то время как в Новой Зеландии именно они, наряду с производителями мяса, могут немного выиграть. Связано это с тем, что около 70% импорта в Россию из Новой Зеландии составляет именно мясомолочная продукция. При этом российский проигрыш оказывается значительно ниже новозеландского выигрыша еще и потому, что доля торговли с Россией у Новой Зеландии значительно превышает долю торговли с Новой Зеландией у России (если не брать торговлю сырой нефтью).

Таким образом, относительно перспектив образования зон свободной торговли с азиатскими странами можно заключить следующее.

Во-первых, в долгосрочной перспективе ЗСТ с азиатскими странами выгодны как с точки зрения совокупного общественного благосостояния, так и с точки зрения производства отдельных отраслей, за исключением, быть может, текстильной промышленности и других обрабатывающих производств при заключении соглашений с АСЕА-Ном вообще и с Вьетнамом в частности, так как в блок АСЕАН входят преимущественно развивающиеся страны, которые именно в производстве текстиля имеют сравнительное преимущество. Для текстильной промышленности, возможно, следует использовать изъятия.

Во-вторых, в краткосрочной перспективе есть потери в выпуске в сельском хозяйстве, мясомолочной промышленности, текстиле, в производстве автотранспортных средств, электронных машин и оборудования, в сфере услуг. Отчасти это происходит за счет перетока рабочей силы в другие сектора, отчасти за счет переориентации потребителей на иностранную продукцию. По-видимому, следует договариваться о возможности использования в течение нескольких лет для этих отраслей торговой защиты в виде компенсационных пошлин и субсидий. Это представляется реалистичным, поскольку эти вопросы, судя по проанализированным договорам, на территории АТР в соглашениях отражены примерно одинаково.

В-третьих, при образовании ЗСТ с развивающимися странами из блока АСЕАН и с Вьетнамом в отдельности кумулятивный выигрыш партнеров значительно превышает российский выигрыш, что повышает переговорную силу России, так как этим партнерам есть что предложить. В то же время при образовании ЗСТ в рамках Транстихоокеанского партнерства, где основную роль играют развитые страны (США, Австралия, Сингапур), кумулятивный выигрыш партнеров значительно ниже российского выигрыша, следовательно, этим партнерам следует что-то предложить взамен в рамках сформировавшейся структуры торговых соглашений на территории АТР, то есть пойти на уступки по вопросам защиты прав собственности, электронной коммерции, инвестиций (именно эти направления, как показывает анализ соглашений в Азиатско-Тихоокеанском регионе, наиболее востребованы развитые страны).

В-четвертых, ЗСТ с Новой Зеландией может быть хорошим пилотным проектом по заключению торгового соглашения в Азиатско-Тихоокеанском регионе, поскольку сколь-нибудь существенного негативного эффекта от этого не будет, но это соглашение может служить хорошим сигналом остальным потенциальным партнерам в АТР о готовности России включаться в процессы региональной интеграции.

• [1] Причины и эффекты от создания преференциальных торговых соглашений 1.1. Политические мотивы создания преференциальных торговых соглашений Создание преференциальных торговых соглашений (далее — ПТС) не может быть полностью объяснено без учета политических условий, в которых они образуются. В настоящее время существуют дополнительные объяснения тому, почему государства могут участвовать в ПТС. Ниже описаны наиболее важные политические аргументы в пользу образования ПТС.
• [2] Причины и эффекты от создания преференциальных торговых соглашений 1.1. Политические мотивы создания преференциальных торговых соглашений Создание преференциальных торговых соглашений (далее — ПТС) не может быть полностью объяснено без учета политических условий, в которых они образуются. В настоящее время существуют дополнительные объяснения тому, почему государства могут участвовать в ПТС. Ниже описаны наиболее важные политические аргументы в пользу образования ПТС.
• [3] Mitrany, D. (1943), A Working Peace System, London: RIIA; Haas, E. (1958), The Uniting of Europe, Stanford: Stanford University Pres; Sandholtz, W. and Zysman, J. (1989), «1992: recasting the European bargain», World Politics 42(4): 95—128.
• [4] Hoffmann, S. (1966), «Obstinate or obsolete? The fate of the nation state and the case of western europe», Daedalus 95(3): 862—915.
• [5] Andriamananjara, S. and Shiff, M. (2001), «Regional cooperation among microstates», Review of International Economics 9(1): 42—51.
• [6] Ravenhill, J. (2008), «Regionalism», in Ravenhill, J. (ed), Global Political Economy, [6] Oxford: Oxford University Press: 172—210.
• [7] Mansfield, E., Milner, H. and Pevehouse, J. C. (2007), «Vetoing co-operation: the impact of veto players on preferential trading arrangements», British Journal of Political Science 37(3): 403-432.
• [8] Mansfield, E. D. and Milner, H. (2010), «Regime type, veto points, and preferential trade agreements», Stanford Journal of International Law 46(2): 219—242.
• [9] Gowa, J. and Mansfield, E. (1993), «Power politics and international trade», American Political Science Review 87(2): 408—420.
• [10] Gowa, J. (1994), Allies, Adversaries, International Trade, Princeton: Princeton University Press.
• [11] White, G. W. (2005), «Free trade as a strategic instrument in the war on terror? The 2004 US-Maroccan free trade agreement», Middle East Journal 59(4): 597—616.
• [12] Meunier, S. and Nicolaidis, K. (2006), «The European Union as a conflicted trade power». Journal of European Public Policy 13(6): 906—925.
• [13] Farrell, M. (2005), «Triumph of realism over idealism? Cooperation between the European Union and Africa», Journal of European Integration 27(3): 263—283.
• [14] Krueger, A. (1997), «Trade policy and economic development: how we learn», American Economic Review 87(1): 1—22.
• [15] Capling, A. and Low, P. (2010), Governments. Non-State Actors and Trade-Policy Making, Cambridge: Cambridge University Press.
• [16] Mansfield, E. and Reinhardt, E. (2003), «Multilateral determinants of regionalism: the effects of GATT/WTO on the formation of preferential trading arrangements», International Organization 57(4): 829—862.
• [17] Grossman, G. M. and Helpman, E. (1995), «The politics of free-trade agreements», American Economic Review 85(4): 667—690.
• [18] Putnam, R. (1988), «Diplomacy and domestic politics: the logic of two-level games», International Organization 42(3): 427—460.
• [19] Grossman, G. M. and Helpman, E. (1995), «The politics of free-trade agreements», American Economic Review 85(4): 667—690.
• [20] Krishna, R (1998), «Regionalism and multilateralism: a political economy approach», The Quarterly Journal of Economics 113(1): 227—250.
• [21] Krishna, P. (1998), «Regionalism and multilateralism: a political economy approach», The Quarterly Journal of Economics 113(1): 227—250.
• [22] Ornelas, E. (2005a), «Endogenous free trade agreements and the multilateral trading system», Journal of International Economics 67(2): 471—497; Ornelas, E. (2005b), «Rent destruction and the political viability of free trade agreements», The Quarterly Journal of Economics 120(4): 1475—1506.
• [23] Limao, N. (2007), «Are preferential trade agreements with non-trade objectives a stumbling block for multilateral liberalization?», Review of Economic Studies 74(3): 821-855.
• [24] Estevadeordal, A., Freund, C. and Ornelas, E. (2008), «Does regionalism affect trade liberalization towards non-members?», The Quarterly Journal of Economics 123(4): 1531 — 1575; Calvo-Pardo, H., Freund, C. and Ornelas, E. (2009), «The ASEAN free trade agreement: impact on trade flows and external trade barriers», in Barro, R. and Lee, J. (eds), Cost and Benefits of Regional Economic Integration in Asia, [6] Oxford: Oxford University Press.
• [25] Limao, N. (2007), «Are preferential trade agreements with non-trade objectives a stumbling block for multilateral liberalization?», Review of Economic Studies 74(3): 821-855.
• [26] Freund, C. and Ornelas, E. (2010), «Regional trade agreements», Annual Review of Economics 2: 136—167.
• [27] Clausing, K. A. (2001), «Trade creation and trade diversion in the Canada — United States Free Trade Agreement», Canadian Journal of Economics 34(3): 677—696.
• [28] : Trefler, D. (2004), «The long and short of the Canada-U.S. free trade agreement», American Economic Review 94(4): 870—895.
• [29] Romalis, J. (2007), «NAFTA’s and CUSFTA’s impact on international trade», The Review of Economics and Statistics 89(3): 416—435.
• [30] Chang, W. and Winters, L. A. (2002), «How regional blocs affect excluded countries: the price effects of MERCOSUR», American Economic Review 92(4): 889—904.
• [31] Egger, P. (2004), «Estimating regional trading bloc effects with panel data», Review of World Economics (Weltwirtschaftliches Archiv) 140(1): 151 — 166.
• [32] Magee, C. (2008), «New measures of trade creation and trade diversion», Journal of International Economics 75(2): 340—362.
• [33] Carrere, C. (2006), «Revisiting the effects of regional trade agreements on trade flows with proper specification of the gravity model», European Economic Review 50(2): 223—247.
• [34] Lee, J. W. and Shin, K. (2006), «Does regionalism lead to more global trade integration in East Asia?», The North American Journal of Economics and Finance 17(3): 283—301.
• [35] Baier, S. L. and Bergstrand, J. H. (2007), «Do free trade agreements actually increase members» international trade?», Journal of International Economics 71(1): 72—95.
• [36] Acharya, R., Crawford, J. A., Maliszewska, M. and Renard, C. (2011), «Landscape», in Chauffour, J. P. and Maur, J.C. (eds), Preferential Trade Agreement Policies for Development: a Handbook, Washington DC: The World Bank.
• [37] Krugman, P. (1991), «The move to free trade zones», paper presented at the symposium sponsored by the Federal Reserve Bank of Kansas City, Policy Implications of Trade and Currency Zones. Available at http://www.kansascityfed.org/publicat/ sympos/1991/ S91krugm.pdf. Accessed on 31 March 2011.
• [38] Frankel, J. A., Stein, E. and Wei, S.-J. (1995), «Trading blocs and the Americas: the natural, the unnatural and the super-natural», Journal of Development Economics 47(1): 61-95.
• [39] Bhagwati, J. and Panagariya, A. (1996), The Economics of Preferential Trade Agreements, Washington DC: AEI Press.
• [40] Bhagwati, Panagariya, Krishna. (2003). Trading blocs: alternative approaches to analyzing preferential trade agreements. MIT Press.
• [41] Baier, S. L. and Bergstrand, J. H. (2007), «Do free trade agreements actually increase members» international trade?», Journal of International Economics 71(1): 72—95.
• [42] Рис. 3. Отношение количества пунктов, упомянутых в соответствующих главах договоров с участием Японии, к среднему по договорам в АТР количеству упомянутых в соответствующих главах пунктов Примечание. Источник данных — расчеты на основе данных АТЭС. структуры договоров, заключенных США или Японией. Из рисунка
• [43] можно заключить, что в договорах с участием Китая гораздо реже, чем это имеет место в среднем в договорах по АТЭС, затрагиваются вопросы интеллектуальной собственности, электронной коммерции, таможенных процедур, конкурентной политики. В то же время в этих договорах чаще, чем в среднем в договорах по АТЭС, затрагиваются вопросы трансграничной торговли услугами, санитарных и фитосанитарных мер, а также техническим торговым барьерам и торговой защите.
• [44] Brown D., Deardorff A., and Stern R. (2001). Impact on NAFTA Members of Multilateral and Regional Trading Arrangements and Tariff Harmonization // in Harris, R., editor, North American Linkages: Opportunities and Challenges for Canada, University of Calgary Press.
• [45] Ghosh M., and Rao S. (2005). A Canada-U.S. Customs Union: Potential Economic Impacts in NAFTA Countries // Journal of Policy Modeling. Vol. 27. P. 805—827.
• [46] Georges P. (2008). NAFTA Rules of Origin Liberalization: A Dynamic CGE Analysis // Re-view of International Economics. Vol. 16. P. 672—691.
• [47] Georges P. (2007). Toward a North American Customs Union Rules of Origin Liberalization Matters More than a Common External Tariff for Canada // Ottawa university Working Paper N 0704E.
• [48] Siriwardana M., Yanh J. (2007). GTAP Model Analysis of the Effects of an Australia— China FTA: Sectoral Aspects // CCAS Working Paper N 7.
• [49] McDaniel С., Fox А. (2001). U.S.-Korea FTA: The Economie Impact of Establishing a Free Trade Agreement (FTA) between the United States and the Republic of Korea // Investigation no. 332-425; USITC publication no. 3452. Washington, D.C.: United States International Trade Commission. Choi I., Jeffrey J.S. (2001). Free Trade between Korea and the United States? // Policy Analyses in International Economics no. 62. Washington, D.C.: Institute for International Economics. Choi I., Jeffrey J.S. (2004). Korea-U.S. Free Trade Revisited // In Free Trade Agreements: U.S. Strategies and Priorities, ed. Jeffrey J. Schott. Washington, D.C.: Institute for International Economics.