БЕЛАЯ МИРОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Так выглядит век мировых войн, в начале которого мы находимся. Но позади показался второй элемент ужасных изменений - мировая революция. Что она хочет? За что она выступает? Что означает это слово в глубоком его смысле? Ее полное содержание сегодня понимается также мало, как и исторический смысл Первой мировой войны, которая уже находится позади нас. Речь идет не об опасности для мировой экономики большевизма из Москвы, как полагают одни, и не об «освобождении» рабочего класса, как думают другие. Это только поверхностные вопросы. Прежде всего эта революция не только угрожает нам, но мы стоим в середине ее не со вчерашнего или сегодняшнего дня, но уже более столетия. Она перекрещивает «горизонтальную» борьбу между государствами и нациями вертикальной борьбой между элитой белых народов и другими элитами, а на заднем плане началась уже вторая более опасная часть этой революции: нападение на всех белых со стороны общей массы цветного населения земли, которая постепенно понимает свою общность.
Эта борьба господствует не только между социальными группами, но происходит и в духовной жизни, доходя до каждого отдельного человека. Почти каждый из нас имеет в себе эту двойственность чувствования и мышления, хотя не понимает ее. Поэтому только немногие приходят к ясному взгляду, на чьей стороне они действительно стоят. Но именно это и показывает внутреннюю необходимость этого решения, которое выходит далеко за рамки личных желаний и дел. Здесь мало помогают заголовки, из которых происходит господствующая мода в мышлении -большевизм, коммунизм, классовая борьба, капитализм и социализм. Ими пытаются точно очертить проблему, поскольку не способны заглянуть в глубину фактов. Аналогичное происходило и во всех прошлых культурах на этом этапе, насколько нам известны подробности[1].
Что касается античного мира, то нам известно достаточно много. Пик революционного движения приходится на время, начиная с Гракхов до Суллы, но борьба против ведущего слоя и его общей традиции началась за столетие до этого Фламинием, чей закон о земле от 232 года по праву называется Полибием (II, 21) началом деморализации народной массы. Это развитие было лишь временно прервано войной с Ганнибалом, к концу которой рабы уже входили в «гражданское войско». После убийства обоих Гракхов и их главного врага Сципионом Африканским Младшим быстро исчезают охранительные силы древнеримской традиции. Марий, выходец из низшего слоя и даже не уроженец Рима, создает первое войско не на основе всеобщей воинской повинности, а из ему лично преданных и им оплачиваемых добровольцев и с помощью этого войска беззастенчиво и кроваво вмешивается во внутренние дела Рима. Старые роды, в которых на протяжении столетий формировались государственные способности и моральное самосознание и которым Рим был обязан своим положением мировой державы, большей частью были истреблены. Римлянин Серторий попытался вместе с варварскими племенами в Испании основать враждебное государство, а Спартак призвал рабов Италии к уничтожению Римского государства. Война против Югурты и предательство Каталины показали падение самих господствующих классов, чьи безродные элементы были готовы в любой момент ради своих грязных денежных интересов обратиться за помощью к врагу и народу на форуме. Саллюстий полностью был прав: из-за наличных денег, которых жаждали как плебс, так и богатые спекулянты, были утрачены честь и величие Рима, его раса, его идея. Но эта со всех сторон стекающаяся городская масса, как и сегодня, не мобилизовалась и организовалась изнутри для того, чтобы бороться за свое «право» на самоуправление, за свою «свободу» от давления господствующих слоев, но лишь использовалась в качестве средства для целей личной наживы политиками и профессиональными революционерами. Из этих кругов развивалась «диктатура снизу» как последнее необходимое следствие радикальной демократической анархии, тогда как и сегодня. Полибий, обладающий государственным опытом и острым взглядом на ход событий, еще за тридцать лет до Гая Грак-ха убедительно предсказал: «Когда в погоне за высшими государственными должностями они не могут занять их по причине отсутствия личных достоинств и способностей, тогда они начинают растрачивать деньги, чтобы любым способом привлекать и вводить в заблуждение массы. В результате этого политического стремления народ привыкает получать подарки и ожидает денег без работы: тем самым демократия заканчивается, ее место занимает насилие, право кулаков. Ибо, как только эта масса, живущая за счет чужой собственности, привыкшая к надежде на содержание за счет других, находит себе тщеславного и смелого лидера, то она сразу использует силу своих кулаков. И сейчас она, объединившись, свирепствует убивая и изгоняя, грабя чужое имущество до тех пор, пока полностью одичав, не попадает во власть неограниченного диктатора» (V, 9)... «Но собственно катастрофа получается по вине масс, которые переоценивают свое значение вследствие жадности и тщеславия. Стремясь себя возвысить, они во всех переговорах готовы слушать только о своих страданиях, начинают не подчиняться руководителям государства, даже считают их ниже себя, требуя право на окончательные решения. Когда дело доходит до такого состояния, государство стремится прикрыться красивыми словами о свободе и самоуправлении народа, но в действительности оно получает ужасную форму охлократии, диктатуры толпы» (VI, 57).
Такая же диктатура, уже не просто угрожает сегодня белым народам, но мы находимся под ее полнейшим господством и столь глубоким и естественным, что даже больше не замечаем ее. «Диктатура пролетариата», то есть диктатура использующих его профсоюзов и партийных функционеров всех направлений, является свершившимся фактом независимо от того, формируют ли они правительства или покоряют их путем страха перед «гражданами». Этого хотел Марий, но потерпел крах из-за отсутствия всякого политического дарования. Но зато его племянник Цезарь имел достаточно дарований и завершил ужасную революционную эпоху своей формой «диктатуры сверху», которая на место партийной анархии поставила безграничный авторитет сильной личности, этой форме он навсегда дал свое имя. Его убийство и последующие события уже ничего не могли изменить. Начиная с него, борьба идет уже не вокруг денег или освобождения социального гнева, но только вокруг обладания абсолютной властью.
Эта борьба не имеет ничего общего с борьбой «капитализма» и «социализма». Напротив, класс крупных финансистов и спекулянтов, римских equities, который, начиная с Моммзена, неправильно называют рыцарством, всегда очень хорошо взаимодействовал с плебсом и его организациями, клубами выборщиков (sodalicia) и вооруженными бандами, такими как банда Милона и банда Клодия-5. Они давали деньги на выборы, восстания и подкупы. Гай Гракх даже отдавал им целые провинции для безграничной эксплуатации под прикрытием государства, где они устраивали ужасную нищету грабежами, ростовщичеством и продажей в рабство населения целых городов, кроме того, они заняли суды, в которых судили свои собственные преступления и оправдывали друг друга. За это они обещали Гракху все и позволили ему и его реформам провалиться, как только их собственные выгоды были закреплены. Этот союз между биржей и профсоюзами также имеет место сегодня, как и тогда. Причина его кроется в естественном развитии, когда существует общая ненависть к государственному авторитету и к руководителям экономики, мешающим анархическому стремлению к получению денег без усилий. Марий, политический простак, как и все народные вожди партий, и его помощники Сатурний и Цинна думали так же, как и Гракх; поэтому национальный диктатор Сулла, захватив Рим, организовал такую ужасную резню финансистов, после которой этот класс больше никогда не оправился. Начиная с Цезаря, он полностью исчезает из истории как политический элемент. Его существование как политической силы тесно было связано с эпохой демократической партийной анархии, потому он и не пережил ее.
- [1] ише^агщ ёеБ АЬепсИапёез II, Б. 522, 560.
