Социальная безопасность женщин, личности и общества

Социальная безопасность является составной частью национальной безопасности. Вместе с тем она неадекватна понятию «общественная безопасность». Последнее означает состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от общественно опасных действий и последствий чрезвычайных ситуаций, вызванных социальными конфликтами, стихийными бедствиями, катастрофами, авариями, пожарами. Общественная безопасность включает в себя действия в сферах политики, экологии, культуры, борьбы с преступностью, в случае техногенных аварий, катастроф на транспорте и на трассах (см. доктрину МВД «Об общественной безопасности»).

Социальная безопасность — это состояние защищенности личности, социальной группы, общности от угроз нарушения их жизненно важных интересов, социальных прав и свобод. Постоянным объектом социальной безопасности в общем виде является личность, ее жизненно важные права и свободы в социальной сфере жизнедеятельности общества, права на жизнь, на труд, его оплату, на бесплатное лечение и образование, доступный отдых, гарантированную социальную защиту со стороны государства.

Приоритетность объектов социальной безопасности может меняться в зависимости от условий существования общества, конкретной социальной ситуации в нем. Поэтому можно говорить не только об общих, но и о приоритетных объектах социальной безопасности на каждом этапе развития общества, т.е. о таких социальных группах и общностях, которые в конкретных социально-экономических условиях являются наиболее ущемленными и нуждающимися в социальной защите и усилении степени социальной безопасности. В условиях перехода к рыночным отношениям приоритетными объектами социальной безопасности стали наиболее ущемленные реформами группы и общности: женщины, дети, военнослужащие, инвалиды и пенсионеры.

К жизненно важным социальным интересам женщин относятся: пересмотр законов в целях обеспечения равенства прав женщин и их доступа к экономическим ресурсам, создание равноправных условий для повышения квалификации и профессиональной подготовки, охрана материнства и детства, ликвидация профессиональной сегрегации и всех форм дискриминации при трудоустройстве, содействие сбалансированному распределению рабочих и семейных обязанностей женщин и мужчин, участие женщин в принятии решений, предотвращение насилия в отношении женщин и насилия в семье, учет гендерных особенностей в законодательных актах органов власти, укрепление роли семьи в обществе, проведение исследований по женской проблематике и гендерным вопросам.

Уровень социальной безопасности женщин зависит от того, к каким социальным статусным группам они относятся. Формирующаяся новая социальная структура российского общества в целом и его женской части в особенности обусловливает углубляющуюся дифференциацию подходов различных социальных групп к проводимым экономическим преобразованиям и к их социальным последствиям.

Субъектами социальной безопасности являются: государство в лице государственных лидеров, официальные и неофициальные властные структуры. В полной мере социальная безопасность личности может быть защищена только в условиях сложившегося правового государства, в основе которого лежит культ закона. Поэтому любое нарушение законности, конституционного строя неизбежно приводит к попранию прав человека.

В демократических государствах социальная безопасность обеспечивается не только безусловной личной ответственностью первых лиц, но и всех должностных лиц перед законом, защитой прав каждого человека самим конституционным строем, законодательством во всех сферах жизнедеятельности.

Можно выделить две основные функции субъектов социальной безопасности: охранно-защитную и регулятивно-контрольную.

Цель охранно-защитной функции — обеспечение безопасной деятельности всех социальных институтов, социальных групп и личности, соблюдение социальных прав и гарантий личности в установленных законом рамках. Для этого требуются умение и способность субъектов социальной безопасности охранять и защищать социальные права личности в соответствии с принятыми конституционными нормами и противостоять реальным и потенциальным угрозам, связанным с недостатками деятельности институтов власти в центре и на местах, вызывающими нарушение прав человека в социальной сфере. Такими нарушениями являются, в частности, ошибочные решения, заведомо противоречащие Конституции и законодательству Российской Федерации, затрагивающие жизненно важные социальные интересы и права личности, отдельных социальных групп.

Назначение регулятивно-контрольной функции заключается в том, чтобы, используя законодательно-нормативные акты, пресекать принятие ошибочных решений, подрывающих социальную безопасность общества и личности, создающих угрозу ее жизненно важным интересам. Контрольно-регулятивная функция способствует пресечению сепаратистских тенденций во взаимоотношениях центра и субъектов Федерации. Эту функцию реализуют различные социальные, законодательные, исполнительные институты, связанные с защитой социальных прав личности. В частности, к таким социальным институтам относятся суды, прокуратура, органы социальной защиты населения (и его конкретных групп), общественные организации и т.д.

Различают три уровня обеспечения социальной безопасности: федеральный, региональный и местный (локальный).

На федеральном уровне в основном обеспечивается политическая безопасность государства и общества. Этим занимаются органы центральной исполнительной власти: президент, глава правительства, министерства (внутренних дел, юстиции, по чрезвычайным ситуациям, по делам национальностей и региональной политики, транспорта), Федеральная служба безопасности, органы прокуратуры, Верховный суд и другие центральные ведомства. Особое место в системе обеспечения политической безопасности занимают Вооруженные силы, призванные защищать государство от внешних опасностей.

Непосредственно общими проблемами социальной безопасности общества и личности на федеральном уровне занимаются Администрация президента (например, Комиссия по правам человека, комиссии по делам женщин, семьи и демографии, по делам молодежи, инвалидов и т.д.); министерства образования и науки; здравоохранения и социальной защиты; службы миграции и занятости и т.д.

Таким образом, в компетенцию федерального аппарата управления входят задачи обеспечения социальной безопасности личности, так как указанные выше социальные институты выполняют функции защиты социальных прав и жизненно важных интересов личности, общества в целом. Аналогичные задачи решают и неправительственные организации и объединения, особенно те из них, которые имеют статус всероссийских и международных, независимо от программных целей их деятельности.

Однако во взаимоотношениях федеральных властей и субъектов Федерации нередко возникают разногласия и конфликты, затрагивающие различные аспекты социальной и политической безопасности в регионах. Такими конфликтоносителями во взаимоотношениях федеральных и региональных органов власти в сфере социальной безопасности являются, как правило, вопросы финансирования социальных проектов и мер по социальной защите населения, финансирования выплат заработной платы, формирования местного бюджета, сбора налогов, пути реализации социальной политики государства на уровне регионов с учетом их конкретной социально-политической ситуации.

Можно сказать, что обеспечение социальной безопасности на региональном уровне является промежуточной ступенью между определением общей стратегии социальной безопасности населения и государства, с одной стороны, и поисками тактических путей реализации этой стратегии с учетом региональных особенностей и возможностей — с другой. В результате неразрешенно- сти этого противоречия возникают разнообразные социальные конфликты в регионах, связанные с нарушением конституционных прав.

На региональном уровне субъекты Российской Федерации не только представляют ее общие интересы, но и в рамках Конституции страны и ее законодательства, республиканских, краевых, областных правовых и административных актов выполняют контрольно-регулятивную и охранно-защитную функции по обеспечению социальной безопасности населения своих территорий.

При этом надо признать, что зачастую региональные органы власти, не обеспечивая достаточный контроль за реализацией федеральных экономических и социальных программ на местах, своими действиями провоцируют социальную напряженность и недовольство среди различных социально-профессиональных групп населения (забастовки учителей, шахтеров, работников здравоохранения, «рельсовые войны» и т.д.). Таким образом, чем несовершеннее региональная политика в области обеспечения социальной безопасности, тем выше уровень социального напряжения и протестного движения на местах.

Местный уровень — основополагающий уровень обеспечения социальной безопасности личности и общества. Главный объект социальной безопасности на этом уровне — сама личность, ее интересы в области социальных прав и гарантий. Если региональный уровень можно назвать промежуточным в системе обеспечения социальной безопасности государства и общества, то местный уровень — это квинтэссенция всей социальной политики государства в защите и реализации социальных прав граждан, каждой отдельной личности. Можно сказать, что именно местный уровень обеспечения социальной безопасности отражает истинное социально-психологическое состояние российского населения.

Вместе с тем именно этот уровень наименее обеспечен материальными, финансовыми и правовыми возможностями для реализации действий органов местного самоуправления по охране и защите жизненно важных интересов жителей малых городов и сельской местности, но именно эти территории составляют стержень России.

На местном уровне социальной безопасности действуют органы городской, районной, поселковой исполнительной власти, подчиняющиеся соответствующим властным структурам (администрациям) в республиках, краях и областях. На современном этапе развития местного самоуправления его возможности и функции надо признать крайне ограниченными. Так, согласно ст. 130 Конституции России, местное самоуправление в Российской Федерации обеспечивает самостоятельное решение населением вопросов пользования и распоряжения муниципальной собственностью. Властные функции, например в вопросах образования и здравоохранения, не предусмотрены. Фактически современный уровень местного самоуправления не может обеспечить и гарантировать социальную безопасность личности.

Между тем именно на местах особую остроту приобретают защита личной безопасности и имущества граждан, помощь обездоленным и социально ущербным группам (приоритетные объекты социальной безопасности), строительство жилья, охрана здоровья населения, доступность образования и медицинского обслуживания, содействие нуждающимся семьям.

Успешное решение этих вопросов в значительной мере зависит от взаимопонимания и сотрудничества местных властей, социальных движений и объединений, партий и организаций — всего разнородного спектра неправительственных организаций, включая профсоюзные, молодежные, женские, благотворительные, религиозные и проч. Чем сильнее обеспечен местный уровень социальной безопасности личности, тем устойчивее вся система социальной безопасности личности и общества в государстве.

Угрозы социальной безопасности — это явления и процессы, вследствие возникновения и развития которых происходят резкие, возможно, даже качественные изменения в образе жизни, ущемляются жизненно важные социальные права личности на жизнь, на труд, профессию и гарантированную заработную плату, бесплатные здравоохранение и образование, доступный отдых. Такие угрозы могут привести к дестабилизации социально-политических отношений в обществе, интенсивность, глубина и продолжительность которой зависит от конкретной ситуации. Угрозы социальной безопасности личности связаны прежде всего с социальными последствиями рыночных реформ в обществе, которые повсеместно привели к ущемлению жизненно важных социальных интересов и прав личности.

Социологический анализ показывает, что в 1998 г. в России считали, что их права на труд, образование, отдых соблюдаются, всего 1,2 % опрошенных россиян. Еще 12,7 % опрошенных были склонны считать, что социальные права личности и конкретно их собственные соблюдаются в большинстве случаев. Однако в 6 раз больше тех, кто придерживался противоположного мнения — социальные права личности в российском обществе не соблюдаются. Особенно велики различия в центре и на местах. Наиболее критичны в оценке соблюдения социальных прав личности жители средних и малых городов, а также селяне. Если в Москве и Санкт-Петербурге считали, что социальные права личности в России нарушаются, 67 % опрошенных, то в средних и малых городах, а также в сельской местности таких людей на 7 % больше. Человек не может чувствовать себя в обществе свободным, если слабо защищены его социальные права. Ощущали себя свободными людьми только 33 % респондентов, тогда как в полтора раза больше тех, кто испытывал противоположное чувство (52 %). Подавляющее большинство россиян рассчитывали только на себя или на ближайшее окружение, тогда как на помощь государственного социального обеспечения полагались всего 4 %^х. При таких оценках уровень личной безопасности был очень низок во всех жизненно важных сферах жизнедеятельности личности и общества. В результате государство вынуждало граждан самих обеспечивать себе самозащиту.

Угрозы социальной безопасности можно типологизировать по пяти группам:

О первая группа (самая массовая) — прямые угрозы социальной безопасности личности, семьи и общества, массовая бедность;

О вторая группа — угрозы, вызванные нарушением законных социальных прав личности и неспособностью государства их защитить (нарушение прав на жизнь, на труд, образование, жилье, бесплатное здравоохранение, свободу передвижения, обеспеченную старость и другие социальные права личности);

О третья группа — угрозы, связанные с обострением криминогенной ситуации в обществе, ростом преступности, нарушениями законности (в том числе в деятельности правоохранительных органов и государственных институтов);

О четвертая группа — угрозы здоровью населения в результате ухудшения системы здравоохранения, коммерциализации медицинского обслуживания, распространения наркомании, СПИДа, пьянства, хронических и инфекционных заболеваний;

О пятая группа — угрозы духовности и культуре.

Бедность — социальное явление, неотделимое от истории человечества. Сегодня в мире проживают 1,5 млрд людей, ежедневный доход которых менее 1 доллара. Бедность — явление международное, оно есть в любом государстве мира. Запад борется с бедностью не первое столетие. Но российская бедность — явление, отличающееся своей неповторимой спецификой^{[1] [2]}.

Особенность российской бедности конца XX в. заключается в том, что наша страна стала нищей всего за 7 лет (мгновение в мировой истории). Всего за 7 лет форсированных экономических реформ Россия превратилась из некогда могущественной державы под именем СССР в беднейшую страну мира. Бедная семья — это семья, в которой минимальный месячный доход на одного человека находится на уровне прожиточного минимума. По данным всероссийских опросов общественного мнения, доход на одного человека в месяц после 17 августа 1998 г., способный обеспечить прожиточный минимум, должен был, по мнению опрошенных россиян, составлять на одного человека 793 руб. в месяц, а для того, чтобы жить нормально, — 2039 руб. Практически в семьях на одного человека (так называемого среднестатистического россиянина) приходится, согласно опросам общественного мнения, всего лишь 552 руб.^[3] А это уже уровень фактической нищеты, на который опустились после финансового кризиса миллионы семей. Согласно социологическим данным, численность российского населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума в 1999 г. составила не менее 60 %, а в ряде регионов 60—70 %. Можно утверждать, что в России, по данным официальной статистики, численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума в 1999 г. составляла более 30 млн человек (или 21 % всего населения страны). Иначе говоря, каждый пятый россиянин был нищим. Если добавить к этим нищим еще и тех, кто перебивался на уровне прожиточного минимума, то в целом общая категория «бедных» в нашей стране составила не признаваемые официально 25—30 %, а фактически 60—80 % населения. Отсюда горькая истина: по уровню жизни постперестроечная Россия в длиннейшем списке государств мира находилась в одном ряду с Анголой и Коста-Рикой. В структуре бедного населения особенно тяжелое положение семей с детьми. На тот период в семьях проживало 80 % российского населения. По данным социологических исследований из общего числа семей с тремя детьми 70 % считались бедными, а с четырьмя и более детьми — 90 %.

Для подавляющего большинства россиян в конце XX в. рождение ребенка стало, по сути, еще одним шагом к бедности и нищете. Помимо семей с тремя детьми и более среди бедных и нищих оказались российские пенсионеры, военнослужащие, дети, женщины и инвалиды. Такова пестрая структура бедных и нищих в постперестроечной России. Часть из них порвала связи с обществом и опустилась на «социальное дно», полностью деградировала.

Вместе с тем традиционный институт семьи, самый древний и важный для государства и общества, сохраняет в России свою прочность. Хотя количество зарегистрированных браков в 1994 г. сократилось на 214 тыс. (т.е. на 20 %), уже в 1997 г. загсы официально зарегистрировали на 614 тыс. браков больше, чем в предыдущем году. Однако ситуация оставалась сложной. И хотя число россиянок фертильного возраста растет, рождаемость в России снижалась.

Несмотря на две тяжелейшие мировые войны, российское население не знало даже подобия той нищеты, с которой столкнулось в начале нового века на каждом шагу. По данным специалистов, России потребуется более полувека, чтобы по производству топлива, электроэнергии, металла, продовольствия достигнуть уровня даже 1990 г. А для решения этой задачи в легкой промышленности необходимо не менее 140 лет. Такова в самых общих чертах астрономическая цена российских реформ и экономических преобразований 1990-х гг.

Главный социальный корень бедности российской семьи — приватизация и форсированное восстановление института частной собственности за счет разрушения и разворовывания собственности государственной. Социальными последствиями этих явлений стали глубочайшее социальное расслоение населения на богатых и бедных, хищническое обогащение одних (меньшинства) и обнищание других (абсолютного большинства). В результате приватизации промышленное производство в стране упало почти на 60 %, в сельском хозяйстве — на 33 %.

Другая тяжелая по своим социальным последствиям причина — официально принятая властями концепция западного монетаризма как основы государственной политики в сфере экономического и социального развития. Это привело к девальвации рубля, инфляции, систематической невыплате заработной платы миллионам россиян, в конечном итоге — к возрастающей массовой нищете российских семей. Созданная «из воздуха», искусственно, без производственной базы и построенная на западных принципах монетаризма финансово-банковская структура начала 1990-х гг. рушилась на глазах. Именно социальные последствия экономических реформ привели в России к невиданной даже для западных капиталистических стран социальной дифференциации населения. Фактически главный институт, лишивший население социальной безопасности, — государство.

Даже если исключить из расчета 5 % сверхбогатого населения страны, то соотношение заработной платы 10 % наименее оплачиваемых работников и 10 % наиболее оплачиваемых составляло в России конца 1998 г. 1 : 23. В Швеции, например, этот показатель составляет 1:6.

Другим тяжелейшим социальным последствием реформ и распространения бедности в стране стала массовая безработица, особенно среди женщин, по-прежнему составлявших абсолютное большинство российских безработных.

На втором месте в структуре российских безработных находилась молодежь в возрасте от 18 до 24 лет. Она составляла более 70 % среди безработных, а среди окончивших средние специальные учебные заведения — 75 %. В итоге российская безработица конца XX в. — самая высокообразованная безработица в мире.

После финансового кризиса в августе 1998 г. по России прокатилась новая волна безработицы, качественно отличавшаяся от трех ее предыдущих волн тем, что она затронула интересы сотен тысяч финансово-банковских работников, до того времени наиболее респектабельной и обеспеченной части российской экономики и рынка труда. Это была волна безработицы среди едва успевшего образоваться нового российского класса — среднего.

Таким образом, финансовый кризис 1998 г. подорвал саму социальную опору нового российского политического и экономического режима. Неизбежным последствием нищеты являются сокращение продолжительности жизни, превышение смертности над рождаемостью, а в конечном итоге — угроза генофонду нации, ее социальной безопасности.

С 1992 по 1997 г. естественная убыль населения в России составила 4,2 млн человек. Это равно населению всей Норвегии. В 1996 и 1997 гг. число умерших в стране превысило число родившихся в 1,6 раза. Отсюда важнейшая черта российской демографической ситуации — сокращение численности детей и подростков, рост числа граждан пенсионного возраста.

По данным Госкомстата, на 1997 г. в России женщин было на 9,1 млн больше, чем мужчин. К 2010 г. этот разрыв возрос до 10— 11 млн, что связано с более высокой смертностью мужчин. В 2010 г. продолжительность жизни российских мужчин была на 13 лет меньше, чем у женщин. Численность населения России снизилась со 147,1 млн человек (в 1998 г.) до 145,6 млн в 2000 г. идо 141 млн к 2010 г.

Показатель продолжительности жизни — один из важнейших при характеристике социальной безопасности личности. В зависимости от гендерного признака (признака пола) продолжительность жизни в России (как, впрочем, и во всем мире) имеет существенные отличия, за которыми скрываются влияние образа и уровня жизни на способность мужчин и женщин к социальной и психологической адаптации к новым социально-экономическим условиям развития общества.

Средняя продолжительность жизни российской женщины составляла в 1998 г. 72,5 года, что на два года меньше, чем в дореформенный период (1986—1989). Налицо существенный спад, который особо ощутим по сравнению с ситуацией за рубежом: за тот же период в западных странах с рыночной экономикой женщины стали жить дольше. Так, в Нидерландах, Греции, Норвегии, Италии, Испании, Франции средняя продолжительность жизни женщин составляет свыше 80 лет, шведки живут в среднем 81 год, канадки — 82 года. Однако и в западных странах в последние годы заметно возросла женская смертность. Если в России в 1998 г. на каждые 100 тыс. россиянок умирала тысяча, то в 1989 г. — 875. Среди основных причин снижения продолжительности жизни — низкая рождаемость и высокая смертность населения, связанные с резкими негативными переменами в образе и качестве жизни.

Продолжительность жизни мужчин еще более, чем женщин, характеризует уровень социальной безопасности личности в кризисном обществе. В настоящее время в Западной Европе мужчины живут на 3—7 лет меньше, чем женщины. В России этот разрыв составляет 13 лет. Если средняя продолжительность жизни мужчин в России конца 1990-х гг. составляла 61 год, то в США, обладающих высоким уровнем и качеством жизни и устойчивым социально-экономическим развитием, этот показатель составлял 75 лет.

Естественно, сокращение продолжительности жизни не является следствием только распространенности бедности в семье. Большое влияние оказывают психологические, эмоциональные, стрессовые факторы, трудности экономического характера. Нельзя не учитывать и влияние криминального фактора, растущей преступности в стране, уносящей ежегодно сотни тысячи жизней (преимущественно мужских).

Таким образом, будучи неизбежным последствием бедности и нищеты, сокращение продолжительности жизни, превышение смертности над рождаемостью является в конечном итоге угрозой генофонду нации, ее безопасности. Делая вывод, можно сказать, что для мирного времени демографическая ситуация в России конца 1990-х гг. была беспрецедентная.

Угрозы безопасности женщин в социальной сфере можно классифицировать по четырем группам. К первой относятся социальные угрозы, связанные с насилием, разгулом преступности в нашем обществе, его криминализацией. Значение этого источника столь важно, что выбор между демократией и порядком однозначно решался преобладающим большинством россиянок (80,8 %) в пользу порядка, который, по мнению женщин, России нужен больше всего. За приоритет демократии высказались 5,9%.

Ко второй группе угроз социальной безопасности женщин относится распространение таких негативных социальных явлений, как наркомания, пьянство, рост смертности и сокращение продолжительности жизни. Остановлюсь на одном из названных явлений — наркомании. В нашем обществе с 1993 г. усилился процесс феминизации наркомании. Женщин, имеющих опыт потребления наркотиков (в том числе случайного, т.е. разового), в Москве, например, было от 17 до 18 % опрошенных. Женская наркомания имеет свои особенности, создающие повышенную угрозу безопасности как отдельной женщине и ее семье, так и обществу в целом. Это повышенная агрессивность, быстро протекающая интеллектуальная деградация. Наркоманки легко втягиваются в противоправную деятельность. Среди них высокий процент проституток: от 47 до 71 %. Женщины, потребляющие наркотики, представляют особую опасность для генофонда страны, так как наркомания неизбежно ведет к рождению неполноценных детей.

К третьей группе социальных угроз для женщин относится ухудшение медицинского обслуживания и здравоохранения. Как оценивают россиянки состояние своего здоровья? Данные мониторинга общественного мнения, проводимого ВЦИОМ, позволяют получить ответ на этот вопрос (табл. 1.7). Тенденция очень тревожная: в 1997 г. впервые за годы реформ соотношение групп женщин (и россиян в целом), удовлетворенных и неудовлетворенных состоянием своего здоровья, изменилось не в сторону удовлетворенных.

Таблица 4.7. Степень удовлетворенности состоянием своего здоровья в зависимости от гендерного признака, % числа опрошенных

Источник: Экономические и социальные перемены. Мониторинг общественного мнения // Бюллетень ВЦИОМ. 1997. № 3. С. 80.

Среди женщин группа недовольных составила 57,2 % против

41,4 % тех, кто в целом своим здоровьем доволен. Очевидно, что физиологические ресурсы здоровья женщин еще в большей мере, чем у мужчин (среди них недовольны своим здоровьем 43,2 % респондентов), истощились за изнурительные годы реформ и преобразований.

Коренная проблема всей системы здравоохранения — платность медицинских услуг. Государство стремится переложить на население, а конкретнее — на семью, оплату здоровья ее членов, тем самым целенаправленно усиливая угрозу социальной безопасности женщин и детей. Исследования показывают, что в вопросах платности здравоохранения государство и народ стоят на противоположных позициях.

Среди опрошенных 61 % хотят сохранить в основном бесплатное медицинское обслуживание, а за в основном платное выступают в 60 раз меньше (0,9 %); 35,9 % респондентов считают необходимым сочетать платное и бесплатное здравоохранение, причем эти показатели практически не зависят от гендерного признака.

• [1] Данные всероссийских опросов общественного мнения. М.: ВЦИОМ, 1998.
• [2] Силласте Г.Г. Экономическая социология. М., 2012. С. 269—271.
• [3] Мониторинг общественного мнения. М.: ВЦИОМ, 1999. С. 66.