Языковая политика французской колониальной администрации
Языковая политика французской администрации с самого начала отличалась от политики британской и бельгийской администрации. В бельгийских и британских владениях не запрещалось использование местных языков на низших административных уровнях и в начальной школе. А во французских и португальских колониях местные языки были вытеснены отовсюду, кроме религии.
Французская администрация использовала главным образом методы прямого правления, с помощью армии и полиции подавляя сопротивление тех, кто не желал мириться с колониальным господством. Но, помимо практиковавшихся всеми колониальными державами методов военно-полицейского подавления и экономической эксплуатации, использовала и другие, достаточно тонкие средства воздействия на подчинённые народы, включая предоставление права ассимилироваться, т.е. уравняться в той или иной мере в правах с европейцами. Правда, для этого надо было доказать свою подготовленность к этому по уровню образования и общественному положению, поэтому преимуществами ассимиляции пользовались немногие: например, в конце XIX - начале XX вв. - только жители четырёх городов Сенегала, которые имели французское гражданство, могли посылать по одному депутату во французский парламент. Французская колониальная политика прямого правления, предполагавшая ассимиляцию местного населения, строилась на исключительном использовании европейского языка во всех сферах жизни. Внедряя свой язык в колониальной Африке, местная администрация преследовала главным образом ел едущие задачи: создать для себя армию помощников из числа местного населения и привлечь самих африканцев в пропаганде европейской идеологии.
Следует отметить, что Франция приступила к осуществлению мероприятий, связанных с культурным проникновением в Африку задолго до военно-политической агрессии. Уже в 1817 году, в г. Сен-Луи (Сенегал) была открыта первая частная школа для африканцев. Это событие, безусловно, явилось следствием нового этапа во франко-африканских отношениях. «Вместо феодальной Франции на африканские рубежи выходит Франция капиталистическая» [Луцков 1997: 18]. Кроме того, были образованы центры по подготовке африканских учителей. Это - знаменитая школа Вильяма Понри в Сен-Луи, а также школа в Бораза- виле. Появились первые методические пособия по обучению французскому языку в африканских условиях.
В новых условиях Франция решила усилить не только военное присутствие в Африке, но и развернуть идеологическую пропаганду с целью насаждения среди африканцев мысли о положительных сторонах французского присутствия на континенте. Решать такого рода задачи и были призваны французские школы в Африке.
Во французских колониях преподавание было организовано исключительно на французском языке. Поскольку перед французскими учителями ставилась задача идеологической обработки таких идей, которые демонстрировали бы превосходство французской культуры над культурой африканских народов, выбор французского языка в школе для африканцев был единственно оправданным решением.
В своей работе «Языковая интерференция в условиях франкоконголезского билингвизма» Ж. Багана пишет: «В условиях колониального режима использование французского языка в школе сопровождалось принудительными мерами, которые запрещали любое обращение к местным языкам, даже в педагогических целях. Употребление любого другого языка, кроме французского, как в частных, так и в государственных школах (даже во время перемен) было запрещено различными положениями от 1917 года. В африканских школах была широко распространена так называемая система «символа». Речь идет о каком-либо предмете, который учитель передавал ученику, имевшему неосторожность употребить слово из местного языка. Ученик должен был избавиться от этого предмета, символизирующего позор, передав его другому ученику, допустившему ошибку. В конце дня учитель устанавливал «маршрут» символа и сурово наказывал его носителей [Багана 2004:145].
Через систему образования колониализм стремился распространить европейскую культуру. Эта система, ограниченная строгим минимумом и ориентированная на удовлетворение нужд колонизации, отражала главным образом ценности европейской цивилизации и приводила к ослаблению влияния африканских культур в системе школьного образования [Африка: взаимодействие культур 1989: 155]. Среди прочих достижений, привнесенных колонизацией, не последнее место занимает европейский образ жизни. Так, французский язык стал очевидным средством необходимой аккульторизации.
Несколько позже на территории французских колоний были открыты школы с профессионально-техническим уклоном, «элитные» школы, в которых обучались дети африканских вождей. Параллельно светским частным школам в Африке стали открываться миссионерские школы под руководством религиозных обществ.
Однако преподавание в первых школах, основанных миссионерами, велось как на французском, так и на местных языках, что благоприятствовало быстрому распространению христианства. С этой целью миссионеры изучали местные языки и переводили текст Библии. Благодаря европейским священнослужителям, преподавание французского языка приобрело упорядоченный характер. С тех пор «использование французского языка получило широкое распространение» [Моиуёкё 1977:11], так как знание французского языка составляло гордость тех, кто более или менее мог произнести несколько слов. Как отмечает С. Гут: «Христианство, распространяясь благодаря французскому языку и письменности, рассматривалось как средство приближения к статусу «мунделе» (белого), то есть того, кто говорит по-французски, читает и пишет, руководит остальными и не занимается физическим трудом. Принять христианство означало присоединиться к белым, перенять манеры белых людей [Guth 1973: 64].
К моменту образования французской колониальной империи в африканских светских школах обучалось около 2500 человек, а в миссионерских учебных заведениях - около 3000 человек [Африка: энциклопедический словарь 1986: 160].
Многие из французских учителей были искренне убеждены в просветительской направленности своей деятельности. Позднее М. Бланпен отметит, что «все они любили Африку и африканцев, все они рассматривали себя в качестве проводников цивилизации и определенной религии» [Blancpain 1967: 56].
Однако объективно мыслящие европейцы не могли не видеть, что превосходство европейских языков над африканскими является более чем относительным. Так, Жан Дар, давший в Сен-Луи первый урок в день открытия французской школы для африканцев, в конечном итоге пришел к справедливому выводу, что язык волоф, на котором говорили его ученики вне урока, по своей структуре в полной мере соответствовал решению тех задач, которое ставило перед ним африканское общество: на этом языке в полной мере выражались все те понятия и суждения, которые данное общество выработало и которыми оно оперировало в своей практике. Позднее африканский лингвист Ж.-П. Макута-Мбуку с полным основанием отметит, что любой язык, рассматриваемый в самом себе и по отношению к обществу, которое на нем говорит, представляет собой совершенный инструмент для выражения ценностей самого этого общества в области культуры, экономики, морали, религии и проч. И тот, кто говорит о совершенстве какого-либо языка, судит о нем с позиции тех языков, которые созданы для выражения идей и понятий иных культур и иных цивилизаций [Makouta-Mboukou 1973:18].
Между тем правители французских колониальных властей вовсе не стремились к массовому распространению грамотности среди африканского населения. Они были уверены, что всеобщая грамотность способна привести к социальному взрыву. Именно поэтому к обучению допускалось ограниченное число африканцев. Школы в основном посещали дети африканской элиты. В результате избирательного характера просвещения во французских колониях размежевались две группы населения, а именно образованная африканская элита, владеющая литературным французским языком, и большинство населения, неприобщенного к литературной форме французского языка. Так франко-африканское двуязычие становилось элитарным.
Элитарность франко-африканского двуязычия усугублялась тем, что французский язык был провозглашен единственным официальным языком французских колоний в Африке. Это значило, что все законы, документы и прочие постановления администрация издавала и распространяла исключительно на французском языке. Таким образом, речь шла о привилегированном положении французского языка. Л.-Ж. Каль- ве справедливо замечает, что язык становится орудием эксплуатации, если его поставить в привилегированное положение и распространить среди значительной части населения, в руках которой находится политическая и экономическая власть [Calvet 1974: 64].
Таким образом, соглашаясь с мнением В.А. Виноградова, В.Я. Про- хомовского и А.И. Коваля, мы приходим к выводу о том, что во франкоязычных странах Африки языковая политика строилась в соответствии с французскими колониальными принципами «прямого управления», согласно которым язык метрополии доминировал исключительно во всех сферах общественно-политической и экономической жизни, а использование местных языков ограничивалось лишь сферой устного бытового общения [См. Виноградов, Коваль, Порхомовский 1977: 251].
