СИСТЕМА ПОДГОТОВКИ ПРОФЕССОРОВ НОВОЙ ФОРМАЦИИ В ДЕРПТСКОМ ПРОФЕССОРСКОМ ИНСТИТУТЕ

Необходимость создания новой модели подготовки профессоров для российских университетов. Проект Г.Ф. Паррота

Уставом 1804 года были определены должностные обязанности и права преподавателей российских университетов: «Главная должность профессоров состоит в том, чтобы 1) преподавать курсы лучшим и понятнейшим образом и соединять теорию с практикой во всех науках, в которых это нужно; 2) преподавая наставления, пополнять курсы свои новыми открытиями, учиненными в других странах Европы; 3) присутствовать на заседаниях и при испытаниях; 4) руководствуя адъюнктов, подавать им способ достигать высшей степени совершенства»¹. Но уже в первой трети XIX века и преподавателями, и студентами осознавалось, что педагогическая деятельность в университете должна включать гораздо больше аспектов, чем нормативно заданная модель профессиональной деятельности профессора российского университета, представленная в университетском Уставе. Профессор В.В. Григорьев в своих воспоминаниях об университетской жизни писал, что до второй половины 30-х годов XIX века «общее положение преподавания было по всем нашим университетам на высоте весьма незавидной»^{[1] [2] [3]}.

На основе анализа ежегодных отчетов российских университетов первой трети XIX века, воспоминаний бывших студентов того времени можно обозначить причины такого состояния преподавания в университетах:

• 1) большинство преподавателей не было подготовлено «надлежащим образом для своего звания»²¹;
• 2) у них не было развито стремление с течением времени восполнить недостатки первоначальной подготовки;
• 3) многие преподаватели оставались на одном уровне, «не двигаясь вперед вместе с успехами науки»^[4];

• 4) большинство из них не были расположены к исследовательской деятельности: в них «не теплилось того священного огня, который особенно ценен в преподавателе и, сообщаясь любознательным слушателям, согревает их и привлекает к науке»¹;
• 5) многие талантливые и владеющие большими знаниями преподаватели не спешили особо делиться ими со студентами, так как были поглощены своей практической деятельностью^{[5] [6] [7]};
• 6) «преподавание иностранных преподавателей никогда не образовывало достойных им приемников»¹¹. ("Выделено нами. - Н.К.)

Информация, извлеченная из ежегодных отчетов российских университетов первой трети XIX века, воспоминаний бывших студентов того времени, находит подтверждение и в отчете С.С. Уварова императору Николаю I. Вступив в должность товарища министра народного просвещения, С.С. Уваров посетил в 1832 году с целью инспектирования Московский университет. В своем отчете он сообщает: «Как в Московском, так и в прочих университетах, ввелось в обычай производить преподавателей своих из одной ученой степени в другую как бы за выслугу лет, не обращая внимания, имеют ли они потребную ученость и достоинство»^[8]. С.С. Уваров отмечает, что в университетах работает много «устаревших и малоспособных профессоров и таких адъюнктов, кои лишь по беспечности начальства могли быть допущены к сему званию»^[6].

Причиной такого состояния преподавания в российских университетах было, по справедливому замечанию Е.А. Князева, то, что занятие педагогической деятельностью в России было непрестижным. В своем исследовании Е.А. Князев приходит к обоснованному выводу о том, что в России, начиная с XVIII века, использовалась так называемая депривационная модель формирования педагогического корпуса средней и высшей школы. Преподавание рассматривалось как «отработочная рента»^[10]. На этот факт обращает внимание в своем исследовании А.В. Уткин, который отмечает, что в начале XIX века в России «педагогический труд менее, чем какой-либо другой, встречал сочувствие со стороны сословных традиций общества.., в глазах дворянства педагогическая профессия была менее других совместна с дворянским сословием»¹.

Недостаточно высокий уровень преподавания в российских университетах в первой трети XIX века является значимым фактором, способствующим появлению идеи о необходимости нового подхода к подготовке для отечественных университетов.

Во второй половине 20-х годов правительство Николая I для разрешения проблемы подготовки преподавателей университетов вынуждено было принять конкретные меры. 17 февраля 1827 года Николай I через куратора Петербургского учебного округа С.С. Уварова запросил мнение академика Г.Ф. Паррота (первого ректора Дерптского университета) по некоторым вопросам высшего образования.

В начале XIX века многие европейские университеты ориентировались на немецкую модель высшего учебного заведения. В качестве идеальной модели немецкого университета нового образца - свободного от средневековой схоластики и основанного на новой методологии и методике образовательного процесса - рассматривался Берлинский университет, основанный в 1816 году В. Гумбольдтом. Именно по этой причине в российские университеты приглашались ученые чаще всего из Германии. В России ближе всего к немецкой модели находился Дерптский (официальное название г. Тарту в 1224—1893 гг.) университет. Он являлся «истинным культурным и научным центром, не уступавшим во многом западноевропейским университетам»^{[11] [12]}. Н.И. Пирогов, один из первых выпускников Профессорского института, вспоминал, что Дерптский университет пользовался в России большой славой, большая часть кафедр в нем была занята людьми, известными «необыкновенной начитанностью и ученостью»^[13]. Близкий по духу к немецким университетам, он должен был служить своеобразным мостом между Россией и Западной Европой.

Первый ректор Дерптского университета Г.Ф. Паррот трижды обращался к царю с предложениями в области высшего образования в России, но его проекты не были приняты. На этот раз Г.Ф. Паррот в ответ на запрос царя передал свой очередной проект под заглавием «Мысли о внутренних университетах России». В преамбуле проекта автор обосновал необходимость подготовки русской национальной профессуры для русских университетов. Он писал, что в университетах Вильнюса и Дерпта, где не существует языкового барьера между аудиторией и лектором, «профессуру и студенчество можно рассматривать как единую нацию. В русских же университетах ничего подобного нет. Профессора-иностранцы, слабо знающие русский язык, не понимают студентов, а последние - своих учителей»¹. Д.И. Багалей, анализируя преподавательскую деятельность иностранных ученых в Харьковском университете, писал: «Только родная речь с кафедры может создать живую связь между лектором и его аудиторией, подействовать не только на ум, но и на сердце, иметь нравственновоспитательное влияние»^{[14] [15]}.

В проекте Паррота предлагалась следующая система подготовки отечественных преподавателей университетов.

Необходимо из числа наиболее способных студентов университетов Московского, Харьковского и Казанского (С.-Петербургский университет Г. Паррот находил невозможным привести в цветущее состояние) подобрать кандидатов. Для каждого университета необходимо планировать обучение 52 человек (всего набор - 156 человек). Они должны быть распределены по специальностям. Посвятившие себя русскому языку и литературе должны были проучиться три года в своем университете, затем их следовало оставить для совершенствования на 2 года при Петербургской Академии наук. Всех же остальных следовало немедленно отправить на 5 лет для обучения при Дерптском университете.

После пятилетней учебы в Дерпте воспитанников следовало направить на 2 года в заграничные университеты для самостоятельного усовершенствования: обучавшихся техническим наукам и медицине - в Берлинский университет; обучавшихся философии, юриспруденции, политическим наукам и литературоведению - на один год в Геттинген- ский университет и на другой год - в Парижский университет^[16].

Незадолго до возвращения воспитанников из-за границы следовало провести общее заседание Петербургской Академии наук, где были бы обсуждены отчеты о результатах их подготовки (как в Дерпте, так и за границей), и на их основании была бы определена дальнейшая судьба кандидатов: самые выдающиеся и одаренные из них стали бы университетскими профессорами, другие - учителями гимназий и образованными чиновниками.

Российские университеты до прибытия новых кадров, т.е. в течение семи лет, работали бы по-прежнему, вслед за тем всех имеющихся профессоров следовало торжественно отправить на пенсию и заменить молодыми. Лишь один из них должен был в каждом университете оставаться на два года в должности ректора, чтобы дать возможность молодым профессорам ознакомиться с делопроизводством.

Николай I познакомился с проектом Академика Паррота и изъявил Высочайшую волю Свою следующими словами: «Профессоры есть достойные, но их немного и нет им наследников; их должно готовить и для сего лучших студентов человек 20-ть послать на два года в Дерпт, а потом в Берлин или Париж, и не одних, а с надежным начальником на два же года; все сие исполнить немедля»¹. По желанию царя данный проект был представлен на рассмотрение в Комитет устройства учебных заведений - высший совещательный орган России по реорганизации дела образования. На заседании Комитета 3 сентября 1827 года все присутствующие согласились с тем, что российские университеты нуждаются в переустройстве, однако относительно проекта Паррота их мнения разошлись: министр народного просвещения А.С. Шишков, действительный статский советник М.М. Сперанский, граф С.Г. Строганов полностью отвергли проект. По их мнению, недостатки в работе российских университетов были обусловлены не плохими профессорами, а неправильным руководством университетами и поверхностным образованием поступающих в университеты. Положение само исправится, если устранить названные недостатки и повысить жалованье профессорам. Члены комитета отмечали, что претворение проекта в жизнь очень плохо повлияло бы на дух университетов России: все предыдущая деятельность университетов как бы признавалась совершенно неудовлетворительной. Кроме того, молодые профессора, если они не проработают долгое время рядом со старыми, опытными профессорами, никогда не смогут их заменить полностью^{[17] [18]}.

Остальные члены комитета были в принципе за проведение в жизнь проекта Паррота, особенно в части его основных идей: подготовке на высоком уровне отечественных профессоров с использованием возможности их обучения в Дерпте, а затем за границей. Было принято решение: для быстрого улучшения положения следует претворить в жизнь предложенный Парротом проект и всю систему оперативной подготовки профессоров назвать Профессорским институтом.

Проект Паррота был принят с изменениями. Больше всего подверглась изменениям масштабность проекта: из 156 возможных кандидатов, предложенных Парротом, осталось всего 20. В истории Московского университета С. Шевыревым написано: «В 1828 году был... образован Институт из двадцати природных Россиян, предназначенных для замещения со временем Профессорских кафедр в четырех Русских Университетах»^[19]. В этом названии была отражена установка Николая I: отобранные кандидаты должны быть обязательно русскими.

Изменения в содержательной части проекта были менее значительными: как место отбора кандидатов добавили Петербургский университет, были уточнены условия приема, причем было решено взять кандидатами, кроме студентов, и других подходящих лиц. Было решено провести общий вступительный экзамен в Петербурге, ограничены срок подготовки (вместо 7 лет, предложенных Парротом, - 5) и возможные места заграничной командировки (отпал Геттингенский университет).

Всего Профессорский институт осуществил два набора. Первый- в 1828 г., второй - в 1833 г.

Рекомендованные для поступления в Профессорский институт и давшие согласие кандидаты проходили первые испытания на местах. Им предстояли экзамены по всем предметам. Далее следовали проверка состояния здоровья, проводившаяся преподавателями медицинского факультета, и анализ поведения, составленный инспектором. В некоторых университетах кандидат должен был прочитать вслух длинный отрывок из книги по специальности. Это был способ проверки, достаточно ли сильный и внятный у него голос, необходимый для должности профессора.

В докладе министра народного просвещения императору Николаю I от 20 февраля 1828 года отмечалось, что для исполнения решения Императорского Величества о наборе студентов в Профессорский институт министерством было дано «предложение Попечителям Учебных Округов: Московского, С.-Петербургского, Казанского, Харьковского и Дерптского.

Из полученных донесений оказалось, что в четырех Русских Университетах изъявили желание поступить в Профессорский Институт и университетскими начальствами найдены того достойными:

В Московском................................................7 чел.

С.-Петербургском..........................................7 чел.

Казанском......................................................7 чел.

Харьковском ни одного................................- ».

На докладе рукою Николая I было написано: «Довольно стыдно Харьковскому Университету, что ни одного не нашлось кандидата на полезную службу. Избрать несколько студентов из Виленского Университета на том же точно основании»^[20].

Количество кандидатов, представленное в приведенном выше докладе министра, еще несколько раз менялось.

Следующим этапом было так называемое «строгое испытание» - проверка знаний будущих воспитанников в Петербургской Академии наук. При первом наборе было отобрано 15 кандидатов. Из Петербургского университета: Лапшин (чистая математика); Куторга Степан (зоология); Куторга Михаил (История всеобщая и российская); Калмыков (латинская и греческая словесность); Шкляревский (латинская и греческая словесность); Чивилев (политическая экономия).

Из Московского университета: Шиховский (ботаника); Корнух- Троцкий (по физиологии); Сокольский (патология и терапия); Пирогов (повивальное искусство и хирургия); Шуманский (история всеобщая и российская).

Из Казанского университета: Скандовский (терапия, клиника и патология); Крюков (словесность латинская и греческая).

Из Виленского: Балицкий (латинская и греческая словесность); Ивановский (политическая экономия)¹.

Экзаменовали по 1-3 основным дисциплинам и дополнительно по латыни, французскому и немецкому языкам. Все 15 кандидатов выдержали экзамены и оказались подходящими. После этого они должны были дать подписку, что обязуются после окончания института «прослужить 12 лет по учебной части со времени занятия ими профессорской кафедры»^{[21] [22]}.

16 июля 1828 года после торжественного богослужения новоиспеченные воспитанники Профессорского института отправились из Петербурга в Дерпт.

Комплектование первого состава воспитанников Профессорского института на этом не закончилось. Руководство Харьковского университета забеспокоилось в связи с резким замечанием императора в их адрес и поспешно нашло четырех кандидатов, которые после всех испытаний были зачислены 17 ноября в Профессорский институт (Котельников - математика, астрономия; Иноземцев - хирургия, анатомия; Филомафит- ский - физиология, анатомия; Шрамков - анатомия и фармакология)^[23].

В 1829 году поступил вместо выбывшего Шуманского кандидат московского университета Редкин, а вместо умершего Шкляревского - Лунин из Дерптского университета.

Процесс комплектования как первого, так и второго состава студентов был строго официальным и проходил по инициативе и под контролем Министерства народного просвещения. Вследствие малого числа кандидатов этап «строгого испытания» в Петербургской АН был по существу формальным, так как выбирать было собственно не из кого. При комплектовании второго состава воспитанников было немало кандидатов, принятых только на основании местной рекомендации. В итоге, учитывая учебу и дальнейшую научную и преподавательскую деятельность воспитанников, их выбор можно считать удачным.

Министерство народного просвещения признало невозможным составление для воспитанников Профессорского Института единого учебного плана, даже для студентов одной специальности.

• [1] Цит. по: Матушанский Г. У. Проектирование системы непрерывного профессионального образования преподавателей высшей школы.- Казань: Нов. Зн.,1999. - С. 448^149.
• [2] Григорьев В.В. Т.Н. Грановский до его профессорства в Москве. - Оренбург,1856.-С. 20.
• [3] Там же. С. 21.
• [4] Там же. С. 20.
• [5] Белоголовый Н.А. Из моих воспоминаний о Сергее Петровиче Боткине // Московский университет в воспоминаниях современников. - М.: Московский ун-т,1956. С. 209.
• [6] Там же.
• [7] Григорьев В.В. Т.Н. Грановский до его профессорства в Москве. - Оренбург,1856.-С.21.
• [8] Цит. по: Лалаев М.С. Император Николай I, зиждитель русской школы. Исторический очерк. - СПб., 1829. - С. 119.
• [9] Там же.
• [10] Князев Е.А. Развитие высшего педагогического образования в России (втораяполовина XVIII - начало XX века): дис. ... д-ра пед. наук: 13.00.01. - М., 2002. -С. 29. 54
• [11] Уткин А.В. Российское учительство как субъект государственной образовательной политики первой четверти XIX века// Сибирский педагогический журнал. - 2008.-№ 5. - С. 278.
• [12] Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. Том 3: Университетская профессура и подготовка Устава 1835 года, - М.:Изд. МГУ, 2003.-С. 28.
• [13] Пирогов Н.И. Из дневника старого врача // Пирогов Н.И. Севастопольскиеписьма и воспоминания. - М., 1950. - С. 322.
• [14] Тамул В.Э. Профессорский институт и международные связи Тартускогоуниверситета в первой половине XIX века. - Тарту, 1988. - С. 43^14.
• [15] Краткий очерк истории Харьковского университета за первые 100 лет его существования (1805-1905), составленный профессорами Д.И. Багалеем, Н.Ф. Сум-цовым и В.П. Бузескулом. - Харьков: Изд. Ун-та, 1906. - С. 72.
• [16] Тамул В.Э. Профессорский институт и международные связи Тартускогоуниверситета в первой половине XIX века. - Тарту, 1988. - С. 45. 56
• [17] О распоряжениях по учреждению Профессорского Института // Сб. постановлений по Министерству нар. проев., Т. 2. Царствование императора Николая I (1825-1855), отд. первое (1825-1839). Изд. П-е. - СПб.: Тип. В.С. Балашева,1875.-С. 95-96.
• [18] Тамул В.Э. Профессорский институт и международные связи Тартускогоуниверситета в первой половине XIX века. - Тарту, 1988. - С. 48.
• [19] История императорского Московского университета, написанная к столетнему его юбилею ординарным профессором русской словесности и педагогии Степаном Шевыревым. 1755-1855. - М.: Унив. тип., 1855.-С. 477.
• [20] О распоряжениях по учреждению Профессорского Института // Сб. постановлений по Министерству нар. проев., Т. 2. Царствование императора Николая I (1825-1855), отд. первое 1825-1839. Изд. Н-е. - СПб.: Тип. В.С. Балашева,1875.-С. 132. 58
• [21] О лицах, командированных Министерством народного просвещения за границу для приготовления к званию профессоров и преподавателей с 1808 по 1860год// Журнал Министерства народного просвещения. Часть CXXI.- СПб.: тип.И. Огризко, 1864.-С. 340.
• [22] О распоряжениях по учреждению Профессорского Института // Сб. постановлений по Министерству нар. проев., Т. 2. Царствование императора Николая1(1825-1855), отд. первое- 1825-1839. Изд. Н-е. - СПб.: Тип. В.С. Балашева,1875.-С. 110.
• [23] Ведомости о занятиях воспитанников Профессорского института за 1828-1832 г.: РГИА, фонд 733, опись № 56, ед. хр. № 656, Л. 26.