СВЯЗИ С ОБЩЕСТВЕННОСТЬЮ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Связи с общественностью в эпоху мрачного Средневековья
26 октября 1440 г. по приговору епископского трибунала Бретани был казнен маршал Жиль де Ловаль, барон де Ре - сожжен на костре как колдун. Формальное обвинение сводилось к двум пунктам — занятия алхимией и оскорбление духовного лица. Но сотни людей, съехавшиеся в Нант посмотреть на казнь барона, точно знали, что этот монстр во время магических сеансов убивал крестьянских детей. Ходили слухи, что количество его жертв переваливает за тысячу. Поговаривали, что в замке Тиффож, где размещалась лаборатория барона, есть ужасный подвал, заполненный трупами. Под окнами резиденции нантского епископа собрались родители погибших. Они выкрикивали проклятия судье, который не смог доказать настоящую вину барона. Зрителям, впрочем, было даже немного жаль епископа, ведь отважному судье пришлось выдержать противостояние с самым богатым и влиятельным аристократом страны: маршала де Ре побаивался сам король. Неважно, как сформулировано обвинение, главное, что виновного постигла справедливая кара и теперь можно без страха отпускать детей на улицу.
Несколько поколений бретонцев вспоминали казнь барона и пугали им детей. Правда, в то время, когда писатель Шарль Перро в начале XVIII в. путешествовал в поисках фольклора по западным провинциям Франции, вместо детей в рассказах уже фигурировали убитые жены, а сам барон обзавелся романтической синей бородой, позаимствовав ее из другой легенды. Наконец, в 1992 г. по инициативе писателя-историка Жильбера Пруто был организован новый судебный процесс по делу Жиля де Ре, на котором его имя было полностью реабилитировано.
Из архивов инквизиции были извлечены документы, из которых следовало, что не было никаких замученных детей и кровавых опытов. Все оказалось значительно прозаичнее: герцог Бретани Иоанн Пятый задумал округлить свои личные земельные владения, присоединив несколько принадлежащих барону замков. Заплатить их полную стоимость герцог не смог или не захотел, прессинговать маршала Франции, героя, сражавшегося рука об руку с легендарной Жанной д‘Арк, было опасно. Тогда была создана «творческая группа» во главе с Жаном ле Фероном, казначеем Бретани, и Жаном Мальтруа, епископом Нанта. Политтехнологи заручились покровительством короля, имевшего свои счеты с героем, досконально изучили политические взгляды, особенности характера, идеи и увлечения несговорчивого продавца и развернули против него РЛ-кампанию в жестком средневековом стиле.
Слияние или поглощение
Барон де Ре происходил из самой старинной и знатной фамилии запада Франции — Монморанси и Краон. В 1 Плетнем возрасте Жиль лишился обоих родителей: отец погиб на дуэли, а мать поспешно вышла замуж во второй раз, оставив детей под опекой престарелых родственников. В 16 лет де Ре женился на некой Екатерине де Труар, которая принесла ему более 2 млн ливров приданого. Громадное состояние позволило барону расположить к себе дофина Карла и получить место в его свите. Наследник престола находился на грани нищеты, а без денег его шансы стать королем были ничтожно малы. Дофину с трудом удавалось удерживать в повиновении только города, расположенные в долине Луары, неподалеку от его резиденции в замке Шинон. Жиль охотно брал на себя расходы по организации банкетов, охоты и т.п., что позволяло дофину экономить средства на содержание небольшого отряда наемников.
Французская королевская династия тогда вообще переживала не лучшие времена. За сто лет до описываемых событий случился династический кризис: скончался последний прямой потомок Гуго
Капета, занимавший французский трон. По действующим юридическим нормам единственным законным претендентом на престол оказался английский король Эдуард III Ланкастер, Капетинг по матери, но французской знати очень не хотелось переходить под суверенитет Англии, поскольку в объединенной стране французские бароны и пэры рядом с английскими графами и лордами оказались бы аристократами второго сорта. В 1328 г. совет пэров Франции избрал королем Филиппа VI из младшей династии Валуа. Англичанин заявил, что французский трон, принадлежащий ему по праву рождения, узурпирован, и объявил войну.
Позднее эту войну стали называть Столетней, а современникам она больше напоминала громкий скандал в большой семье, где родственники с криком и драками делят имущество и дружат друг против друга. Боевые действия практически не велись: за всю войну насчитывается не более десятка вялых сражений, которые в сумме заняли от силы 5—6 дней. Зато теперь любой француз мог, руководствуясь только личной выгодой, признавать своим королем либо отпрыска Валуа, либо англичанина. Для крупных налогоплательщиков — богатых сельскохозяйственных провинций и торговых городов — ситуация с альтернативными королями была крайне удобна: две казны конкурировали, наперебой предлагая им все более мягкие условия налогообложения. Некоторые западные и северные земли, которые традиционно строили свою экономику на торговле с Англией, сразу выбрали Лондон, чтобы избежать таможенных пошлин. Фламандские города, например, казна которых на 90—95% строилась на доходах от переработки английской шерсти, еще до объявления войны направили к Эдуарду купца-дипломата Якова Артевельде, который уговаривал английского короля завоевать французскую корону.
Настоящая война разворачивалась на балах и во время охоты — небольшой конфликт между вельможами мог закончиться тем, что кто-то из ссорящихся на следующий день переходил к англичанам. Королей Валуа французские дворяне попросту шантажировали и, угрожая перейти в стан Ланкастеров-Капетингов, получали земли, ссуды и титулы. Поскольку английская экономика была более развитой, французские землевладельцы и хозяева промыслов, все еще платившие налоги Валуа, считали, что делают им огромное одолжение. К началу XV в. от королей французской династии отвернулись почти все. Дофину Карлу даже приходилось устраивать разбойничьи набеги на собственные города или земли последних верных ему феодалов, чтобы добыть продуктов или денег для великосветского раута.
Сказка за сказкой
Неудивительно, что Жиля де Ре с его капиталом в Шиноне всегда встречали как дорогого гостя. Впрочем, настоящий взлет его карьеры был связан с появлением Жанны д‘Арк. В официальной версии ее биографии правды еще меньше, чем в сказке о Синей Бороде, да и придумана ее легенда была значительно позже, в конце XIX в., когда правительство Третьей республики заказало ряду писателей найти в истории Франции сюжеты, описывающие гибель простого народа из-за деспотизма монархов.
Литераторы нашли огромное количество биографических хроник великой Девы Франции, массу песен и баллад, воспевающих ее подвиг. Особенно было приятно, что практически все эти научные и художественные труды были написаны современниками Жанны. Поэты и летописцы воспроизводили ее жизнь буквально по часам. На явные нелепости и нестыковки никто тогда внимания не обратил: нужно было срочно исполнять госзаказ, и лишь значительно позже в архивах были обнаружены документы, свидетельствующие, что большая часть хроникеров и трубадуров, писавших о Жанне, попросту состояли на службе у короля Карла VII.
Откуда на самом деле взялась Жанна д‘Арк, сейчас узнать уже невозможно: есть версия, что она была незаконнорожденной сестрой Карла VII, некоторые историки утверждают, что она была воспитанницей ордена францисканцев, другие доказывают, что она действительно была пастушкой из селения Домреми, сошедшей с ума в раннем детстве. В любом случае отцом великой Девы Франции как национального символа и национальной идеи был барон де Ре. Тактика, предложенная бароном Карлу, заключалась в следующем: Жиль финансирует создание регулярной армии и дает деньги на создание ополчения. Тем временем к дофину приходит простая деревенская девушка, утверждающая, что к ней являются святые и пророчествуют, что Франция вновь станет единой, когда Карл станет королем. Регулярные войска под командованием Жиля наносят несколько ощутимых ударов по замкам французских феодалов, которые платят подати англичанам. «Божественная» девушка должна была находиться среди солдат — людям это понравится, и они пойдут в ополчение, тем более что в стране другой хорошо оплачиваемой работы для простолюдинов практически нет. Но самое главное: французские феодалы, смотрящие в сторону Англии, увидят, что Карл в народе популярен, и завтра их вассалы подожгут их замки, если они Карлу не подчинятся. Англия опять попробует переманить их на свою сторону понижением налогов, но страх обычно сильнее жадности, а англичане в глубь материка воевать не пойдут.
Таков пример создания мифов во имя определенных корыстных или политических целей — прием, известный в работе связей с общественностью.
