Банковские технологии, реализуемые частными кредитными установлениями и преступленость

Акционерные (коммерческие) и сословные банки

Одну из ведущих ролей на российском кредитном рынке играли акционерные (коммерческие) банки, цель деятельности которых заключалась «в содействии посредством краткосрочного кредита торгово-промышленной жизни страны»¹. Переход к данному типу кредитных организаций был положен решением правительственной комиссии об устройстве земских банков в 1859—1862 гг. История отечественных акционерных коммерческих банков началась с учреждением 28 июня 1864 г. Санкт-Петербургского частного коммерческого банка. К 1874 г. в России насчитывалось 39 кредитных организаций данного типа, основной капитал которых составлял более 100 млн. рублей^{[1] [2]}. По другим данным в период с 1864—1873 гг. было учреждено 60 акционерных банков, из которых 46 — коммерческих, а 14 — поземельных (долгосрочного кредита)^[3].

В связи с открытием первого акционерного банка не безынтересно отметить, что первый проект акционерного банка был представлен в Правительствующий Сенат еще 17 сентября 1739 г. Лоренцом Лангом, шведским инженером, состоявшим на службе у Петра I, выполнявшим также ряд дипломатических поручений и назначенным впоследствии вице-губернатором Иркутской провинции. По данному проекту капитал банка должен был составлять 2 млн. рублей и был поделен на акции номинальной стоимостью 300 рублей. Оплачивать акции предполагалось немедленно. Вступить в компанию мог любой человек («хотя из знатных или подлых»), в том числе иностранец. Управление предполагалось сосредоточить в руках общего собрания, право голоса на котором получали владельцы не менее 10 акций. Право участия в общем собрании могло быть предоставлено поверенным. Общее собрание избирало директоров и устанавливало способ распределения чистой прибыли. Директор должен был иметь не менее 8 акций, а генеральный директор — не менее 12. Компания получала монопольное право торговли. Провозглашалась независимость компании от всех присутственных мест и неприкосновенность капитала. В проекте была установлена свобода продажи акций, но не ранее чем через три года после действительного начала «компанического торга»^[4]. Однако неоднократные призывы правительства участвовать в этой компании (в 1739- 1741 гг.) не получили отклика. Ни торговцы, ни их капитал еще не испытывали необходимости объединяться.

Коммерческие банки действовали на основании уставов, проекты которых вначале представлялись для утверждения в Министерство финансов и Государственный совет, а затем — на высочайшее утверждение. С 1872 г. уставы коммерческих банков стал утверждать Министр Финансов. После утверждения они публиковались в Собрании узаконений и распоряжений правительства. Следует отметить, что в них отсутствовала детальная регламентация банковских операций (технологий).

Процесс акционирования кредитной деятельности в XIX в. имел свои преимущества. Во-первых, акции акционерных коммерческих банков были привлекательны с точки зрения выплачиваемых по ним дивидендов (более 10 % годовых). Во-вторых, акционерные коммерческие банки, став депозитными банками, сосредоточили в своих кассах посредством вкладных операций (банковских технологий депозитных операций) большие суммы привлеченных средств, направляемых ими в свою очередь на развитие банковских операций (технологий):

• а) Учетом векселей и всяких других срочных торговых бумаг, имеющих, по крайней мере, две подписи и назначенных к платежу на далее 9-ти месяцев, как в России, так и за границей, обязательств, обеспеченных свидетельствами на товары, сложенные в таможенных пакгаузах или благонадежных магазинах, и вообще всех родов документов с таким же обеспечением и до платежа коих остается также не более 9-ти месяцев, равно как и переучет означенных ценных бумаг, по написании на них бланков от имени Банка.
• б) Производство ссуд под залог государственных процентных бумаг, акций и облигаций промышленных и кредитных обществ, сроком до 9-ти месяцев, в размере не свыше 90 % с биржевой их цены и на сумму, в общей сложности, не более половины складочного и запасного капиталов банка.
• в) Исполнение поручений на получение платежей по государственным бумагам, акциям, облигациям, купонам и вообще всякого рода денежным документам, как в С.-Петербурге так и внутри Империи, на ярмарках и на пристанях, а равно и за границей.
• г) Уплата по векселям, акцептованным с назначением производства платежа в Банке, а также по векселям и переводам, трассированным прямо на Банке с тем, чтобы такие уплаты предварительно были обеспечены на полную сумму или наличностью текущего счета в Банке, или товарами, сложенными в таможенных пакгаузах или частных амбарах и переведенными на имя Банка, или другими бесспорными и верными залогами.

• д) Покупка и продажа за счет третьих лиц государственных и частных процентных бумаг, обращения коих дозволено в России.
• е) Прием товаров, с выдачей на оные Банком ссуды, для отправления за границу или внутри России, и продажа таких товаров чрез агентов Банка или других торговых домов, по желанию и за счет товарохо- зяев и не иначе как за определенную наперед плату за комиссию.
• ж) Покупка и продажа, за свой счет и по поручению, драгоценных металлов, в слитках и монетах.
• з) Покупка и продажа, за свой счет и за счет третьих лиц, векселей, тратт и переводов, как в России, так и за границею на все внутренние и заграничные места, с тем чтобы употребляемый на сей предмет капитал не превышал четверти всего складного и половины запасного капитала Банка.
• и) Покупка и продажа за свой счет государственных процентных бумаг, а также правительством гарантированных акций и облигаций на сумму не свыше четырех миллионов рублей.

Покупка и продажа за свой счет закладных листов, акций и облигаций, правительством негарантированных, но не иначе, как по единому постановлению правления, и при том на сумму не свыше одного миллиона рублей.

• к) Открытие подписки на государственные и общественные займы, на акции и облигации, разрешаемые Правительством к выпуску частным компаниям, с тем условием, что никакая подписка на иностранные бумаги не может быть открыта без разрешения Министра Финансов.
• л) Прием на хранение за определенную плату всякого рода процентных бумаг и ценностей.

В качестве примера можно рассмотреть требования, предъявляемые к технологиям банковского кредитования, реализуемые Ростов- ским-на-Дону коммерческим банком, в соответствии с уставом от 7 декабря 1871 г., который служил образцом при составлении и утверждении уставов других акционерных коммерческих банков. Предоставление кредитов (выдача ссуд и открытие кредитов) допускалось на срок до 9 месяцев. В качестве обеспечения могли использоваться: 1) залог государственных процентных бумаг, акций, облигаций, паев и закладных листов в размере до 90 % их биржевой цены; 2) коносаменты, свидетельства товарных складов, квитанции транспортных контор, железных дорог и пароходных обществ, но не подлежащие легкой порче товары. При этом данные товары должны были быть застрахованы от огня на сумму, превышавшую на 10 % сумму кредита, и на срок, превышавший на месяц срок кредита. Страховые полисы подлежали хранению в банке. Сумма кредитов не превышала 2/3 стоимости товаров; 3) залог драгоценных металлов (до 90 % их биржевой стоимости); 4) залог застрахованных товаров (до 2/3 их стоимости).

Кредиты через онкольные счета, а также через другие счета использовались банками для приобретения акций не только уже существующих акционерных компаний, но и вновь учреждаемых предприятий.

С 1871 г. к деятельности коммерческих банков со стороны российского правительства стали предъявляться претензии, в частности по реализации банковских технологий связанных: 1) с недвижимостью, 2) с учредительной деятельностью в промышленности, 3) с торговыми операциями за свой счет и участие банков в биржевой игре путем кредитования клиентов через систему их онкольных счетов. Одной из главных причин такого положения, по мнению автора настоящего исследования, явилось отсутствие четкой регламентации банковских операций (банковских технологий) в уставах и других актах, регулирующих деятельность акционерных коммерческих банков. В связи с указанными и иными претензиями правительства к акционерным банкам 31 мая 1872 г. издается первый официальный закон, регламентировавший деятельность коммерческих банков в части организации, управления, регулирования активнопассивных операций (технологий) и контроля со стороны Государственного банка и Министерства финансов страны.

В условиях экономического кризиса в 1875 г. произошло первое банкротство кредитной организации — Московский коммерческий ссудный банк, который, по словам С. А. Андрюшина, запутался в делах с германским железнодорожным «грюндером» Генри Струссбергом, принесшим банку прямых убытков на сумму более 7 млн. рублей. Система коммерческих банков России срочно нуждалась в государственной поддержке. За период с 1875 г. по 1882 г. государство в лице Государственного банка «пришло на помощь терпевшим бедствие в условиях кризиса коммерческим банкам» через систему «неуставных ссуд» на сумму примерно в 290 млн. рублей. Благодаря столь значительной поддержке удалось предотвратить массовое банкротство акционерных коммерческих банков, число которых все же сократилось с 42 (в 1875 г.) до 35 (в 1884 г.)^[5].

Кроме того, при реализации банковских технологий акционерными коммерческими банками допускались различные злоупотребления. В качестве примера можно привести дело о злоупотреблениях в Кронштадтском коммерческом банке, которое было рассмотрено Санкт-Петербургским окружным судом, с участием присяжных заседателей, 25 апреля — 10 мая 1883 г. В процессе предварительного следствия и в судебном заседании было установлено, что Кронштадтский коммерческий банк был организован в 1872 г. Первоначально правление банка было избрано из числа учредителей, но во второй половине 1874 года состав его изменился, вследствие состоявшегося между бывшим директором правления Дружининым, с одной стороны, и Синебрюховым, Сутугиным и Шеньяном, с другой, соглашения об избрании нового правления и о приобретении для этой цели возможно большого количества акций с тем, чтобы получить возможность осуществить на средства Кронштадтского банка имевшиеся у Шеньяна в виду некоторые крупные операции. Согласно этому условию в состав правления вошли директор Лангваген и члены: Си- небрюхов, Шеньян, Лобанов, Кяип и Вахтер. Последние трое мало занимались делами банка и вскоре один за другим вышли из правления, а на их место по желанию Шеньяна были избраны Сутугин, барон Фитингоф и директор банка Лангваген, оставшийся и после избрания в члены директором правления. В этом составе правление банка существовало до самого его закрытия. Дела банка во второй половине 1872 года, как указывается в приговоре, были настолько хороши, что если бы он прекратил тогда свои действия, то не понес бы никаких потерь, кроме расхода на устройство и обзаведение, начало же неправильных операций банка (нарушений банковских технологий) относится к концу 1874 года, продолжались же они вплоть до 5 февраля 1879 г., т.е. по день закрытия банка.

Так, в частности, В. К. Шеньян, М. П. Синебрюхов, И. А. Сутугин и В. Я. Лангваген обвинялись в том, что, состоя, первые трое с конца 1874 г. по февраль 1879 г. членами правления частного Кронштадтского коммерческого банка, а последний директором этого банка и с 3 июня 1877 г. членом правления и заведуя всеми средствами банка, часть этих средств в сумме нескольких сот тысяч рублей, составляющую неприкосновенный складочный капитал банка, израсходовали на свои личные надобности, т.е. совершили преступления, предусмотренные статьями 354 и 1154 Уложения о наказаниях.

Те же четверо и барон Б. А. Фитингоф — в указанный выше период Шеньян, Синебрюхов и Сутугин, принимая вместе с посторонними банку лицами участие в разных коммерческих предприятиях, а Лангваген и Фитингоф без участия в этих предприятиях, но из личных и корыстных видов, разрешали тем лицам, заведомо зная об их несостоятельности к ведению начатых предприятий, а равно и взаимно друг другу выдачу из кассы банка ссуд, всего в сумме нескольких сот тысяч руб., в прямой ущерб банку, под векселя, не представляющие никакой ценности, а иногда и вопреки существующих на этот предмет в Уставе банка правил, без всякого обеспечения, и такими своими действиями не только «истощили» все средства банка, но сделали ему долг в несколько миллионов рублей, т.е. совершили преступление, предусмотренное статьей 1156 Уложения о наказаниях.

Третий эпизод преступной деятельности Шеньяна, Синебрюхова, Лангвагена, Ланга, а также Э. Ф. Бремера и А. И. Емельянова заключался в том, что из корыстных видов сами или через посредство других лиц в выдаваемые банком вкладные билеты включали заведомо ложные сведения о приеме на вклад денежных сумм, каковых принимаемо вовсе не было, выдавали затем такие подложные билеты на сумму в несколько миллионов рублей частным лицам для их сбыта, т.е. совершили преступления, предусмотренные статьями 362 и 1154 Уложения о наказаниях.

При этом И. И. Суздалъцев и князь Д. Д. Оболенский обвинялись в том, что, войдя в соглашение с членами правления банка, получали от них заведомо подложные вкладные билеты и употребляли их для своих личных выгод, сбывая их частным лицам и в разные кредитные учреждения, т.е. совершили преступления, предусмотренные статьями 13, 1690 и 1697 Уложения о наказаниях.

Четвертым эпизодом преступной деятельности членов правления был признан факт, когда Шеньян, Синебрюхов, Лангваген и Сутугин в течение 1878 г. и 1879 г., с целью продолжить действия банка и, не имея наличных денег для удовлетворения текущих платежей, заложили или сами лично, или через других лиц отданные в банк разными частными лицами на хранение процентные бумаги на сумму 163 тысячи рублей, т.е. совершили преступления, предусмотренные статьями 354 и 1154 Уложения о наказаниях.

Те же четверо, Ланге (бухгалтер банка) и Бреме (кассир банка) по распоряжению директора и некоторых членов правления банка вынимали из кладовой банка процентные бумаги, отданные ему разными лицами на хранение, и закладывали их в других кредитных организациях, — Ланге от своего имени, а Бреме от имени своего знакомого Шергольца, т.е. совершили преступления, предусмотренные статьями 13, 154 и 354 Уложения о наказаниях.

Продолжая свою преступную деятельность, Шеньян, Синебрюхов, Лангваген, Сутугин и барон Фитингоф, истощив все средства банка своими неправильными действиями, вместо того, чтобы объявить акционерному собранию о том, что банк доведен до несостоятельности и просить о прекращении действий банка, из своих личных и корыстных видов старались поддерживать его существование, а для того, чтобы не подрывать в обществе существующего к банку доверия и не прекращать поступления в кассу банка от частных лиц и учреждений капиталов, в 1877, 1878 и в начале 1879 г. приказывали служащим в банке и заведующим ведением книг и счетоводством лицам большую часть неправильных, выданных без надлежащих обеспечений ссуд не заносить в подлежащие книги или заносить спустя продолжительное время после выдачи самих ссуд, увеличивать кассовые обороты записью по кассовым книгам таких денежных поступлений, которых в действительности не было, и по таким заведомо для них неверно веденным книгам составлять месячные и годичные отчеты о состоянии счетов и дел банка, а затем составленные таким образом отчеты публиковали во всеобщее сведение в указанных уставом банка газетах. При этом Ланге, будучи бухгалтером, по приказанию директора и некоторых членов правления неправильно вносил в книги, выдаваемые банком вкладные билеты и, зная о подложном внесении в кассовые книги некоторых статей прихода, по таким веденным не согласно с действительным положением дел банка книгам составлял месячные и годичные отчеты, которые затем публиковались в газетах. Таким образом, указанные лица совершили преступления, предусмотренные статьями 1, 154 и 362 Уложения о наказаниях.

Кроме того, Бреме, будучи кассиром, по приказанию директора и некоторых членов правления неоднократно для увеличения в месячных отчетах о состоянии счетов банка кассовых оборотов вносил в кассовые книги на приход такие денежные поступления, которых в действительности не было, и с этими неверными сведениями сообщал итоги кассовых оборотов бухгалтеру для составления отчета о состоянии счетов банка, т.е. совершил преступления, предусмотренные статьями 1, 13, 154 и 362 cm. Уложения о наказаниях.

Последним эпизодом, который был рассмотрен судом явились действия Синебрюхова, Лангвагена, Ланге, Бреме, которые в январе 1879 г. с целью скрыть действительное положение дел банка, составили подложное свидетельство за № 391 о принятии на хранение купленных по поручению товарищества пароходного сообщения между Кронштадтом и Ораниенбаумом процентных бумаг, каковое свидетельство и было затем передано означенному товариществу, тогда как бумаг этих вовсе не было куплено и даже не было в банке свободных соответствующих им ценностей, т.е. совершили преступления, предусмотренные статьями 1, 154 и 362 Уложения о наказанияхК

Дело о злоупотреблениях в «семейном» Саратовско-Симбирском банке было одним из «громких» уголовных дел того времени. По делу было установлено, что совершенные членами правления этого банка злоупотребления «крайне разнообразны» и заключались: 1) в неправильных действиях по составлению складочного капитала; 2) в выдаче ссуд, явно несоответствовавших стоимости заложенного имущества; 3) в выпуске ничем не обеспеченных закладных листов; 4) в выдаче акционерам дивидендов в увеличенном размере; 5) в ^[6]

присвоении банковых сумм; 6) в подлогах; 7) в уничтожении документов, с целью сокрытия следов преступления, и, наконец, 8) в составлении общих собраний из подставных акционеров^[7].

Огромный общественный резонанс вызвал так называемый Ека- теринославский процесс, который наглядно показал, что преступное использование банковских технологий с ценными бумагами было напрямую связано с различными нарушениями положений уставов акционерными банками.

Как следует из обвинительного акта, составленного по окончанию предварительного следствия, члены правления Екатеринослав- ского коммерческого банка в период с 1896 г. по 1901 г. по предварительному сговору между собой, с намерением предоставить себе и взаимно друг другу противозаконную выгоду, вопреки 1ст. 19 раздела X Устава кредитного и п. 71 Устава банка разрешали друг другу лично или через посредничество других лиц (членов правления) кредиты в том же банке по учету векселей, при чем допускали просрочки и переписки векселей на новые сроки и приписки причитающихся банку процентов к капитальному долгу, вместо того, чтобы требовать своевременного погашения долга по учетным векселям, что имело своим последствием убыток банка в сумме более 300 рублей.

В нарушении п. 11 Устава банка члены правления, по предварительному уговору между собой, из корыстных или иных личных видов, покупали на средства банка и продавали негарантированные правительством процентные бумаги на сумму свыше одной пятой доли складочного капитала банка, причем преобладающую по сумме часть этих операций производили от своего имени и постороннего лица, чем причинили банку на 31 июня 1901 года ущерб свыше 300 рублей.

Кроме того, члены правления обвинялись в рядовой растрате и присвоении. При этом чтобы скрыть перед уполномоченным (проверяющим) свою задолженность показывали по книгам и документам банка фальсифицированные записи по приходу и расходу денежных средств и процентных бумаг.

Всего 13 обвиняемым было предъявлено обвинение по 26 эпизодам в совершении преступлений, предусмотренных cm. 13, п. 2 ч. 3 cm. 354, cm. cm. 362, 1154, 1155, 1160, 1692 Уложения о наказаниях ^[8].

Рассмотренные и иные преступные действия, связанные с реализацией банковских технологий акционерными банками^[9], привели к принятию 5 апреля 1883 г. закона «Об изменениях и дополнениях существующих правил относительно открытия новых акционерных коммерческих банков», в соответствии с которым, предоставленный одному клиенту банка кредит, не мог превышать 1/10 совокупного банковского капитала. Законом от 22 мая 1884 г. было решено подчинить акционерные коммерческие банки тем правилам контроля со стороны правительства и тем постановлениям Министерства финансов, которые напрямую связаны с процедурами санации и ликвидации убыточных акционерных коммерческих банков. А законом от 29 апреля 1902 г. существовавшее ранее запрещение членам правления, управляющему, служащим банка, за исключением членов Совета банка, пользоваться в нем вексельным кредитом, было расширено. Теперь данным категориям лиц запрещалось пользоваться в своем банке любыми видами кредитов. Тем банкам, которые уже выдали кредит своим служащим, давалось три года на его ликвидацию.

Экономический подъем страны в 90-х годах XIX в. явился решающим этапом развития акционерных коммерческих банков. Так, например, (выплавка чугуна в 1890 г. составила 13,4 млн. пудов, в 1900 г. — 91,6 млн. пудов), усилилось железнодорожное строительство (за 1881 — 1890 гг. было проведено 5,9 тыс. верст (1 верста = 1,0668 км.), за 1891 — 1900 гг. — 21,8 тыс. верст, в том числе за 1896- 1900 гг. — 15,1 тыс. верст) и произошел значительный рост топливной промышленности страны¹. В этих условиях акционерные коммерческие банки играли решающую роль в акционерном процессе как новых обществ и размещения их капитала, так и в дополнительном выпуске акций и облигаций уже существующих предприятий. Основным объектом деятельности коммерческих банков в этот период стали операции с негарантированными, главным образом, промышленными ценными бумагами. За 1893—1900 гг. акционерный капитал промышленных предприятий вырос втрое, причем примерно третья часть размещенного в России прироста акционерного капитала предприятий была связана с деятельностью русских акционерных коммерческих банков^{[10] [11]}.

Экономический кризис в России 1899—1900 гг. разорил биржевых спекулянтов и ликвидировал второстепенные банки, в том числе и акционерные. Как отмечает С. А. Андрюшин, государство в очередной раз пришло на помощь. Во-первых, для поддержания попавших в критическое положение предприятий, как правило, клиентов коммерческих банков, в конце 1899 г. был образован синдикат из 15 акционерных коммерческих банков и банкирских домов во главе с Государственным банком. Синдикат, просуществовавший до апреля 1917 г., авансировался Государственным банком для поддержания курсов акций крупнейших предприятий в борьбе «против понижателей курсов» путем приобретения акций компаний и продажи их на бирже через своих представителей.

Во-вторых, крупные коммерческие банки при значительной кредитной поддержке Государственного банка, как и в 1875— 1882 гг., избежали экономического краха. Помощь правительства в виде «неуставных ссуд» Государственного банка коммерческим банкам после кризиса 1899—1900 гг. составила около 100 млн. рублей (особенно петербургским банкам), резко сократили кредитование промышленности под процентные бумаги и в форме специального текущего счета (on call), но значительно увеличили кредитование товарооборота (через учет и переучет векселей и срочных ссуд под товары и товарораспорядительные документы) особенно в провинциальных областях России¹.

В период относительного оживления экономики России (1900- 1902 гг.) правительство предприняло меры к восстановлению деятельности фактически обанкротившихся банков в результате кризиса 1899-1900 гг. и/или преступных действий руководителей кредитных установлений. За 1900-1902 гг. среднегодовые кредиты Государственного банка коммерческим банкам под ценные бумаги (без учета векселей) колебались от 100 до 160 млн. рублей^{[12] [13]}. Так, например, в результате вмешательства правительства и Государственного банка была оказана помощь Харьковскому земельному банку, финансовое положение которого было подорвано в результате преступных действий членов его правления, во главе с А. К. Алчевским. В общих чертах преступная деятельность членов правления банка заключалась в следующем: в течение нескольких лет (1897—1901 гг.), преследуя исключительно личные цели, в ущерб интересам банка, члены правления закладывали в других кредитных учреждениях процентные бумаги, составлявшие запасной капитал банка, а также закладные листы, принятые на комиссию для продажи и представленные в досрочное погашение ссуд. Долги по этим операциям и другие понесенные банком убытки скрывались от акционеров банка и от правительства посредством отчетов и балансов, заключавших в себе ложные сведения о состоянии дел банка. Значительные суммы, в том числе и полученные в ссуду под залог названных процентных бумаг, переводились из земельного в торговый банк и переходили в руки лиц, заправлявших делами обоих банков и пользовавшихся в торговом банке широким, большей частью ничем не обеспеченным кредитом, который они впоследствии не вполне оправдали, чем причинили большие убытки Харьковскому торговому банку, а в зависимости от него и Харьковскому земельному банку. Кроме того, обнаружено, что заведовавший в Харьковском торговом банке учетною операцией купец Суханов в течение последних лет присвоил себе значительные суммы, поступившие к нему в уплату по векселям, учтенным в Харьковском земельном банке.

Описанные злоупотребления повлекли обвинение членов правления по статьям 13, 354, 362, 1154 и 1155 Уложения о наказаниях, а в отношении Суханова — cm. cm. 354 и 1154 Уложения о наказаниях^[14].

Одновременно хотелось бы обратить внимание на следующие обстоятельства.

1. Оправдывая действия обвиняемых присяжный поверенный Муромцев, в частности, замечал: «Бывший харьковский торговый банк с каждым годом все больше и больше закладывал %% бумаг. В этой операции он усматривал одну из существенных статей дохода. Эта операция не могла пройти незамеченной министерством финансов. Контролирующий орган знал про перезалог и молчал, значит, он находил его законным, хотя он и не предусмотрен уставом. Земельные банки хотели иметь в государственном банке условный текущий счет под свои %% бумаги, но государственный банк затруднился открыть такой счет и министерство финансов пояснило, что если в уставе земельного банка нет запрещения иметь такой счет, то правление государственного банка может его разрешить. Из этого также следует, что перезалог, производящийся торговым банком, хотя и не предусмотрен уставом, но вполне законный».

На несостоятельность подобных доводов указал Правительствующий Сенат, разъяснив, что наказания, «предусмотренные в 1154 ст. улож. о нак., определяются самим свойством допущенных нарушений, в связи с содержанием в уставе банка правил о круге и порядке действий правления банка (ст. 11 разд. уст. Кредит.), без какой либо зависимости от того, как относилось к таким действиям учреждение, наблюдающее за действием частных банков, и безотносительно к тому, были ли те действия признаваемы этим учреждением правильными и вызывали ли они какие либо замечания и разъяснения или не вызывали.

Указание кредитной канцелярии имеет значение лишь постольку, — говорит сенат, — поскольку они относились к пополнению им правил устава банка, или в случае недоразумений при исполнении устава банка, — в порядке, указанном в 103 параграфе уст. Банка; он при разрешении судом вопроса о преступности действий правления банка, никакого значения иметь не может, так как даже прямое требование непосредственного начальника не избавляет от законной ответственности, если совершенное по таким требованиям действие воспрещено под страхом наказания»¹.

2. Кроме того, особенно часто защитники в «банковских процессах», в том числе и по делу о злоупотреблениях в Харьковском земельном и торговом банках, ссылаются на кризисные явления в экономике страны, в период которых наиболее часто выявляются различные злоупотребления, связанные с реализацией банковских технологий. Оппонируя таким защитникам, М. Я. Герцентштейн писал: «Всем известно, что во время кризисов статистика отмечает увеличение числа самоубийств и числа преступлений. И это всем понятно: нарушение равновесия в экономическом строе совершенно большей частью чрезвычайно быстро — почти внезапно — и приводит к большим аномалиям. ... Если же к биржевому кризису присоединяется промышленный, производство сокращается, многие предприятия прекращают свою деятельность, рабочие остаются без зарплаты и выбрасываются на улицу. ... Но между преступлениями, учащающимися тогда, когда закрываются заводы и рабочие остаются без заработка, и правонарушениями акционерного свойства, благодаря которым органы управления акционерных компаний, правление, совет, ревизионные и наблюдательные комитеты, а иногда и служащие по найму наносят ущерб акционерам и публике, огромная разница. В то время как преступления против имущества, вызываемые безработицей, возникают во время кризиса, акционерные злоупотребления суть преступления длящегося, зарождающегося обыкновенно не во время кризиса, а до кризиса. Кризис имеет для них лишь то значение, что их нельзя больше прикрывать, что они всплывают».

При этом подчеркивает автор, кризис 1896—1990 гг. носил локальный характер, охватывая некоторые отрасли народного хозяйства. И если даже допустить, что кризис может служить оправданием понесенных банком потерь, то, — ставит вопрос автор, — разве он может служить оправданием для злоупотреблений? Падение цены на бумаги или несостоятельность клиентов из торговых и промышленных классов может служить понижению дивидендов или затруднить положение банка. Но ссылаться на кризис, когда убытки возникли вследствие нарушения устава и злоупотреблений чужим доверием, а кризис представляется чем-то вроде спасательного

Две правды // Судебная Газета, 1904. № 14.

142

якоря, избавляющего от всякой ответственности, неправомерно («Ничуть не бывало!»)¹.

Следует отметить, что, несмотря на предпринятые усилия правительства и Государственного банка исправить финансовое состояние Харьковского торгового банка не представилось возможным, в итоге он был признан банкротом.

В результате многочисленных нарушений и злоупотреблений, связанных с банковскими технологиями, реализуемыми акционерными коммерческими банками, Государственный Совет, рассмотрев представление Министра Финансов в 1902 г. утвердил правила об упорядочении деятельности частных банков. Так, в частности, было постановлено: 1) наложить запрет членам правления акционерных коммерческих банков, управляющим и служащим в них лицам (за исключением членам совета) пользоваться в этом банке кредитом в каком бы то ни было виде; 2) назначать правительственную ревизию по требованию членов общего собрания банков «располагающих не менее одной десятой общего числа наличных голосов и владеющих акциями на сумму не менее одной двадцатой части складочного капитала банка»; 3) назначать правительственную ревизию банков Министру Финансов в тех случаях, когда он признает ее необходимой; 4) в акционерных земельных банках сумма ссуд под залог городских недвижимых имуществ не должна превышать одной трети общего итога остающихся непогашенными ссуд и т.п.

В период первой мировой войны в погоне за прибылью русские акционерные коммерческие банки развернули интенсивную деятельность по учреждению новых акционерных компаний и увеличению их капиталов. Так, в последний год войны было основано в три с лишним раза больше предприятий с капиталом в пять раз большим, чем в первый год войны^{[15] [16]}. Например, один из крупнейших акционерных банков — Азовско-Донской банк, располагал капиталом в 92,1 млн. рублей, контролировал стекольную и цементную промышленность, металлургические, текстильные, сахарные и угледобывающие предприятия, владел пароходными и железнодорожными компаниями. Не намного отставали от него Русско-Азиатский банк, Русский банк для внешней торговли и некоторые другие^[17]. Правда, учредительская деятельность порой была вызвана не столько потребностями производства (последнее незначительно возросло в 1915 г. и 1916 г. против 1913 г.), сколько финансовыми комбинациями спекулятивного характера с целью наживы.

Тем не менее, в годы войны наблюдался реальный рост традиционной кредитной деятельности коммерческих банков России. Возросла роль акционерных коммерческих банков в кредитовании сахарной промышленности, хлебного и хлопкового производства, добычи и продажи угля. В целом, за годы войны финансирование промышленности страны коммерческими банками возросло в два раза¹. Однако традиционные формы деятельности акционерных коммерческих банков, широко использовавшиеся и до войны, дополнились в годы мировой войны и теми формами банковского предпринимательства, которые до середины 1914 г. коммерческими банками России использовались сравнительно редко^{[18] [19]}.

Таким образом, несмотря на незначительное число акционерных коммерческих банков в России их роль в экономике страны была значительной.

• [1] Вознесенский Е.П. Операции коммерческих банков. — СПб., 1914. — С. 3.
• [2] Вестник финансов, промышленности и торговли. Указатели правительственныхраспоряжений по Министерству финансов. — СПб., 1990. № 30. — С. 170.
• [3] Каминка А.И. Акционерные компании. Юрид. исследование. Т. 1. — СПб., 1902.
• [4] Каминка А.И. Указ. раб.
• [5] Андрюшин С.А. Особенности эволюции банковской системы России // Эволюционная экономика на пороге XXI века. — М., 1997. — С. 236.
• [6] См. на пример: Заключение Оберг-Прокурора уголовного кассационного департамента Сената Н.А. Неклюдова в заседании 15 ноября 1883 г. по делу о злоупотреблениях в Кронштадтском банке // Прибавление к Судебной газете от 27 ноября 1883 г. № 48.
• [7] 2 Подробно об этом см.: Дело о злоупотреблениях в Саратовско-Симбирскомбанке // Новое время, 1887. № № 4047—4067.
• [8] Снегирев Л. Ф. Екатеринославский процесс / С предисловием А.М. Пальховского.- М., 1905. - С. 12-22.
• [9] См. например: Определение Правительствующего Сената по делу о злоупотреблениях в Российском торговом и комиссионном банке (12/19 декабря 1897 г.) //Журнал гражданского и уголовного права, 1888. № 6. — С. 195—226.
• [10] Гиндин И.Ф. Русские коммерческие банки: Из истории финансового капитала вРоссии / Под ред. акад. — С.Г. Струмилина. — М., 1948. — С. 73—75.
• [11] Бовыкин В.И. Формирование финансового капитала в России, конец XIX в. —1908 г. - М., 1984. - С. 84.
• [12] Андрюшин С.А. Особенности эволюции банковской системы России ... С. 165—166.
• [13] Ронин С. Иностранный капитал и русские банки. К вопросу о финансовом капитале в России. — М, 1926. — С. 44.
• [14] См.: Снегирев Л.Ф. Процесс о злоупотреблениях в Харьковских земельном иторговом банках. — М., 1903; Дело Харьковских банков. — М., 1904.
• [15] Герценштейн М.Я. Харьковский крах. По поводу процесса о злоупотреблениях вХарьковском земельном и торговом банках. — СПб., 1903. — С. 6—10.
• [16] Вопросы истории народного хозяйства СССР: Сборник статей /Отв. ред. И.В.Маевский и Ф.Я. Полянский. — М., С. 402.
• [17] См. Чурилов В.Т. Экономическая история СССР. — М., 1960. — С. 140, 161.
• [18] Маевский И.В. Экономика русской промышленности в условиях первой войны. - М., 1957. - С. 252.
• [19] Подробно об этом см.: Маевский И.В. Указ, раб.; Гуревич М.М. О некоторыхформах деятельности русских банков в годы мировой войны // Сборник научныхработ кафедр политической экономики вузов г. Харькова. Харьков, 1960. Вып. 1. - С. 221-229.