Извлечения из статей Д.И. Менделеева

Д.И. Менделеев (1834-1907)

Выпускник Главного Педагогического Института. Свыше 35 лет преподавал в Петербургском университете, Технологическом институте, на Высших женских (Бестужевских) курсах.

Заветные мысли

Глава VII. О подготовке учителей и профессоров

«...Первейшею заботою стран, подобных России, видящих свой идеал впереди, а не сзади, должна служить забота об образовании наставников всякого рода, а в особенности для средних и высших учебных заведении; прочее все еще можно предоставить индивидуальности и случайности, а этого ни в коем случае не должно, т.е. к образованию наставников высших степеней надо приложить много усилий и средств страны, если она хочет расцвета своей жизни впереди и хочет, хоть и постепенно, достигать желаемого синтеза.

Вот та моя заветная мысль, которой я посвящаю эту отдельную главу: о потребности строго обдуманной, особой организации для получения необходимых нам наставников. Нельзя закрывать на то глаза, что зачастую основные мысли, сюда относящиеся, имеют совершенно иное направление, т.е. говорят нередко, что наставники всякого рода должны быть прежде и главнее всего воспитаны жизнью и из нее черпать те силы, какие нужны для ее дальнейшего течения. Из-за этой самой мысли и закрыт был в свое время, в начале 60-х годов, Главный Педагогический Институт, назначавшийся исключительно для приготовления учителей гимназий и давший многих первых самостоятельных русских профессоров, ученых и деятелей всякого рода, начиная с Н.А. Добролюбова и Н.Н. Страхова. При закрытии этого Института проводилась та мысль, что в Педагогическом Институте, как в закрытом учебном заведении, юношество отрывается от жизни, а от учителей необходимо-де требовать, прежде всего, полного с нею знакомства, которое будто бы и доставляют открытые учебные заведения. На оборотной стороне этого начала написан консерватизм и подчинение учителей толпе. Со своей стороны я думаю, что жизнь нельзя перестраивать и улучшать, не отрываясь от нее, что сказалось даже в уединении, приписываемом не только Христу перед его открытой проповедью, но и Будде, даже Заратустре. Консерватизм - дело великое и неизбежное, но особо заботиться о нем в деле просвещения никакой нет надобности, потому что оно, прежде всего, состоит в передаче науки, а она есть свод прошлой и общепринятой мудрости, почему люди, проникнутые наукой, неизбежно в некоторой мере консервативны по существу, и им надо учиться не от толпы, не от трения в консервативном обиходе, а от мудрецов, которые сами искали высших начал в уединении от толпы, в проникновении новой тайной, в отчуждении от мелочности жизненных забот хотя бы на все то время, 122

в которое должно получиться проникновение началами, передаваемыми в последствии другим. Всем этим я хочу сказать, во-первых, то, что закрытие Главного Педагогического Института было крупною ошибкою своего времени, во-вторых, что при желании иметь в стране учителей и профессоров, могущих двигать страну вперед, полезно возобновить прежний прием, т.е. вновь учредить, да не один, а несколько училищ наставников или Педагогических институтов и, в-третьих, что для их надлежащего успеха полезно по-прежнему устройство закрытых учебных заведений. Здесь надобно, конечно, прибавить ту оговорку, которая в сущности дальше должна во многих случаях подразумеваться, что времена переменились и многие порядки, сообразно с тем, должны претерпеть свои изменения. Сущность пользы от закрытого заведения сводится не только на то, что у их питомцев больше времени для занятий и углубления в науку и предстоящие жизненные отношения, чем у студентов открытых учебных заведений, но и в том, что в закрытом учебном заведении общение молодых сил неизбежно развито в гораздо большей мере, чем в открытых учебных заведениях и гораздо больше общности и целости во всем, начиная с привычек и кончая мировоззрениями. Сужу об этом по личному примеру, потому что сам обязан Главно- му Педагогическому Институту всем своим развитием. После первого же года вступления в него, со мной приключилось кровохарканье, которое продолжалось и во все остальное время моего там пребывания. Будь я тогда стипендиатом или вообще приходящим слушателем, я бы лишен был всякой возможности удовлетворить возбужденную жажду знаний, а там все было под рукой, начиная от лекций и товарищей, до библиотеки и лаборатории, время и силы не терялись на хождение в погоду, ни на заботы об обеде, платье и тому подобном. Нам все было дано, все было легко доступно, и мы брали предлагаемое потому, что от наших профессоров узнавали то, где и что лучше всего следовало взять. Все дело зависело, конечно, от того направления, которое имело все учебное заведение, а оно определилось тем, что профессора его были первоклассные ученые своего времени, как Остроградский по математике, Савич по астрономии, Ленц и Купфер по физике, Брандт по зоологии, Воскресенский по химии и т. под. Остановлю внимание еще на том, что предметов или профессоров у нас было немного сравнительно с числом их в нынешних учебных заведениях и ради этого многие предметы были общими на разных факультетах до того, что естественники и математики на первых двух курсах проходили все предметы вместе, т.е. огонь в нашем очаге не тух от избытка топлива, а мог только разгораться под влиянием не только профессоров и товарищей, не только удобств для притока всего того кислорода, нужного для научного горения, который доставляли рядом со спальнями и жилыми помещениями находящиеся лаборатории и библиотеки, но и того общего направления или пыла, который установился в Главном Педагогическом Институте, по крайней мере, в то время, когда я сам в нем был.

...Если я особенно настаиваю на необходимости и ныне вновь для образования учителей возвратиться к учреждению прежних, теперь почти исчезнувших, закрытых высших учебных заведений, то, имея в виду особую необходимость самостоятельного развития у юношей-учителей других, у них теперь еще не господствующих, привычек, обычаев и воззрений, чего под влиянием ежеминутных жизненных столкновений, которым подвергается студент, живущий вне товарищей, достичь невозможно без какой-то уродливой ломки, да и то под влияниями посторонними, а не внутренними, не собственного сознания, а навеянных мыслей. Молодежи до чрезвычайности нужно это взаимное общение для того, чтобы из него выходил прок не только для самих их, но и для общего целого, для всей дальнейшей судьбы страны. Закрытые высшие учебные заведения прекращены у нас всюду под влиянием неправильно понятых начал жизненности высшего образования, именно в эпоху, предшествующую так называемым университетским беспорядкам, и я ни одной минуты не сомневаюсь в том, что это закрытие «закрытых» высших учебных заведений, служило одной из причин возникновения таких беспорядков, в особенности под влиянием пресловутых «аттестатов зрелости», соединенных с поступлением в университеты бородатых юношей. Те силы или порывы, которые нашли бы, вероятно, выражение в сложении самостоятельных воззрений и направлений, выступили, конечно, под худыми влияниями, носящимися в общежитии, в том, что слушатели высших учебных заведений стали представлять себя уже «зрелыми» членами общества и стали сходиться для суждения не о своих ближайших потребностях, не о слагающемся мировоззрении, а о том общеоткрытом общении, в котором молодежь нуждается и которое естественно происходит в закрытых учебных заведениях...

Сущность дела сводится к тому, что студентам высших учебных заведений нельзя обходиться без взаимного общения, и там, где никогда, сколько я знаю, студенческих беспорядков более или менее носящих политический оттенок, не было, например, в Англии, Швеции, Голландии и Германии, студенческого общения не избегают, а напротив того, всемерно поощряют. В Англии это достигается при помощи колледжей или общежитий, где студенты живут совместно и составляют вполне свою отдельную семью со своими отдельными преданиями, приемами и даже соперничеством с другими колледжами. В Г олландии, Щвеции, Г ермании и тому подобных странах, где студенческий быт совершенно своеобразен, взаимное общение достигается при помощи отдельных корпораций, более или менее напоминающих запрещаемые у нас землячества и направляющихся иногда в стороны до того чуждые университетским началам, что в Гейдельберге в 1860 г., когда я там был, существовала корпорация, при вступлении в которую требовалось условие, во все время пребывания в составе корпорации, не посещать университетских лекций. Свое удовлетворение дают студентам даже и такие уродливые корпорации, назначаемые преимущественно для кутежей и спорта всякого рода. У нас господствует предубеждение против корпоративного начала в студенчестве, преимущественно в виду таких исключительных уродств, забывая при этом, что большинство корпораций назначается для взаимной помощи студентов, для удовлетворения их потребности 124

в общении, и, что всего важнее, для сложения самостоятельных начал, которые затем проводятся в жизнь. На основании соображений, здесь более или менее выступивших в намеках, я не только склоняюсь в пользу открытых студенческих корпораций, но и в пользу закрытых учебных заведений, где взаимное общение студентов наиболее может быть развито, и полагаю, что господствующие ныне в правительстве и литературе предубеждения против корпоративного начала и закрытых учебных заведений чрезвычайно вредят успехам нашего высшего образования. Теперь, когда мне уже минуло 70 лет, я только с великою благодарностью вспоминаю то влияние, которое произвело на меня пятилетнее пребывание в закрытом учебном заведении с товарищами, оставшимися на всю жизнь друзьями, и я думаю, единомышленниками.

Итак, я со своей стороны желаю, чтобы необходимое для России высшее учебное заведение, приготовляющее учителей гимназий, а среди них и будущих профессоров, было закрытым, т.е. давало бы своим воспитанникам не только лекции, библиотеки, лаборатории и т. под., но и помещение для жизни, стол, одежду и все прочее, потому что только при этом условии возможно, по моему мнению, достичь того, чтобы у нас родились свои Платоны и Невтоны, о которых так мечтал Ломоносов. Конечно, это условие не первостепенное, не самое важное, каким я считаю подбор профессоров такого высшего института наставников, но помимо него, в особенности при условиях современной шаткости понятий, для меня немыслимо получение того большого количества преданных делу наставников, которое необходимо России, если она вступит в эпоху действительного убеждения о необходимости широкого высшего образования, так как его при незначительном количестве и случайном качестве преподавателей достичь, мне кажется, мало вероятным.

Наивысшую трудность при учреждении Высшего института наставников составит, конечно, образование совокупности надлежащих профессоров. В бывшем Главном Педагогическом Институте профессора избирались из самого цвета лучших тогда русских ученых, больше всего из академиков, приобретших знаменитость помимо педагогических трудов; теперь этого сделать нельзя уже по той причине, что в Академию Наук избирают по большей части на старости лет тех, кто устал уже от педагогических забот. Конечно, в России найдется немало достойных ученых, которые, быть может, и согласятся посвятить себя делу подготовки наставников, но это все же очень рискованно, особенно в том случае, если новый большой Педагогический Институт будет учрежден в каком-либо уединенном положении, не в Петербургской сутолоке, не среди Петербургских усложненных отношений, начинающихся с дороговизны жизни и с необходимости участия в ее текущих передрягах, так как достойных ученых тут втянут, волею или неволею, во все тяжкие до того настойчиво, что им останется мало времени отдаться в одно и то же время науке и ее передаче будущим наставникам. А так как это именно и необходимо, по моему мнению, для того, чтобы Высший институт наставников дал истинно хорошие плоды, то я больше всего склоняюсь к той мысли, что местом для Главного училища наставников

125

должен быть какой-нибудь небольшой городок или местечко вдали от таких центров как Петербург и Москва. Оксфорд, Кембридж, Гейдель- берг и тому подобные маленькие города, почти целиком, зависящие от университетов, в них находящихся, дали, как известно, наибольший рассадник для развития самостоятельности в науках для многих стран; а у нас, думается мне, особенно в нашу эпоху, выбор подобного места был бы полезен во всех отношениях. При этом я вовсе не имею в виду экономических соображений казенного свойства, хотя устройство в какой- то глуши обширного учреждения, без сомнения, может быть более экономным, чем в столицах или вблизи них. Экономия может получиться, однако, все же небольшая, в содержании студентов, но в содержании профессоров, ассистентов и тому подобных наставников ее достигать было бы неправильно, так как этим служащим придется ограничиться в маленьком местечке только одним местом служения, за недостатком возможности получать средства с разных сторон. Уединенное положение высшего училища наставников, конечно при совокупности других условий, может обеспечить результат, как со стороны студентов, так и со стороны профессоров, если в дело будут вложены правильные начала. На основании того, что высказано выше, я прихожу к тому заключению, что создание столь необходимого для России Главного училища наставников может совершиться следующим медленным путем в течение многих лет, именно 4 или 5 до открытия первого курса. Начать надобно, конечно, с выбора нескольких лиц, совокупности которых должно доверить не только возведение зданий и обзаведение пособиями, необходимыми для создаваемого учреждения, но и подготовку или приготовление профессоров. Эта последняя цель - самая важная, и чтобы она выполнилась вполне удовлетворительно, необходимо, чтобы в Учредительном Комитете были только первостепенные самостоятельные русские ученые по разным отраслям знаний. Им должно доверить выбор кандидатов на предстоящие профессуры. При этом, по моему мнению, лучше всего иметь избыток кандидатов, так как ожиданиям и надеждам не всегда ответят выбранные кандидаты, хотя бы их избирали и весьма компетентные судьи. Избыток, при этом возможный, никогда не будет излишним в России, потому что число лиц, получивших уже высшее образование и начавших уже заявлять свои научные способности, было и, надо думать, останется всегда значительно, потому что жажда света все- таки существует уже в самом народе даже в крестьянстве. Лиц, оказавшихся недостойными доверия и выбора, надо предоставить устранять Учредительному Комитету без дальнейших проволочек. А если и затем получится избыток готовых кандидатов, они найдут себе место или в других высших учебных заведениях, или на других поприщах. Какими способами достичь того, чтобы из начинающих ученых могли выработаться действительные новые научные русские силы, необходимо, по моему разумению, вполне предоставить усмотрению названного Учредительного Комитета, долженствующего образовать ядро профессорского Совета, подготовляемого Педагогического Института. Одним надобно дать лишь средства и предоставить всякие возможности само- 126

стоятельно продолжать начатые научные работы, других придется, быть может, отправить за границу для изучения избранной специальности в ее современном состоянии, третьим придется дать возможность в путешествиях и личном знакомстве с памятниками древности восполнить пробелы, существующие в предварительной подготовке, четвертых придется, может быть, назначать ассистентами, лаборантами и тому подобными помощниками уже существующих профессоров ит.д. Притом, для одних нужна будет, быть может, двухлетняя подготовка, а для других придется ее продолжить на несколько лет - все это, начиная со способа выбора самих кандидатов, должно предоставить, по моему мнению, Учредительному Комитету, от состава которого много будет зависеть вся дальнейшая судьба нового учреждения. Средств для всех указанных целей потребуется немало, но все же их размеры будут ничтожными не только сравнительно с теми, какие требуются, например, для проведения новой железной дороги или для проведения нового канала, или порта; при недостатке же средств, а более всего при руководстве делом из канцелярии, надлежащего успеха ожидать нельзя. Предварительные основания всего Устава и устройство Высшего училища наставников, конечно, должны быть обдуманы и заготовлены гораздо раньше приступа к самому учреждению Института. Но подробности устава должны вырабатываться лишь постепенно, больше всего при содействии упомянутого выше Учредительного Комитета, а ему должно вменить в первейшую обязанность заботу о подготовке и выборе профессоров или будущих сотоварищей этих учредителей. Однако уже предварительно должно ясно выразить ту основную мысль, что Главное Училище наставников должно готовить прежде и более всего учителей гимназий, а из лучших воспитанников - будущих ученых и профессоров, что подготовка не должна ограничиваться одними, так сказать, теоретическими предметами, но и распространяться на прикладные, так как и в специальных средних учебных заведениях, и особенно в высших, прикладные предметы требуют много хорошо подготовленных лиц - для их преподавания.

Чтобы обнять все содержание преподавания в Высшем училище наставников, мне кажется, проще всего исходить из той формулы, что человек, природа и практическое отношение человека к природе - охватывают все главные области науки и образованности. Для учителей еще более, чем для всех прочих обучающихся, нужно постоянно помнить возможность потухания огня при заваливании очага топливом, и потому число предметов, а, следовательно, и кафедр, должно быть ограничено, а такие сравнительно узкие специальности, как медицинская, юридическая, богословская, военная, железнодорожная и т. под., должны быть совершенно исключены из предметов, преподаваемых в Главном Училище Наставников, предоставляя другим высшим специальным учебным заведениям подготовку и выбор преподавателей, им необходимых. Вследствие указанного соображения и приноравливаясь к обычной терминологии, в Главном Училище Наставников, по моему крайнему разумению, должно быть три факультета: историко-филологический, физико-математический и камеральный или технический, с разными их подразделениями на последних курсах (1-2 года). На первом из них главнейшими предметами должны быть философия, литература и история; на втором - математика, физика, химия и биология. Что же касается до камерального или технического факультета, то его, по моему мнению, можно образовать только на последних двух курсах из лиц, получивших предварительную подготовку на двух других упомянутых факультетах, положив основным предметом политическую экономию, выработка (подготовка?) преподавателей которой должна составить одну из основных задач предполагаемого института, если он назначается для оживления всего русского просвещения и для создания в России массы самостоятельных ученых, каких и можно ожидать при посредстве правильного течения дел в предлагаемом Институте. Эту задачу, по моему крайнему разумению, выполнить в будущем не трудно, имея в виду, не только пример Главного Педагогического Института, но и начальные эпохи, а в особенности 60-е и 70-е года в таких наших университетах, как Петербургский, Московский, Казанский и Дерпт- ский, доставлявших в свое время много научных сил. Дайте только широко развиться вкусу к науке, предвкушение ее или стремление к ней уже сказалось давно и уже слышится в неясных мечтах и порывах всей прошлой нашей литературы и жизни.

У нас в литературе и в специальных кругах, в особенности в комитетах, обсуждавших устройство новых высших учебных заведений, например, политехникумов, много обсуждался вопрос о нормальной продолжительности курсов в высшем учебном заведении, и уже ясно осознано то основное положение, что высшая степень специального образования достигается никак не при посредстве окончания в высшем учебном заведении, а лишь при посредстве самостоятельной разработки предмета в условиях жизненной обстановки, что сказалось в народной поговорке: «век живи, век учись». Исходя из того, что средние учебные заведения должно проходить в норме до 16-17 лет, я склоняюсь к тому, что для нормальной учебной подготовки в высших учебных заведениях вполне достаточен четырехлетний срок в большинстве заведений, выпускающих студентов в жизненную обстановку, т.е. для приготовления к жизненным специальностям, которые, как бы ни были специализированы высшие учебные заведения, всегда их превосходят своей дробностью и своими усложнениями. В норме никто и никогда не считает лицо, кончившее курс в высшем учебном заведении, способным сразу становиться в руководящее положение, будет ли то должность административная или юридическая, промышленная или какая иная. Так, кончившего нормальный курс не назначат столоначальником в каком-либо министерстве, а сперва дадут ему возможность узнать течение дел ближе, занимая должность помощника столоначальника, или какого-либо причисленного к министерству, второстепенного исполнителя. Так, на фабрике или заводе не назначат вновь испеченного техника руководителем мастерской, а дадут ему возможность осмотреться в качестве помощника, или в какой либо второстепенной должности. Таково же положение дел и во многих других специальностях. Но есть два рода деятельности, в которых надо прямо браться за дело, за живую практику, без возмож- 128

ности обучаться во второстепенных положениях, я говорю именно о медицине и учительстве, так как вступающему прямо вверяется часть жизни в ее полноте. Поэтому я думаю, что для подготовления медиков и учителей необходим более продолжительный срок, часть которого посвящается практическому ознакомлению под руководством профессоров в клиниках, или в нормальных или образцовых училищах, состоящих при медицинских и учительских институтах. Как распределить время пятилетнего курса в таких заведениях между делом лекций и практического упражнения в умении, это уже должно относиться к компетенции Руководительного совета высшего учебного заведения. Сущность того, что я хочу сказать, здесь сводится к тому, что в Высшем училище наставников нормальный курс должен быть пятилетним, и в течение его учащиеся должны получить практические уроки по преподаванию соответственных предметов, на что, по моему мнению, требуется прибавка примерно полугодового срока, так как подготовка к первым урокам из гимназических предметов должна занять у студентов немало времени. Слушатели историко-филологического факультета должны получать упражнения по русскому языку, литературе и истории, слушатели физико- математического по математике, физике и естествознанию и камерального факультета по географии, законоведению, рисованию, черчению и, быть может, др. предметам. Прибавляя к четырехлетнему курсу полгода на реальное приспособление к преподаванию, я считаю необходимым в Главном училище наставников прибавить еще полгода, не только в виду необходимости для всех учителей курса педагогии, но и для того, чтобы иметь возможность наилучшего выбора из поступающих тех, которые склонны и способны к тяжелому делу педагогического труда. Для этой последней цели мне кажется в желаемом институте необходимым по истечении первого, подготовительного периода, особых испытаний, так сказать, для сортировки поступивших и для удаления тех из них, которые мало пригодны к выполнению задач, возлагаемых на учителей средних учебных заведений, и я полагаю, что от лиц, выдержавших это первое испытание, т.е. при поступлении на второй курс, должно требовать, как было то в Главном Педагогическом Институте отдельной личной расписки в готовности служить по назначению не менее 8 лет за все то, что доставит Высший педагогический институт своим слушателям в остальные четыре года. Судя по личному примеру, я убежден, что такая расписка будет много содействовать тому, чтобы слушатели явились достойными носителями просвещения и образцами учителей.

Так как лицам, кончившим курс после указанного выше обязательства, будет несомненна предстоящая скромная, но важная карьера и так как большинство лиц, проходящих обычные высшие учебные заведения, именно, страдают тем, что не имеют вперед обеспеченной карьеры, то, во-первых, я полагаю, что желающих будет множество, а потому при самом приеме могут быть применены различные способы подходящего выбора, между которыми важнейшим я считаю особую для того аттестацию среднего учебного заведения, в котором желающий поступить кончил курс, и, во-вторых, у проходящих высшие курсы Главного училища наставников будет на этих курсах больше, чем в современной норме, свободы, стремления и желания отдаться изучению проходимых наук, что и требуется, по моему мнению, более всего. Отсюда можно надеяться на то, что в желаемом Институте будет вырабатываться много будущих русских ученых и между ними профессоров, России теперь и в будущем столь необходимых. Выдающихся из кончающих, судя по отзыву профессоров руководителей и, главным образом, судя по действительно выполненным первым научным работам, конечно, должно оставлять при побочных учреждениях института для дальнейшего усовершенствования в науках, т.е. преимущественно для выполнения самостоятельных работ. Вот для этой-то цели всякого рода пособия, необходимый для снискания умения и для научных работ, т.е. библиотеки, лаборатории, обсерватории, мастерские ит.п. при Главном училище наставников должны быть развиты в широчайших размерах, отнюдь не меньших, а даже больших, чем в иных высших учебных заведениях. Едва ли я ошибусь, если скажу, что Петр Великий, учреждая Академию Наук, имел иную, чем указанная цель, так как он, конечно, желал не менее Ломоносова, снабдить свою страну Невтонами и Платонами не меньше, чем организованным войском и флотом, промышленностью, торговлей и путями сообщения.

.. .Духовной стороне блага надобны - истина, добро и красота. Искание их выразилось первее всего в религиях, сложившихся - надо этого не забывать - в пору, далеко предшествовавшую современной сложности мировых отношений, а затем в науке и искусствах. Последние, по мне, стремятся путем образов и предчувствий, так сказать полубессознательно, совершенно к тому же, что сознательно вырабатывается в науке. Поэтому свой высокий противововес всему материальному или, лучше, свое к нему высшее дополнение должно искать, прежде всего, в науке. И если естественно, при умножении людей и их потребностей, не жалеть общих жертв на успехи материальных войн и промышленностей, то для «блага общего» столь же естественно не жалеть никаких общих средств на развитие науки и просвещения, что заложено издавна в Русском Царстве...

В десятый раз повторю затем, что весь успех дела будет зависеть от профессоров, и не обинуясь скажу, что больше всего и первее всего надо позаботиться о том, чтобы подготовить таких лиц. Для этой последней цели, как упомянуто уже выше, по моему мнению, совершенно не достаточны те средства, которые применяются в настоящее время, и я полагаю, что было бы лучше всего эту задачу возложить на особый небольшой Учредительный комитет, долженствующий составить профессорское ядро будущего Главного училища наставников, доверившись ему полностью и предоставив ему право избирать средства для подготовки будущих профессоров, своих сотоварищей, отнюдь не придерживаясь всевластного у нас формализма, потому что с ним еще можно кое- как пробиваться по проторенной дороге, но новых путей устраивать, по моему крайнему разумению, совершенно невозможно. Людей вполне благонадежных, не только любящих свою страну вообще, но и особенно 130

преданных успешному в ней развитию науки и просвещения, по моему мнению, еще можно найти в том небольшом количестве, которое нужно для Главного училища наставников, даже прямо вереде бывших и известных у нас профессоров.

...Просвещение страны, т.е. нахождение в ней не только сознательной и грамотной массы, но и значительного количества лиц, получивших высшее, специализированное образование и могущих самим идти и других вести вперед, конечно, одно - само по себе, без развития (т.е. при застое) промышленного и общего административного строя, не может ничего существенного доставить для общего блага, но первое непременно вызовет потребность в последнем, потому что - помимо уродливых изъятий - истинное просвещение всегда возбуждает, во-первых, любовь к труду, во-вторых, умножение всяких потребностей и, в-треть- их, склонность к всякого рода улучшениям быта, как своего, так и всего окружающего. Последнее тем вероятнее и даже тем вернее, чем более в высшем просвещении будет вложено философски-социальных начал и чем менее оно будет походить на тот вид внешне-подражательного и чисто-материального (если можно так выразиться) просвещения, каким так щеголяют в текущее время японцы, которым, быть может, суждено воочию показать всему миру недостатки одной материально-внешней стороны латинско-саксонского просвещения, оставляющей без внимания требования сердца и высшей справедливости, не поддающееся - за недостатком или слабостью научной разработки - точному анализу и кодификации. Вот в этих-то сторонах и надобен синтез, и они-то в благодушном русском народе никогда не засыпали, несмотря на все стремления к внешнему лоску просвещения. Я не в силах, просто не умею, выражать эти потребности более определенным языком, но сознаю, что тут надобна и настоятельна новая сознательно-научная работа человечества и полагаю, что молодое русское сознание, воспитанное в Высшем Училище Наставников, последовательно найдет для того не ретроградные, а передовые и новые выходы, т.е. пути синтеза. Тут неизбежно необходимо то сочетание молодых добрых порывов, как с заветами достигнутых частей истины, так и с постепеновством, внушаемым прошлыми опытами жизни, которого, по мне, возможно, ждать лишь в условиях, очерченных выше для образования образцовых русских учителей, профессоров и ученых...

В заключение своих «заветных мыслей», относящихся к русскому просвещению, считаю долгом сказать, что в самых общих чертах, по моему мнению, все высшее образование должно быть возложено на попечение центрального правительства... Центральное управление всем просвещением или Министерство народного просвещения прежде и более всего должно, по моему мнению, заботиться о двух или трех сторонах дела, а именно об усовершенствовании уставов всяких учебных заведений, о профессорах и учителях, обучающих юношество, и об усовершенствовании учебников и книг для начального чтения, особенно, для начальных и средних учебных заведений».

(СПб.: Типо-литография М.П.Фроловой, 1903-1904 гг.)