Субкультуры в XXI веке и постсубкультурные исследования
В XXI веке изменились как сами субкультуры, так и теоретические исследования, сформировавшиеся, с одной стороны, под влиянием «культурных исследований», с другой — отражающие новое «постсубкультурное» состояние. В связи с тем, что новое время наложило свой отпечаток и на формы осуществления художественных практик практических во всех молодежных формациях, существует устойчивая необходимость в поиске новых теорий и методов их изучения. Одними из таких ориентиров могут служить постсубкультурные исследования, которые на данный момент активно развиваются на Западе. По сравнению с школой «культурных исследований» авторы таких новых подходов предлагают осознание современных субкультурных форм как динамических объектов, которые не связаны четкими линейными взаимодействиями ни с друг другом ни с доминантной культурой. Они представляются отчасти растворенными в общем культурном поле. Постсубкультурные исследования предлагают различные подходы к определению различных факторов играющих решающую роль в проведении разграничения между доминантной культурой (мейнстримом) и субкультурами. Среди определяющих понятий выделяются стили жизни, которые зачастую сводятся к выбору стилей потребления. Так М. Мафесолли [224] вводит понятие «нео-племена», которые понимаются, как новые типы социальных формирований, основанные на индивидуальном выборе стилей потребления. При этом стоит упомянуть, что если в концепции «культурных исследований» субкультуры представлялись, как определяемые через сопротивление с помощью стиля, то сейчас акцент сдвинулся на потребительское приобретение новых стилей. Если же определять неоплемена сточки зрения определения групповых идентичностей, то они стремятся к «множественным, текучим и временным» характеристикам. При этом индивид, включенный в такие условные образования, может изменять свои «знаки идентификации» [224, р. 12]. Другой характерной чертой, отличающей именно постсубкультурные исследования, является концептуальное отрицание активных политических контекстов касательно субкультур. Так с одной точки зрения крайняя индивидуализация членов того или иного сообщества способствует аполитичности в широком смысле, при этом возможно наличие внутренней политики внутри самой субкультуры, которая регулирует свою внутреннюю структуру. С другой точки зрения, после коммерциализации исходных стилей, которые обозначали сопротивление, сам протест перешел в убеждения участников субкультур. И если для «культурных исследований» было характерным отмечать трансформацию политической активности в культурную, то например, американский исследователь Д. Кларк отмечает, что «последняя аутентичность проявляется в политической активности» [224, р. 235]
Это же применимо в полной мере и для того внутреннего диалога, который ведется внутри самих субкультур, поскольку существует явное противостояние, стилистической коммерциализации и политической активизации, как ответа на это.
Таким образом, в молодежных субкультурах происходит частичное стирание барьеров, отделяющих «мейнстрим» от аутентичной философии присущей культурной форме. Однако противостояние коммерчески ориентированного и некоммерческого аспекта субкультуры отчасти возвращает понятие аутентичности, как смыслового наполнения (зачастую политизированного), которое отделяет именно внутреннюю философию от внешнего стиля.
Д. Кларк также приводит описание адаптированной рынком субкультуры, которую потребляет молодежь, воспринимая исключительно «внешний» стиль, который потребляется, как продукт. В таком понимании, он рассматривает субкультуру, как «временное средство, с помощью которого молодежь находит свою идентичность, отделенную от родительской, и таким образом обретает свою индивидуальность», однако в целом лишь для того, чтобы «в дальнейшем вернуться в качестве взрослых к своим предопределенным ролям в доминантной культуре» [224, р. 227].
Такое понимание субкультуры нивелирует смысловые составляющие, которые определяют ценностное ядро субкультуры до использования самого понятия субкультуры по отношению к временной молодежной формации, определяющее отношение к социальным ролям и статусам. Такое упрощение применимо лишь к тем людям, которые увлекаются модой, предложенной потребительской моделью. В частности молодежь, воспринимающая лишь стиль, лишенный, основы в качестве философских оснований, подвергается воздействию ложных ценностей, которые создаются в качестве маркетинговой поддержки продвижения культурного продукта.
