УХУДШЕНИЕ КАЧЕСТВА ЛЕСОВ В XVIII СТОЛЕТИИ

После смерти Петра I Екатерина I упразднила Вальдмейстер-скую канцелярию, передав леса в ведение воевод. И хотя обер-егер-мейстерский корпус был Анной Иоанновной восстановлен, рубки леса принимали угрожающие размеры, а посевы и посадки проводились в небольших размерах. В 1731 г. вице-адмирал Змаевич докладывал, что по рекам Дону, Воронежу, Битюгу, Хопру «лес рубят, кто сколько ни захотел, от чего леса в умаление пришли» [8, с. 216].

«Из других мест, — продолжает Ф.К. Арнольд, — доносили, что леса вырубают и выжигают под пашни, а управители и старосты не только не выдают виновных и не представляют их в вальд-мейстерскую канцелярию, но даже комиссарам и драгунам, приставленным к лесам, не дают квартир и запрещают въезжать в заповедные леса. В 1735 г. произведено сильное истребление лесов в Казанской губернии, а в 1742 г. в Бахмутской провинции, и для исследования в этих местах злоупотреблений и беспорядков назначена была особая комиссия» [там же, с. 216—217].

Особенно много лесов вырубалось на топливо. Правительство разрешало вести заготовку даже без ведома частных собственников. Дрова в больших количествах расходовались на вываривание соли из подземных источников. Например, в 1800 г. для солеварения на Урале было израсходовано 256 тыс. куб. саженей дров. В Новгородской губернии из-за низкой концентрации солей шло на выпаривание 1 т соли в 5 раз больше дров, в год по 1 млн м³. Поэтому эти соляные заводы были закрыты повелением Елизаветы Петровны.

Истощались леса и южнее, в результате чего обмелели верховья Днепра и Западной Двины. Поэтому в 1755 г. в Смоленской губернии запрещается рубить на экспорт не только дубовые, сосновые леса, но и ель [39].

В городах широко начали использовать бревенчатый настил улиц и дорог (гати). На больших площадях рубили леса сплошь для углежжения. На Урале, в Карелии, Нижегородской, Владимирской губерниях, где были металлургические заводы, и под самим Петербургом, да и в других местах ежегодно лес вырубали на площади 17-28,5 тыс. га [132].

Особым способом сжигали древесину для получения поташа. Высокий костер называли будою, и слово «буда» сохранилось в названии населенных пунктов (например, Середина-Буда). Хотя Петр I установил государственную монополию на заготовку поташа и торговлю им, она была отменена в 1793 г., и рубка леса с этой целью продолжалась.

Петровское «окно в Европу» стало поглощать больше и мачтового леса. Древесина и лесная продукция уходили за рубеж и через порты Нарва, Рига в таком количестве, что правительство вынуждено было принимать меры. «С 14 мая 1736 года дозволено... рубить на пилку по рр. Нарове и Плюссе 27 000 дерев в год, и нарв-ским купцам для заграничной торговли вырубать по Луге и впадающим в нее рекам сосновых 72 000 и еловых 50 000 дерев ежегодно» [8, с. 218]. Без сомнения, в каждом древостое в результате заготовки древесины оставались худшие деревья, т.е. проводили приисковые и подневольно-выборочные рубки.

По произведенным в 1764 и 1765 гг. описаниям санкт-петербургских лесов оказалось, что по р. Тосно нет ни дуба, ни мачтовых сосен. Во всей Ингерманландии лишь в дачах разных помещиков найдено: дуба толщиной от 2 до 4 вершков до 6000, клена и ясеня от 2 до 4 вершков — до 3000, годных на мачты сосен — до 4000. Постепенно истощались и многолесные районы, так как кроме заготовок для верфи велись противозаконные рубки вольнопромыш-ленниками по берегам рек и вблизи населенных мест.

«В 1752 г. генерал-фельдмаршалу графу Шувалову дозволено в Архангельской губернии по рекам, текущим в Лапландию, кроме впадающих в Двину и Белое море, заготовлять всякий год и отпускать за границу бревен и брусьев, сосновых и еловых по 250 тысяч, мачтовых дерев по 1000, реин 1000, досок пильных 200 тысяч; для пилки леса Шувалов обязывался построить пильные мельницы. В 1760 г. граф Шувалов уступил свое право аренды английскому купцу Тому по контракту на 30 лет за 120 тыс. руб. Очевидец содрогнулся “сколько сей зловредный бродяга в пятнадцать лет на-чудодеял”. Торговые дела Гома кончились к 1780 г. плачевно: он был объявлен несостоятельным, а промысел его взят в казенное управление» [8, с. 219]. Вероятно, это произошло по той же самой причине: вначале вырубили лучшие деревья, так как постоянство пользования не соблюдалось. От нерегулируемых лесоводами выборочных рубок особенно пострадали дубравы, так как слабо теневыносливый дуб не мог возобновиться семенным путем под пологом леса. Возникало порослевое возобновление лишь от мелких пней. Генофонд дуба заметно ухудшался.

Даже Тульскую засеку, оберегаемую в прошлом указами царей, не пощадили. Она была приписана к 1762 г. к казенному оружейному заводу. Князь П.П. Долгоруков после описания ее в 1797 г. сообщил начальнику Тульского оружейного завода: «Нынешнее состояние засек плохое, кроме того, что весьма лес вырублен, во многих местах вытоптан от пастьбы скота соседних селений, от истребления отпрысков коренья засохли, и учинились весьма пространные поляны» [132, с. 54].

Далее у Г.И. Редько и В.П. Шлапака читаем: «Долгоруков рекомендовал при рубке леса оставлять на десятине 100 деревьев, из которых 25 считал необходимым убрать при последующей рубке с заменой их более молодыми» [там же, с. 54]. Это был первый прообраз в России равномерно-постепенной рубки, возникшей в XVI в. во Франции и доведенный до классической формы в конце XVIII в. Г.Л. Гартигом в Германии. Читаем дальше: «Этим же лесоустройством было впервые запроектировано искусственное лесовозобновление на полянах и всех пустых местах нужнейшими для завода древесными породами — дубом и березой. Действительно, с 1799 г. начались лесокультурные работы в форме посева желудей дуба на 75,4 га» [там же, с. 54]. Но этот год, как увидим ниже, знаменовал начало нового этапа в развитии лесного дела России.

В 1769 г. требовалось измерить и разделить на 30 частей как казенные леса, так и те, в которых разрешалась рубка крестьянам. Древесину с годичных лесосек, остающуюся в казенных дачах после выполнения государственного заказа и удовлетворения потребностей местных крестьян, разрешалось продавать на вывоз, т.е. без лесоводственного регулирования выборочные рубки переходили в условно-сплошные.

Леса уничтожались и в результате огня. Так, по свидетельству одного очевидца, в 1775 г. был лесной пожар, который начался летом и продолжался до выпадения снега (от чрезвычайного дыма садилась повсюду сажа, и на улицах невозможно было сушить холстов). Пожар истребил все леса на пространстве в длину более 120, а в ширину от 5 до 15 км.

Первой причиной ухудшения качества лесов в XVIII в. признают частое изменение управления лесами.

Как отмечалось, в 1726 г. Екатерина I упразднила вальдмей-стерские канцелярии, а в 1730 г. для надзора за лесами по Волге и некоторым другим рекам должности вальдмейстеров вновь были восстановлены. В 1732 г. учреждены форстмейстеры. Но в начале 1760-х гг. лесное ведомство уже отказалось и от этих чиновников. Манифестом о вольности дворянства помещики и вальдмейс-теры были освобождены от своих обязанностей по надзору за лесами. Вальдмейстерская контора была подчинена интендантской экспедиции, которая имела надзор за лесами и ведала заготовкой и доставкой древесины Адмиралтейству. В 1769 г. все леса, кроме корабельных, были предоставлены директорам государственной экономии при казенных палатах. Охрана лесов возлагалась на полесовщиков, которые выбирались крестьянами. В 1782 г. этому ведомству (государственному домоводству казенных палат) были переданы все леса, приписанные к Адмиралтейству [179J. В 1786 г. надзор за государственными лесами передается старостам с товарищами или лесовщиками [16].

Второй причиной ухудшения лесов было пресловутое невыполнение государственных законов.

Так, указом 1728 г. было предписано принять меры к сохранению и возобновлению заповедных лесов в Казанской, Нижегородской и Астраханской губерниях. Подобные требования вошли и в указание 1729 г. Кроме того, «к адмиралтейским делам годные у помещиков и у всяких чинов людей дубовые леса покупать каждое дерево повальною ценою, которое они вырастят и уберегут; того ради объявить тамошним помещикам и прочим всяких чинов людям, чтоб они дуб сеяли, всячески размножали и берегли» [131, с. 36]. Но лишь в единичных случаях были выращены культуры дуба Фокелем и неизвестными лесоводами в Чувашии. Ассистент М.К. Турского А.А. Хитрово обнаружил 130-летние «екатерининские» культуры в Сетниковском лесничестве.

Упомянутая «Инструкция или устав о заводе и о севе для удовольствия Ее Императорского Величества флота вновь лесов» 1732 г. включала все известные Фокелю сведения об уходе и разведении лесов. Например, «Ст. 15. Когда в подчищенных и посеянных рощах леса в годность прийдут и по угодности где сколько вырублены могут быть, тогда вместо их вновь сеять, или из других мест, где часто случится, пересаживать с удовольствием, дабы всегда в тех определенных для Адмиралтейства лесах, принадлежащих оному местах, никакаго недостатка быть не могло».

Для реализации установок по лесовыращиванию были необходимы специалисты, недостаток которых сильно ощущался. «Лесное надзирательство должно знать о:

• 1) пространстве, занимаемом лесными угодьями в местах его ведомства;
• 2) разности произрастаний, свойственных разному положению мест;
• 3) разделении дико растущего леса на разные роды;
• 4) свойствах каждого дерева и кустарника».

Фактически надзиратели и лесовщики могли только выполнять функции сторожей. Плата им была невысокая. «Дешевый сторож — самый главный распространитель поруба и всяких незаконных лесных пользований», — справедливо констатировал «Лесной журнал» [1985, № 1, С. 117].

Лесохозяйственное образование в России XVIII в. при подготовке офицеров Адмиралтейства, направляемых для учета корабельного леса, только зарождалось. Прибывшие из Германии форстмей-стеры обязаны были готовить учеников. Это удавалось не каждому, поскольку многие не владели русским языком. П. Дивов писал: «...из выписанных в 1729 г. из Германии форстмейстеров не осталось ни одного и ...ученики оных не соответствовали упованию правительства» [39, с. 120]. Ф.К. Арнольд категорически утверждал, что «эта мера не достигала цели и не могла повести к успешным результатам уже потому, что сами учителя-иностранцы не были знакомы с русскими обычаями и русским языком... так что своих помощников занимали, главным образом, в канцеляриях отпискою бумаг и отчетностью» [8, с. 219].

Далее Ф.К. Арнольд заявляет о бедности русской лесоводст-венной литературы в XVIII в. К ней относит известное сочинение

Фокеля, которое «составляет весьма почтенный труд и содержит много интересных наблюдений и полезных указаний». Но не приводит работ А.Т. Болотова и других по лесному делу, опубликованных в «Трудах Вольного Экономического Общества». Например, в ч. 12 1769 г. опубликован «Наказ управителю или приказчику» как практическое пособие по лесному хозяйству. Автор наказа Вольф наряду со сплошными рубками и посевом с овсом не только дуба, но и семян ели в смеси с ольховыми и березовыми рекомендовал проведение регулируемых выборочных рубок. «Рубить, оставляя при этом молодые и непорочные деревья для разведения лесу... Есть ли потребуются бревна, то не должно рубить лес сплошь в одном месте, но завсегда оставлять хорошие молодые дерева, дабы лес не был вдруг опустошен» [там же, с. 10]. Это была первая работа в России по совершенствованию выборочных рубок.

Нельзя не упомянуть книгу «О земледелии» русского агронома И.М. Комова, в которой впервые раскрыта индикаторная роль растений. «Можно свойства земли узнать по древам и травам, на ней растущим... где буквица, роман, клубника обильно родится, показывает добрую землю... сосняк, можжевельник и молодиль — сухую супесь, а тростник, мох, хвощ, осока — мокрую землю и болотную» [60, с. 135]. И.М. Комов отметил не только конкуренцию, но и благоприятствование между растениями в лесу: «...как общества многоразличных растений в одно место... от природы насаженных, дабы сильнейшие защищали слабейших... Есть же и вражда между ними... в земле корнями одно у другого сок питательный похищают; и в воздухе стеблями да ветвями друг друга перерасти... силятся. И сие не только между разнородными, но и между однородными растениями бывает» [там же, с. 74].

Следствием вышеназванных причин стало не только ухудшение состава лесов европейской части России, но и снижение лесистости, например, «в Рязанской, Брянской, Смоленской, Тульской областях, Мордовии, Чувашии (—8%), Новгородской, Калужской (—13%), Рязанской (—15%) областях» [9, с. 25].

Требовалась новая организация управления лесным хозяйством в государственных лесах, составляющих основную часть территории России.

Контрольные вопросы и задания

• 1. К каким результатам приводили приисковые и подневольно-выборочные рубки?
• 2. Расскажите о причинах ухудшения лесов в XVIII в.
• 3. Почему предложения князя П.П. Долгорукова 1797 г. можно считать прообразом равномерно-постепенных рубок?
• 4. Оцените содержание «Наказа управителю» и значение его для сбережения лесов России.