Вопрос о научном статусе философского знания

Вопрос о познавательной ценности философского знания можно сформулировать следующим образом: чем являются результаты философских исследований — научным знанием или субъективным мнением отдельных мыслителей?

Исторический процесс становления и развития науки всегда связан с расширением, углублением и уточнением научного знания. Этот процесс особенно наглядно прослеживается посредством рассмотрения общей тенденции развития науки — дифференциации и интеграции научных знаний.

В соответствии с этой тенденцией можно выделить три основных исторических этапа формирования научного знания.

Три основных исторических этапа формирования научного знания

Для первого этапа характерно синкретное (слитное, нерасчлененное) знание. Такое первоначальное, неразвитое совокупное знание древних, именовавшееся «философия», включало в себя одновременно начальные философские представления о мире и человеке, мифологические воззрения, этические и эстетические взгляды людей, начала математики, астрономии, физики, медицины и другие натурфилософские учения. Фактически натурфилософия явилась первой исторической формой философии (милетская, пифагорейская, элейская школы, атомистика и др.). По мере расширения и углубления научных знаний уточнялась предметная область научных дисциплин, их специфика, определялась общность и различие познавательных функций.

Второй этап имеет явно выраженную тенденцию дифференциации научного знания. Специализация знаний осуществлялась посредством выделения отдельных областей науки в относительно самостоятельные дисциплины со своими специфическими задачами и методами исследования. Дифференциация научного знания коснулась всех его областей, а именно: философии, математики, естественнонаучных и гуманитарных дисциплин. Особенно бурно этот процесс протекал в XVII—XVIII вв. Именно для этого периода характерно интенсивное формирование нового естественно-научного и философского знания, которое освобождалось от эгиды теолого-схоластического миропонимания, носящего по традиции общее название — «философия».

Поворотный момент в этом процессе — XVIII век и первая половина XIX столетия. На этом историческом этапе все основные естественно-научные дисциплины приобретают статус самостоятельных наук. Даже в самой философии общий процесс дифференциации научного знания привел к обособлению основных предметных областей философского знания. Такое обособление отдельных предметных областей философского знания, в свою очередь, также было доведено до статуса самостоятельных дисциплин, а в дальнейшем даже до отрыва их друг от друга. Такова философия И. Канта (1724—1804).

В связи с этим следует обратить внимание на весьма существенный момент, который связан с процессом дифференциации научного знания. Распространенное утверждение о том, что «наука выделилась из философии», не совсем адекватно отражает суть дела.

Дело в том, что прогресс опытного знания экспериментальной науки требовал замены схоластического метода мышления новым методом. Такой метод был найден Г. Галилеем (1564—1642) и определен им как метод экспериментально-математического исследования природы. Именно на этом этапе формирования научного знания натурфилософия, входящая в то время в состав философии, перешла на новый качественный уровень — уровень естествознания, основанного на методе экспериментально-математического исследования природы.

Данный метод нашел свое дальнейшее обоснование в классической физике И. Ньютона (1643—1727), а в философии, несмотря на ее обновление, остались отдельные элементы средневекового религиозно-схоластического мировосприятия. Поэтому все «грехи» спекулятивного мышления, присущего традиционной схоластической философии (как и натурфилософии), были отнесены к новой формирующейся философии XVIII—XIX вв. Все тут же «забыли», что еще совсем недавно философское знание и знание отдельных частных наук находились под покровительством совокупного знания, именуемого средневековой схоластикой.

Обращаясь к этому историческому этапу генезиса научного знания, особо следует отметить, что в данный период формирование науки не сводилось к «размежеванию философии и науки», к «отделению науки от философии» и т.п. Утверждения такого рода являются искусственными и ведут к противопоставлению философского и научного знания. Отсюда и утверждения о том, что философия не является наукой.

Справедливости ради следует отметить, что такая точка зрения не случайна и имеет в основе своей некоторые основания. Дело в том, что предметная область философского знания в современном понимании, как и предметная область социальногуманитарных наук (в силу определенных причин), возникла и формировалась несколько позднее. Поэтому относительно долгое время рассмотрение феномена науки и научного познания проводилось по «модели» естественно-научного знания (и прежде всего физики). Особенности данного знания считались свойственными науке в целом как таковой. Такой подход, претендуя на достоверность аргументов, обрел реальные черты в натуралистическом сциентизме.

Выбор естествознания для анализа феномена «науки вообще» был обусловлен тем, что именно в естествознании общие контуры науки как таковой, ее характерные особенности, структура, динамика и т.п. просматриваются наиболее четко, зримо и выпукло. Поэтому «в методологических исследованиях строение развитых наук принимается за своего рода эталон, с позиций которого рассматриваются все другие системы теоретического знания»^[1]. И тем не менее данное положение никоим образом не означает ни отрицания, ни игнорирования научного статуса социально-гуманитарного знания в анализе феномена «науки вообще», ни абсолютизации его специфики.

Аргументы и контраргументы. Итак, каковы же аргументы тех, кто утверждает, что философия не является наукой? Приведем несколько аргументов.

Первый аргумент таков: «В отличие от объективной и точной науки (математики, естествознания) философия субъективна по определению — в ней сколько философов, столько и философий».

Контраргумент: «Естественные и математические науки разрабатываются людьми, и потому субъективный фактор является атрибутом любого научного познания».

Например, картина физической реальности в квантовой механике двупланова — с одной стороны, в нее входят характеристики исследуемого объекта; с другой — условия наблюдения (метод познания), личностные особенности субъекта познания, от которых зависит определенность этих характеристик. Значит, наличие субъективного фактора в процессе формирования физической реальности в квантовой механике позволяет утверждать, что в ней сколько физиков, столько и физик. Данный контрпример тождественен аргументу, но, как и аргумент, он абсурден по смыслу.

Второй аргумент: «Научные знания — объективны, а философские — нет, так как содержат в себе оценочные характеристики. Поэтому философские знания, в отличие от объективных научных знаний всегда являются субъективными».

Контраргумент: «Современная наука учитывает не только объективность знаний об объекте (классическая наука), не только связь между знаниями объекта и условиями наблюдения, средствами и методами достижения этих знаний (неклассическая наука), но и ценностно-целевые установки познавательной деятельности субъекта (постнеклассическая наука)».

Ученые, отрицающие научный статус философии на основе этого аргумента, упускают из внимания тот факт, что в самом естествознании существуют различные подходы к определению природы и сути научного знания.

Так, например, в классической науке (XVII—XIX вв.) научные исследования строились так, что при наблюдении изучаемого объекта и его теоретическом описании устранялись все факторы субъективного характера, в том числе средства, операции, методы познания, относящиеся к деятельности субъекта. Цель такого устранения — создание необходимых условий, обеспечивающих получение объективных, истинных знаний о мире.

Другой подход наблюдается в неклассической науке (первая половина XX в.), которая на основе релятивистской и квантовой теорий устанавливает связь между знаниями об объекте и деятельностью субъекта познания.

Объективный ход развития науки иллюстрирует тот факт, что исключение субъективного фактора из процесса познания невозможно, даже там, где «Я» (субъект познания) играет крайне незначительную роль. С созданием квантовой механики возникла «философская проблема, трудность которой состоит в том, что нужно говорить о состоянии объективного мира, при условии, что это состояние зависит от того, что делает наблюдатель»^[2].

Стало быть, анализ квантово-механических явлений и процессов невозможен без активного вмешательства в них наблюдателя (субъекта познания). По образному замечанию немецкого физика Макса Борна, в физику, несмотря на присущие ей строгие и точные методы исследования, проникает «неустранимая примесь субъективности». Поэтому применения в этой области знания только принципа объективности недостаточно, ибо субъективное пронизывает здесь весь процесс познания и в определенной форме включается в конечный результат научного исследования.

Строго говоря, любые фрагменты действительности нельзя рассматривать «сами по себе», т.е. речь о них не должна идти как о некоем «сугубо объективном» феномене, независимом ни от какого наблюдения. В практике научного исследования невозможно при построении теории полностью отвлечься от человеческого фактора. Поэтому не только в гуманитарных науках, но и в естественнонаучных областях научного знания предметом исследования является не природа сама по себе, а природа, поскольку она подлежит человеческому вопрошанию, поэтому и здесь человек опять-таки встречает самого себя^[3]. Без активной деятельности человека (субъекта познания) получение истинного образа предмета исследования невозможно.

Тем самым неклассическая наука противопоставляет объективизму классической науки иную точку зрения на формирование научного знания. Научная картина мира в неклассической науке строится на научных представлениях, полученных с учетом их обусловленности средствами познания и факторами субъективного характера.

Постнеклассическая наука объединяет предыдущие два подхода, т.е. учитывает принцип объективизма классической науки и постулат неклассической науки, утверждающий постоянную включенность субъективного фактора в процесс познания. Кроме этого, она дополняет эти два принципа третьим, дополняющим деятельность познающего субъекта ценностно-целевыми структурами.

Эти три принципа лежат в основе познавательной деятельности человека. Объективно отражая действительность или ее отдельные фрагменты, человек как познающий субъект всегда выражает так или иначе свое отношение к ней, свой интерес и оценку..

Итак, аргумент, утверждающий тезис о том, что объективность знаний — это характеристика только естественно-научного знания, а не философского, имеющего оценочную природу, не имеет под собой достаточных оснований. Философское познание мира, как и естественно-научное, включает в себя три компонента: объективный стиль мышления, деятельность субъекта познания и оценочно-целевой компонент этой деятельности.

Третий аргумент: «Научные знания всегда точны, определены и однозначны; напротив, философские знания — не всегда однозначны, точны и зачастую носят гипотетический характер».

Контраргумент: «Гипотетичность присуща и математике, и естественно-научным дисциплинам».

Например, теория вероятности в математике, принцип неопределенности в квантовой теории и т.д. Крупнейший французский математик Ж.А. Пуанкаре (1854—1912) в свое время говорил о том, что в науке нельзя все доказать и нельзя все определить.

В науке для точного выражения мыслей в целях исключения возможности неоднозначного их понимания используется формализация. При формализации содержательное знание отображается в знаково-символическом виде (формализованном языке). Использование символики (язык логики, язык математики и т.п.) позволяет устранить многозначность слов естественного языка. Однако, несмотря на то что в формализованных суждениях каждый символ строго однозначен, формализация содержания научного знания никогда не достигнет абсолютной полноты. Даже формализованный язык математики ограничен в своих возможностях. По утверждению австрийского логика и математика XX в. К. Гёделя (1902— 1978), в научной теории всегда остается невыявленный, неформали- зуемый содержательный остаток знания. Теоремы К. Гёделя дают достаточно строгое обоснование принципиальной невозможности полной формализации научных положений и научного знания в целом.

Четвертый аргумент: «В общественно-гуманитарных областях философского знания (социальная философия, философская антропология) философия одновременно является и научной, и ненаучной системой знаний».

Контраргумент: «Если это так, то в научном статусе следует отказать всем общественным, социальным и гуманитарным наукам — истории, социологии, политологии, психологии, логики, филологии и т.д.»

Такова аргументация сторонников данной точки зрения, отрицающих научный статус философии^[4].

Возвращаясь к истории науки XVII—XVIII вв., следует еще раз напомнить о том, что философские науки, как и все другие науки в этот исторический период, освобождались от эгиды «совокупного знания», именуемого «любовью к мудрости», «схоластикой» и т.п. Иными словами, философская наука, как и другие науки, обрела статус самостоятельного существования.

Строго говоря, не было никакого, как то утверждают некоторые исследователи, «размежевания философии с частными науками», а был общий гносеологический процесс дифференциации всего научного знания, в котором философские науки наряду с другими научными дисциплинами обрели право на самостоятельную жизнь. Сбросив устаревшую форму «совокупного знания», облаченного в Средние века в одежды теолого-схоластического мировосприятия и именуемого по традиции «философия», философская наука, как и все другие науки, получила новый импульс своего дальнейшего развития.

Третий этап формирования научного знания связан с общей тенденцией интеграции и дифференциации, свойственной современной науке. Этот этап характеризуется созданием универсальной философской теории. Формирование общетеоретической дисциплины всегда связано с дифференциацией и интеграцией научного знания. Чем больше наука вскрывает общие связи, тем лучше она уясняет суть деталей, а отсюда дифференциация научного знания. И напротив, чем глубже проникает наука в суть деталей, тем лучше она вскрывает связи между различными областями действительности, а отсюда интеграция научного знания.

Так, например, синтез философского и естественно-научного знания — объективный и необходимый процесс развития научного знания. Создатель квантовой механики В. Гейзенберг писал, что физики-теоретики, хотят они этого или нет, все равно руководствуются философией, «сознательно или неосознанно». При этом, подчеркивал он, не следует забывать, о какой философии идет речь, ибо «дурная философия исподволь губит хорошую физику». Поэтому, чтобы этого не происходило — ни в физике, ни в других науках, — ученые должны руководствоваться «хорошей» — строго научной философией. Однако, касаясь статуса «хорошей» философии, В. Гейзенберг был против ее абсолютизации, ибо канонизация любой философской теории — такое же заблуждение, как и ее полное игнорирование. По его мнению, «ученый никогда не должен полагаться на какое-то единственное учение, никогда не должен ограничивать методы своего мышления одной-единственной философией»^[5].

Итак, формирование теоретических разделов целого ряда наук (естественных, социальных, гуманитарных), их интеграция, синтез научного знания есть задача современной философской науки. Решение этой задачи состоит прежде всего в построении универсальной теоретической картины мира, в создании общей методологии научного познания, в выработке современного культурно-цивилизационного проекта развития человечества на основе обобщения конкретно-научных знаний, не вместо других наук, а вместе с ними и на их основе.

• [1] Стёпин В.С. Теоретическое знание. М., 2000. С. 98.
• [2] Борн М. Указ. соч. М., 1963. С. 81.
• [3] Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С. 301.
• [4] Можно привести еще не один аргумент подобного рода. Вот одни из них:«Сущность философии — не предмет (который сделал бы философию похожейна науку), а свободное философское мышление». «Философия есть самосознающее мышление». «Философия не может спасти мир, но в единстве “добывания” истины и следования нравственному долгу она постоянно ищет пути этогоспасения» (Философия. М.: Гардарики, 2005. С. 13—17). В другом учебнике пофилософии читаем противоположное определение: «Философия — это учение оспасении» (Философия. М.: ТОН — Остожье, 2002. С. 7). В третьем источникенаходим «развернутое» определение философии: «Философия — это живой исвободный интеллектуальный поиск». «Философия — это первичное «горение»мысли... Философия — это всегда попытка начать все сначала» (Введение в философию и методологию науки. М.: Экзамен, 2005. С. 10). Действительно, читаяэти строки, можно рекомендовать автору последнего определения «начать всесначала», а в заключение хочется пожелать всем «свободомыслящим философам» обратить внимание на следующие слова: «Отрицать научный статус философии могут только науковедчески малограмотные ученые» (Реалистическаяфилософия. СПб.: Химиздат, 1999. С. 22).
• [5] Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1989. С. 85.