Православная церковь - духовная и нравственная опора проекта

Едва ли можно было бы предугадать значение и роль православного славянства для европейской цивилизации в будущем, не зная его характеристики в прошлом. Не секрет, что вопрос существования понятия «славянство» часто был предметом дискуссий. Не отрицая общности языковых и культурных характеристик славянских народов, исследователи часто выражают сомнение в государственно-политических особенностях этого понятия. Огромный демографический массив, сформированный славянскими племенами, расселяется на столь обширных европейских пространствах, что народы неизбежно попадают в сферу различных религиозных и вытекающих из них социокультурных влияний, что предопределяет и их различную историческую судьбу.

Религиозные и культурные различия проявляются не столько в сущностных славянских характеристиках (усиленной рефлексии, созерцательности и чувствительности), сколько во внешних наслоениях. Они выражаются главным образом в идейно-мировоззренческом влиянии преобладающих религий: католической у западных славян, православной у южных и восточных славян, а также при дополнительном влиянии восточных философских школ.

Позднее к мировоззренческим различиям добавляются и политические. Славяне живут на общей территории с небольшими островами неславян. Они создают отдельные государства, часто соперничающие между собой. В результате религиозное противопоставление накладывается на культурное, вызывая, таким образом, межславянские политические противоречия. Вековые раздоры привели к исторически сложившимся чувствам подозрительности, недоверия, часто доходящим до полного отрицания между некоторыми славянскими народами. Наиболее заметна эта тенденция в отношениях русских и поляков, а также русских и украинцев, болгар и сербов, сербов и хорват, чехов и поляков.

По этой причине идея славянского единения, которое объединило бы все славянские народы с общим происхождением, близким языком и подобной культурой, еще с самого ее начала подвергалась сомнениям и подозрениям. И, кажется, не без основания: в XVIII—XIX вв. существует только одно славянское государство - Россия, поэтому и единство славянства начинает вписываться в политическую стратегию для достижения могущества именно этого государства-империи. Панславизм, который за красивыми фразами о славянской солидарности и необходимости оказывать помощь порабощенным славянам скрывает желание России расшириться на запад и на юг Европы, по сути, носит имперский характер.

Наряду с имперским панславизмом в России, среднеевропейское славянство выдвигает другую объединительную идею. На практике еще в XIX в. оформляются две внешне близкие, но с различными направлениями идеи славянства: великорусская, обслуживающая интересы самого большого славянского государства, и основанная на принципах славянской солидарности. Ее выражала славянская интеллигенция, получившая образование и свою веру в новый демократический порядок в стенах крупных европейских университетов.

XX в., начавшийся как таковой с Первой мировой войны, получает в наследство разделенные и враждебные славянские народы, не желающие помириться. Линия разделения идет по фронтовой линии: на стороне Тройственного союза воюют болгары, поляки, чехи и словаки, а на стороне Антанты - русские, украинцы, беларусы, сербы. Враждебность сохраняется и даже усиливается в межвоенный период, так как тогда добавляется идеологическое противопоставление: советский коммунизм против славяно-европейского антикоммунизма. Единственный период, в котором нет, по крайней мере, видимого разделения между славянскими народами, - послевоенные годы. Единство объясняется геополитическими причинами: Советский Союз навязывает свою политическую систему всем восточноевропейским странам. Но это единство, скорее, видимое, нежели сущностное, так как сопровождается многочисленными более явными и более скрытыми конфликтами и противостояниями - это и польские конфронтации прямому советскому вмешательству в другие государства в 1956,1968,1971,1980 гг., и чехословацкий протест против советской интервенции в августе 1968 г. По существу, единство, достигнутое и поддерживаемое принудительными средствами, становится хрупким и нестабильным в бурное время в конце 80-х гг.

Новая эпоха для мира и славянства начинается с переломного в политическом отношении 1989 г. Тогда восточно-европейские страны снова получают возможность неконтролируемых Советским Союзом политических действий - вместо доктрины Брежнева (ограниченный суверенитет) утверждается доктрина Синатры (формальная независимость). Тест на эту свободу оказывается намного труднее, чем выглядит в годы существования советского блока. Трудности преимущественно экономические, так как переход от центрального планирования в рамках единой координирующей международной организации к неконтролируемой рыночной экономике, которая должна бороться за место на уже распределенном мировом рынке, оказывается почти непосильной задачей. Здесь становятся более видимыми и полуприкрытые до 1989 г. различия между славянскими государствами. В последние 20 лет, по мнению М. Шосудовского, глобальное обеднение славянских (в основном православных) народов разрушает производственные системы, национальные институции и программы здравоохранения и образования (цит. по: [43, с. 65]). Разлагающим образом оно отразилось и на некоторых православных церквях.

Однако большое новое разделение между славянскими государствами происходит не столько от внутренних политических и экономических проблем, с которыми они сталкиваются в своем постсоциалистическом бытии, сколько от их стремления найти свое новое место в Европе и мире. Быстро возрождаются старые региональные различия - славяне с католическим вероисповеданием (поляки, чехи и словаки) в новой ситуации ищут скорейшей интеграции в западном мире. Печальный парадокс заключается в том, что ностальгические чувства возвращают часть западных славян к давно прошедшей эпохе Австро-Венгрии, против которой боролись деятели их национального возрождения. Из истории, однако, известно, что попытка повторения часто носит фарсовый характер. Более того, первые голоса, что восточная граница Европы должна совпадать со старой границей империи Габсбургов, слышатся именно от чешских политиков (Вацлав Гавель).

Со времен Средневековья Европа не только географически, но и духовно делится на две - Восточную и Западную. Граница между этими частями перемещалась, но обычно она включает преобладающую часть славян в восточной половине. Не нарушается ли эта традиция сегодня при попытках большинства славян включиться цивилизационно в Западную часть, а русских оставить на Востоке?

Объяснение желания большинства славян дистанцироваться от Востока и получить западные гарантии своей собственной безопасности строится на сложных взаимоотношениях между их государствами и церквами и их могучим славянским соседом на Востоке - Россией. Для центрально-европейских славянских государств опасность всегда шла с двух направлений: с востока (Россия) и с Запада (Германия), но сегодняшнее объединение Западной Европы в Европейский союз в большой степени исключает объединенную Германию из этого списка для западных славян.

Что касается православных (южных и восточных) славян, то и здесь существуют проблемы в отношениях. Достаточно вспомнить сильные антирусские настроения при постсоциалистическом политическом хаосе в регионе. Они, вероятно, будут преодолены, и признаки этого уже заметны, но поиск нового славянского духовного единства не легок. Новые славянские лидеры эпохи перехода стремятся главным образом заслужить высокую оценку в глазах США и Европейского союза, а на возрождение восточного единства даже и на славянской духовной основе смотрят с подозрением. Здесь узкопонимаемый прагматизм часто противоречит логике и здравому разуму. Здравый разум (между прочим, и этнического поляка Збигнева Бжезинского) говорит о необходимости религиозной общности, которая облегчит диалог с объединенным Западом, тогда как политический прагматизм принуждает новые славянские политические элиты самостоятельно искать контакты с Западом и прибегать даже к нелояльной конкуренции между собой.

Как будут жить славяне в календарном XXI в.: как отдельные, подозрительно наблюдающие друг за другом государства или с сознанием этнической, духовной и культурной общности? В данный момент, по крайней мере, тенденции показывают, что элиты западных славян предпочитают не напоминать им о славянском происхождении и близости с Востоком. Южные и восточные славяне исторически имеют значительно больше оснований искать свою общность. Для них идея славянства еще не потеряла привлекательности, но в каком направлении она разовьется, зависит от многих и различных факторов. Исторически наиболее плодотворными и прочными среди славянской православной общности были духовные, культурные и экономические связи, а любая попытка их политизировать, подчиняя интересы одних народов и государств другим, терпела крах и экономических контактов, и духовной взаимности (подробнее см.: [58, с. 128-135]).

В XXI в. прошлые проекты перекройки границ и даже обмена территориями выглядят наивным увлечением чем-то неосуществимым. Однако их очень широко пропагандировали, и они пользовались успехом у определенной категории тогдашних читателей, интересующихся славянским вопросом. Без сравнения с сочинениями подобного рода трудно судить о том, какое место занимает данный вопрос в солидной общественно- политической и научной литературе.

Разумеется, как уже отмечалось в исследовании ранее, в отношениях между Болгарией и Россией не было и нет условий для проявлений панславистской гегемонии, а, скорее, есть условия для духовного сближения и единения на славянофильской основе: письменность, литература, православная религия, культура и образование. Даже в годы прерванных дипломатических отношений (1917-1934 и 1886-1896) духовные связи между двумя народами не прекращаются. Стефан Стамболов, непримиримый к проявлениям панславизма официального Петербурга, сам был любителем русской культуры. Во время его управления усиливается культурный обмен, Болгария предоставляет приют русским интеллектуалам - эмигрантам. И наоборот, Россия принимает болгарских интеллектуалов, вынужденных эмигрировать по политическим причинам. Иван Вазов начинает писать свой роман «Под игом» в Одессе, где он жил известное время. Велика роль русских музыкантов, режиссеров и актеров, которые нашли приют в Болгарии после революции в России в 1917 г.

Наиболее полное сближение в духовной сфере между болгарами и русскими уже на основе социалистического интернационализма осуществилось в период строительства социализма. Примеров очень много и они настолько яркие, что их отголосок слышится и в годы демократического перехода. Спад культурного и образовательного обмена на правительственном уровне в последние два десятилетия компенсируется, хотя и частично, неправительственными организациями и отдельными лидерами общественного мнения. Их заслуга состоит в проведении на государственном уровне Года России в Болгарии (2008) и Года Болгарии в России (2009), дающих толчок замершему духовному общению между двумя славянскими народами, а также в организации визита в Софию и Пловдив Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла в 2012 г., который вызвал огромный общественный и религиозный интерес.

Подобные отношения Россия развивает и с другими южными славянами: сербами, македонцами, с российской диаспорой в Греции, на Кипре и с другими православными восточноевропейскими народами. Очевидно, именно они поддержат будущий Славяно-православный цивилизационный проект.

В глобальном мире сожительство или конфликты этнической идентичности приобретают решающее значение. Они неминуемо несут в себе исторические, общественные и культурные наслоения предыдущих эпох, но чаще в них заложены новые и неизвестные достоинства или недостатки.

В часто рассматриваемых в научной и публицистической литературе, посвященной конфликтам между религиями, культурами и этносами, т.е. между цивилизационными моделями, знание и управление внутренними процессами в этнических идентичностях являются предпосылками туширования конфликтов между «глобально» и «локально». Потому что в условиях информационного общества одновременно с процессом глобализации существуют также тенденции партикуляризации, разработки культурных и этнических общностей и пространств.

Движение больших масс людей из одного национального государства в другое, из одной культурной или религиозной общности в другие, связанное с существованием таких наднациональных объединений, как Европейский союз, Союз Независимых Государств или Европейского экономического пространства, катализирует новые процессы и изменения в отношениях между субъектами в этнических или мультиэтнических моделях.

Особенно после появления Интернета, когда Сеть обнимает все планетарное пространство и изменяет границы и формы культурного [мультикультурного) общения. В глобальном, региональном и национальном масштабах формируются незнакомые [но узнаваемые) процессы и зарождаются новые тенденции перемен статус-кво и возможности государства [государственности) по направлению корпоративного или социального государства. За выбор между этими двумя возможностями отвечают демократические элиты и лидеры в охвате соответствующей цивилизационной модели. Существует опасность, что с демократизацией общественной жизни возродятся и усилятся этническая нетолерантность и нетерпимость. Либеральная демократия, защищающая рыночную экономику, выпускает из-под контроля свободных рыночных субъектов, стремящихся к скорейшим прибылям любой ценой. Подобное состояние рынка дискредитирует фундаментальные демократические и правовые принципы и полностью препятствует введению принципа социальной справедливости. Другими словами, пропасть противоречий между рынком и демократией растет.

Постановка политики [государства и церкви) в зависимость или, хуже того, на службу либеральному рынку активизирует деятельность так называемого.третьего сектора - неправительственных организаций [НПО), которые берутся защищать нарушенные права и свободы. Но деятельность НПО не всегда безупречна в моральном и организационном отношении. Часто они используются для проведения планов и программ, направленных на цели, чуждые соответствующему цивилизационному проекту. Примером в этом отношении являются уже упоминаемые структуры открытого общества и других «тинк-танков», действующих в славянских православных государствах в последние два десятилетия, пропагандируя религиозные, культурные, образовательные и организационные нормы, характерные для англосаксонской цивилизационной модели (конкретно в пользу американского образа жизни и корпоративных интересов). Закономерный результат - запрещение их деятельности в некоторых славянских православных государствах: России, Сербии и др.

Осложнения в межэтническом и межрелигиозном плане ведут к появлению и восходу правых, популистских и демагогических политических партий, заигрывающих с этническими настроениями несправедливо пострадавших. В постмодерной реальности рождается явление, не имеющее аналогов в прежние годы, - терроризм. Особенно терроризм без адреса и не связанный с объектом покушения. Из-за неповоротливости либеральной капиталистической модели, олицетворяющей западные государства и общества, антизападнические настроения набирают силы и нередко выплескиваются в террористические акты. Нельзя считать успешным путь, избранный для своей защиты от мирового терроризма англосаксонской цивилизационной моделью, - путь военной агрессии в отношении суверенных государств, обвиненных в терроризме. Более того, кроме огромных финансовых расходов и человеческих жертв, он компрометирует и последние остатки морали в международных межрелигиозных и межэтнических отношениях: например, в Ираке, Афганистане и Ливии (из арабской цивилизационной модели); Сербии (славянская цивилизационная модель); Боснии, Косово, Чечне (муль- тиэтнические общества) и др.

Попытки утверждения нового мирового порядка ведут закономерно к сопротивлению, которое сейчас можно назвать мировым беспорядком [206]. Как было видно в 2008 г. и позже, это прежде всего финансовый и экономический беспорядок, который продуцируется и мультиплицируется на социальном, духовном и культурном уровнях. Противоположно зародившейся во второй половине XX в. тенденции двухполюсный мир трансформируется в многополюсный (см. подробнее публикации американца Генри Киссинджера и россиянина Евгения Примакова), англосаксонская цивилизационная модель посредством инструмента- риума либерального капитала и рынка пытается превратить его однополюсный мир. Его идеологи евфемистически называют это «новым мировым порядком». В результате в Европе произошли быстрые и неожиданные процессы: крах СССР и социалистической общности государств, распад Югославии и Чехословакии, состоящих преимущественно из славянских народов. Но ожидания, что это приведет к концу национализма, не оправдались. На место тоталитарных методов политики в этих государственных объединениях пришел тоталитаризм капитала, который не туширует, а обостряет этническое и религиозное противоборство с антигуманной практикой эксплуатации человеческого труда и социального неравенства. Даже в славянских (бывших социалистических) обществах и государствах распространились национализм, сепаратизм и регионализм. Создаются и провозглашаются «нации» и «национальности», не имеющие исторических корней и культурных оснований так называться.

США как лидер и главный представитель англосаксонской цивилизационной модели умышленно подталкивает Европу к разделению и противопоставлению Старой и Новой Европы, причем часть новых членов Европейского союза - славянские государства противостоят не только оставшимся «за пределами Европы» России, Украине, Беларуси, Сербии и другим тосудар- ствам, но и представителям романо-германской цивилизационной модели в Старой Европе - Германии, Франции, Италии. Не говорю уже о попытках элиминировать Турцию, которая веками была соседом славянских государств Болгарии, России, Сербии, Украины. Таким образом, центральные и восточно-европейские государства и их общества рассматриваются как чужие и нахлебники, торпилирующие достижения и права граждан развитого и богатого Запада.

Разумеется, европейцы XXI в. осознают, что конкуренция между цивилизационными моделями в культурном плане единственно имеет шанс, если развиваются социальные модели демократического и гуманного сожительства людей и общностей различного этнического, религиозного, культурного, языкового и другого происхождения и принадлежности. Это относится и к православным Болгарии и России, которых не обошли эти противоречивые тенденции и процессы в Европе и мире. Потому что в зародившемся в результате дикой приватизации и асоциальной реституции капиталистическом обществе, равный шанс и справедливое распределение социальных ресурсов, благ и услуг все еще фикция [150].

Подлинную перспективу может обеспечить новый Славяноправославный цивилизационный проект мулътиэтнического, а не мулътикулътурного общества. Последнее имеет шанс для реализации в американском обществе, где государство отделено нации - молодой и этносно и религиозно аморфной. В славянских обществах, история которых свидетельствует о вековой озабоченности государства (монархии или республики) и церкви формированием, развитием и социальным благополучием соответствующей славянской нации или общности, эта модель неприменима.

На одной из научных конференций в 2011 г. в Софии лидер болгарского турецкого меньшинства и председатель партии Движение за права и свободы доктор Ахмед Доган поддержал тезис, что кризис мультикультурности в Европейском союзе, который находит основания в ряде выступлений лидеров Франции (Н. Саркози), Германии (А. Меркель), Великобритании (Д. Кэмерона) и Италии (С. Берлускони), является кризисом модели, а не явления. Что речь идет не о сущности, а о языке, которым она интерпретируется. Именно из-за языка создается впечатление, что мульти культурность - это альтернатива национальным государствам. Как утверждает доктор Доган, мультикультурность действительно существует, (балканская или европейская) и у Европы нет другой модели для разрешения конфликтов различных культур в рамках Европейского союза [89].

Так или иначе, спор остается открытым, но в Восточной Европе чашу весов перевешивают настроения к мультиэтниче- скому обществу, а не к мультикультурному. Выдвигаются обвинения против попыток мультикультурализма перечертить карту континентов, регионов и государств, чтобы предрешать судьбу огромных человеческих масс, поколений, которые должны вести образ жизни, сообразный с его проектами и императивами, т.е. обвинения в том, что либеральные демократия и капитал посредством мультикультурности хотят утвердить либеральную цивилизационную модель для всех.

Для современной Болгарии этическая [и религиозная) проблема, за небольшими исключениями, не создавала неразрешимых проблем. Исследователь М. Мизов хронологически разделяет ее на три периода: период монархии [от освобождения и установления социалистической власти в 1944 г.); период Народной республики (до 1989 г.) и период либерального капитализма (во время перехода к демократии и рыночной экономике). В последний период, вопреки конституционному запрету, возникают общественные движения и политические партии на этнической основе, а также многочисленные религиозные секты на антиправославной. Эта свобода волеизъявлений в области этнической (и религиозной) модели неблагоприятно влияет на межэтнические и межрелигиозные отношения и ведет к дистанцированию и отчуждению от достигнутых в предыдущий период однородности и сближения. (Здесь я не имею в виду так называемый возродительный процесс в Болгарии в 1984-1989 гг., который заложил бомбу замедленного действия главным образом из-за отсутствия концептуальной порождающей модели мульти- этнического общества; не решил дилемму: православие - ислам, атеизм - религия).

Болгария - унитарное национальное государство, но оно не является единственно этнонациональным. Вопрос, на который необходимо дать ответ: это модель болгарская этническая или болгарская национальная? Ответ, по мнению Мизова [150], следующий: болгарская этническая модель является конкретноисторическим творением болгарского народа в процессе его национального формирования. Она ограниченно связана с созданием болгарской нации с усиленной национальной, культурной и другой идентичностью: в прошлом, настоящем и будущем ее судьба соединена с этой идентичностью в историческом времени - пространством болгарской нации. Болгарская этническая модель не оторвана от европейского духа со времен Просвещения до наших дней, она обладает его гуманными характеристиками.

Поднимаясь по вертикали обобщения от единичного через специфическое к общему, следует отметить, что по той же логике Славяно-православный цивилизационный проект мог бы быть интегральной частью мировой цивилизации.

Для утверждения и успешного функционирования мульти- этнического общества важную роль играет образование, основанное на знаниях о социуме и природе и ясной ценностной системе. Ценности Славяно-православного цивилизационного проекта, как было указано в главе 1, основываются на историкопсихологическом наследовании и этико-педагогическом воспитании, т.е. образование идет плечом к плечу с воспитанием.

Соответствующие требования имеются и к сфере культуры. Культурная политика должна формироваться на всех уровнях: от школьных учебников до исторической документалистики. Должно быть понимание неделимости исторического процесса, в котором каждый представитель этноса, социальной и профессиональной группы находит свое место. Так будет формироваться стратегия гражданского патриотизма, а не этнического, классового или партийного выбора.

Значимой и возрастающей в современности является роль православной религии, в основе которой, как впрочем, и в основе других вероисповеданий, лежат базовые моральные и духовные ценности: взаимопомощь, справедливость, уважение, трудолюбие, любовь [см. «Звезда Аретё» в предисловии. - Примеч. авт.).

Мультиэтническое общество или совокупность таковых обществ в Славяно-православном цивилизационном проекте нуждаются в крепких институтах, проводящих согласованную национальную политику. Такая политика проводится в условиях диалога между заинтересованными кругами для предотвращения беспорядков и насилия. Это важно и в условиях экономического плюрализма, при наличии многопартийной системы и активного и разнообразного неправительственного сектора [НПО).

Не последнее место в Славяно-православном цивилизационном проекте занимает гарантирование свободного движения людей, идей и капиталов. Миграция должна проходить в цивилизованных рамках при благоприятствующем рынке труда, с обеспеченными социальными экстрами.

Политика по национальному вопросу в мультиэтнических обществах не состоит из простых и легких решений. Его элементы охватили все сферы государства и общества: экономические, социальные, образовательные, религиозные, политические, международные. Необходимо, чтобы они согласовывались с целью построения такой модели цивилизационной общности, одинаково привлекательной для всех участвующих в ней.

Глобализирующееся информационное общество XXI в, ставит ряд проблем, от правильного решения которых зависит будущее человеческой цивилизации и ее отдельных моделей. Наряду с этим человечество должно приложить усилия для создания такого мегацивилизационного комплекса, который предполагает всемерную гармонию разнонаправленных императивов неолиберализма и традиционализма. По мнению Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла, перед различными цивилизационными моделями стоит вызов совместно найти баланс между сферой соблюдения прав личности и меньшинств, с одной стороны, и сохранить религиозную и национально-культурную идентичность отдельных народов - с другой (цит. по: [189, с. 11]). В то время как в действительности мы являемся свидетелями противопоставления двух начал и даже насильственного утверждения неолиберальных ценностей в противовес социально-православным. Опираясь на мысль социального мыслителя Хосе Ортега-и-Гассета, что «цивилизация прежде всего воля к сосуществованию», необходимо разобраться с понятием «цивилизационный стандарт». Проблема состоит в том, что утверждаемый авторитетом «сильного Запада» либеральный стандарт, лежащий в основе международной политики, становится «обязательным» для элиты и лидеров и тех народов, культурная, духовная и религиозная традиция которых не учтена при формировании этого стандарта. Это естественно порождает разногласия и даже конфликт с силами, которые твердо защищают ценности и воспитание славяно-православной традиции. «Нравственный долг посткоммунистической России, так же как и других стран, принадлежащих к духовно-культурной традиции православия, - говорит Патриарх Московский и Всея Руси России Кирилл, - сейчас должен выражаться в том, чтобы представить мировому сообществу свое понимание проблемы и призвать его к возобновлению дискуссии в изменившихся исторических обстоятельствах» [189, с. 12]. Протестуя против женского свя- щеничества и гомосексуальных браков, православие протестует против самой идеи утверждения либерального стандарта над нормой церковного предания.

Сочетание стандартов возможно, поскольку, по мнению Карла Поппера, национально-религиозные стандарты по своей природе не выступают против «открытого общества». Наоборот, они являются действенным фактором при благоприятных условиях, его стабильности. Поэтому дилемма: или православие изменится, или будет выброшено из цивилизационного обращения - несостоятельна. Православие принимает глобализацию, но настаивает на том, чтобы его понимали и принимали равноправно другим религиям в других моделях и стандартах. И это возможно: Европа со своими традициями в культурном многообразии, терпимости и открытости могла бы сыграть решающую роль в глобальной гармонизации религиозных, культурных, социополитических традиций.

Иначе перед человечеством встает конфликт между властью и ценностями. Намечается столкновение между либеральными взглядами на личность и общество и взглядами, основывающимися на традиционных культурах и религиях. Это происходит, потому что сегодня либеральный стандарт воспринят и развит в нормативных документах и деятельности международных организаций. Более того, его апологеты претендуют на то, что он имеет универсальный характер и образец социального и государственного устройства в мировом масштабе. Отклонение от либеральных правовых и политических схем порицается и даже наказывается силовыми методами. Но подобная ситуация для представителей цивилизационных моделей, живущих не в США и Западной Европе, неприемлема. Они продолжают руководствоваться своими вековыми ценностями, вытекающими из их религиозной и культурной традиции. Тем более что ценности не противоречат универсальным принципам либерализма о «законности и допустимости инакомыслия» и не применяются в отношении них со стороны либерального стандарта. Вполне очевидно, сегодняшний мир, чтобы выжить и развиваться, нуждается в более диалоге: между религиозной и секулярногуманистической традицией; между христианством и исламом; между католицизмом и православием. Цель этого диалога облегчить функционирование многополюсного мира, в котором ведущие не политические, а культурно-цивилизационные полюсы и модели. Глобализация, а также интеграция Европы или евразийского пространства не может быть реализована только на основе цивилизационного проекта. Представление, что подобный проект уже существует (англосаксонский, американский или либерально-капиталистический), ошибочно и не приведет мир к благополучному концу. Как «марксизм-ленинизм» показал через распад СССР и мировой социалистической системы, что не может существовать только одна философская школа, удовлетворяющая весь мир, так и «неолиберальная глобалисти- ческая модель» не отвечает несравнимо более широкому многообразию культурно-религиозных традиций. Для православного славянства (и не только для него) не приемлемы основные постулаты неолиберализма: приоритет земной над вечной жизнью; доминирование личной свободы и прав над моралью веры и ценностей религиозного образа жизни; увеличение богатства меньшинства и бедность большинства.

Экономическая модель развития не может быть успешной, если она не только не решает социальных проблем народов, но и лишает их возможности быть хозяевами своей судьбы. Цитируемый выше Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл говорит: «Законодатели новой Европы должны услышать позицию верующих: только секулярные либеральные ценности не достаточны... не способны остановить нравственную деградацию общества... свобода вне нравственной системы превращается в произвол, разрушает личную, семейную и общественную жизнь. Благополучие Европы должно строиться на чувстве долга и ответственности в конкретной системе нравственных ценностей. Поэтому нам нужно новое многополярное устройство мира» (цит. по: [189, с. 48-49]).

В облике человечества, в его культуре заложено необъятное многообразие. Оно призвано раскрыть внутренние возможности личности и народов. Не существует два одинакового народа, как и две одинаковые личности. Из-за этого человеческая цивилизация ов объединяет несколько великих цивилизационных моделей, которые имеют не только сходные черты, но и существенные отличия. Основное в этих различиях не столько их внешние формы и отличительные черты, сколько их ценностные системы, сформировавшиеся под влиянием религиозных, философских, политических, экономических и культурных факторов, характеризующих также специфику различных цивилизационных моделей. Мир в мире XXI в. возможен единственно при гармонизации существующих цивилизационных моделей (проектов) в условиях информационной глобализации.

Восточно-христианская цивилизация, возникшая под воздействием православия, опирается на вековой идеал, распространяющийся не только на личную, но и на общественную жизнь - семью, коллектив, народ, государство, группу государств. Духовное в этом идеале доминирует над материальным, самопожертвование и самоограничение - над стремлением к успеху любой ценой, общие интересы - над частными; верность и лояльность - над пользой и индивидуальным благополучием. Некоторые из ценностей этой модели (проекта) повторяются и в других моделях: иудейской, буддисткой, мусульманской.

Для сравнения: в англосаксонской и романо-германской цивилизационных моделях под влиянием либерального стандарта, принятого в общественно-политическом развитии этих народов после Ренессанса и Реформации, принят принцип, который проповедует индивидуальные свободы как высшую ценность за счет коллективных прав и солидарности.

Надо отметить, что аксиологическая система, возникшая на основе этих принципов в североамериканском и западноевропейском обществах, легла в основу деятельности международных организаций от их создания, и естественно сегодня они составляют основу европейского интеграционного процесса. Славяно-православная общность (СССР и других соцстран) не участвовала после победы во Второй мировой войне в закладке философского фундамента международного сотрудничества. По неверно истолкованным идеологическим причинам она стала пассивным зрителем принятия либерального стандарта в качестве универсального экономического, политического, нравственного и юридического принципов.

Вот таким образом исторически «оправданно», чтобы интеграция Европы осуществлялась на основе ценностей западных цивилизационных моделей. Но исторический опыт убедительно доказывает нежизнеспособность многокультурной и многорелигиозной общности с монополией на культурный проект. Монокультурный монополизм к тому же опасен - он порождает несогласие, сопротивление, терроризм. А они могут перерасти в глобальный конфликт между цивилизационными моделями и соответствующими им культурами и религиями. Цивилизационное многообразие мира должно вести к сотрудничеству, а не к углублению противоречий. Это могло бы произойти посредством дополнения и гармонизации господствующих до настоящего времени либеральных стандартов с другими мировоззренческими, культурными и религиозными системами, а не путем их отрицания. Нужно признать равноправие различных культурно-мировоззренческих систем. На международном уровне следует принять законы, приемлемые для любых цивилизационных моделей. В контексте идеи единой Европы надо учитывать пожелания стран славяно-православного круга быть равноправными в новом европейском и мировом порядке, а не следовать установленным для них, но без их участия правилам.

Лидеры восточно-православных стран должны занять соответствующее место в мировой элите, чтобы их слово учитывалось на равных правах при создании широкоформатного механизма для диалога между цивилизационными моделями.

Православная церковь и общественные силы, ее поддерживающие, утверждают необходимость сочетания соблюдения прав человека с поддержанием традиционных нравственных ценностей в обществе. Но что это за ценности и как они проявляются в обществе - через договор или носят универсальный характер? В демократических государствах та или иная ценностная система формируется и утверждается после широкого обсуждения, в котором исторически, без ограничения должны участвовать представители различных мировоззрений и общностей. Но сегодня люди с частными интересами, принадлежащие к меньшинству, стремятся посредством национальных и международных механизмов навязать свое мировоззрение большинству. Государство, призванное защищать и охранять культурное и духовное наследие, с легкостью отказывается от него в пользу меньшинства, которое продолжает спекулировать по различным поводам на тему дискриминации.

Диалог между цивилизационными моделями - сложное дело, которое не сводится только к тому, чтобы религиозные люди усвоили нормы совместной жизни. Наоборот, его выход за границы религии и культуры способствовал бы построению справедливого и безопасного мира в условиях глобализации.

Безусловно, соблюдение прав человека - это важный институт в современном устройстве общества. Эта идея привлекает, потому что утверждает, что в центре общественной жизни стоит забота о благополучии каждого отдельного человека. Именно эта идея привносит христианство в европейскую культуру. По оценке представителей православного славянства, в применении прав человека сегодня господствуют тенденции, опасные для достижения этой высокой цели. Конкретнее: устанавливаются представления об эгоистическом характере природы человека, чем объясняются и оправдываются социальные неравенства и преступления либерального капитала. А такие категории, как «человеческое достоинство», «правоприменение» и «свобода», недооцениваются. Нередко они служат в качестве прикрытия активно развивающейся торговой индустрии, пропагандирующей аморальный образ жизни, насилие, употребление наркотиков и алкоголя, азартных игр, сексуальную распущенность и извращения.

Славяно-православная цивилизационная модель принимает, что права человека, защита его достоинства и свободы не должны противоречить нравственным нормам, ценностной системе, признанным большинством людей как желательная форма поведения.

Каждая цивилизационная модель и каждый народ в рамках цивилизационной модели имеет свои исторический опыт, культурные традиции и внутреннюю логическую систему. Действительность нельзя не учитывать при выработке системы национальных и международных нормативных документов и правозащитной системы. Недопустимо, чтобы отдельные цивилизационные модели или государства, их представители считали свои нормативную и правозащитную системы универсальными. Это означает, что они стремятся утвердить свои стандарты вместо других моделей (других народов) и превратиться в их судей в области ценностей. В таком случае допустим только диалог, исключающий ситуации «хозяин - подчиненный» или «учитель - ученик». Этот вывод подтверждают решения Форума мировых религиозных лидеров, состоявшегося в Москве в 2006 г. На нем после обстоятельной дискуссии религиозные представители признали важную роль религии в обществе и констатировали близость между фундаментальными нравственными нормами основных мировых религии [189, с. 125].