Социальные риски на рынке образовательных услуг, порождаемые вызовами высшему образованию
Таких рисков много. Особое место занимают:
• риск девальвации образования. Одним из инструментов его снижения Министерство образования и науки РФ избрало инвентаризацию образовательного хозяйства России. В ее рамках делается анализ проводимой в вузах работы - контроль качества подготовки специалистов, уровня ППС, востребованности выпускников вуза на рынке труда и профессий, мониторинг деятельности государственных образовательных учреждений.
Ведется этот мониторинг по пяти показателям: образовательная деятельность (средний балл ЕГЭ), научно-исследовательская работа (объем работы на одного сотрудника), международная деятельность (удельный вес численности иностранных студентов), финансово-экономическая деятельность (доходы вуза от всех источников), инфраструктура (общая площадь учебно-лабораторных зданий в расчете на одного студента). Согласно таким критериям свыше 126 вузов (это 23% общей численности госвузов) надо лишать права их образовательной деятельности, так как они признаны по названным показателям неэффективными. А если обратиться к филиалам, то в соответствии с утвержденными критериями неэффективными признаны почти 48% госвузов. В эту зону риска попали и несколько московских и питерских вузов.
Вдумаемся в приведенные критерии. Можно ли их признать критериями качества образования? Это формально-количественные, а не качественные показатели. Российское вузовское сообщество резко негативно отнеслось к подобному мониторингу качества, выразив свое отношение в акциях недовольства, несогласия, в судебных исках;
• социальные риски принятого в РФ нового Закона об образовании.
В нем просматриваются риски финансовые и кадровые. Финансовые
заключаются в несоответствии финансового обеспечения требованиям нового стандарта на фоне прогноза по увеличению числа школьников, в росте потребности в кадрах и строительстве новых школ, переходе регионов с 2013 г. на работу школ в одну смену ит.д. Все это приведет к серьезным структурным изменениям консолидированных бюджетов регионов в сторону существенного увеличения текущих расходов и фактически к сворачиванию программ развития. Федеральный закон для регионов очень дорогой.
Наука и образование в вузах должны сохранять единство. Но как его обеспечить в периферийных вузах? В сельской местности, в сельских школах? Здесь все сложнее и дороже. Кадры работать на селе не хотят. Новые технологии очень дороги. Регионы совместно с вузами ищут варианты создания новой системы подготовки кадров;
• социальный риск для родителей: потратить деньги «в воздух». Иначе говоря, потратить деньги на обучение детей для того, чтобы те вышли с дипломом, но без требуемых знаний.
Предлагается ввести три фильтра для процесса повышении качества высшего образования: систему внешней независимой оценки квалификации и сертификации кадров; квалификационный экзамен по профессии через 6 месяцев после начала работы (т.е. испытательного срока);
внедрение независимой общественно-профессиональной аккредитации вузов. Эти фильтры на пути подготовки и трудоустройства неквалифицированных специалистов с дипломом юридических вузов.
Стратификация общества привела к стратификации образования: на элитные гимназии с частично оплачиваемыми услугами - массовые общеобразовательные школы, обеспечивающие минимальный образовательный стандарт, почти не оставляющий выпускникам надежды на поступление в вуз без дополнительной коммерческой подготовки. Привычная западная трехзвенная модель «образование - профессия - доход» в России трансформировалась в цепочку «доход - образование - профессия». Таким образом, в российском варианте образование утрачивает присущую ему роль восходящей мобильности;
• социальный риск внедрения ЕГЭ.
Важной характеристикой российского роста поступающих в вуз стал фиксируемый прирост обучающихся студентов, являющийся не столько результатом государственных, сколько индивидуальных инвестиций населения в получение образования.
Оправдал ли себя ЕГЭ? По данным Фонда «Общественное мнение», в целом ЕГЭ воспринимается в обществе негативно. Отрицательных, критических высказываний в его адрес в 3 раза больше, чем позитивных. В настоящее время 56% россиян введение ЕГЭ не одобряют. А если обратиться кучащимся, то лишь 10% из них предпочли бы сдавать экзамен в форме ЕГЭ. Попытка министерских чиновников - инициаторов введения ЕГЭ - убедить общественное мнение в том, что ЕГЭ расширяет доступность образования явно не принимается массовым сознанием. Талантливая молодежь уезжает из регионов в Москву, а провинция продолжает интеллектуально истощаться.
Не оправдались ожидания чиновников и в части оценки ЕГЭ в качестве антикоррупционного механизма. Судя по официальным данным МВД, злополучный ЕГЭ не только не снизил, а в полтора раза увеличил коррупцию в сфере образования. Причем теперь коррупция опустилась на этаж ниже и осела в школах, в органах управления образовательным процессом. Еще одним негативным последствием этого экзамена стала, по мнению большинства учителей, подмена процесса развития творческих способностей детей, примитивной тренировкой школьников к ЕГЭ.
По сути, пропадает полноценный год обучения, который отдается натаскиванию на ЕГЭ и сокращает учебную программу, так как кроме этого натаскивания на другое время не отводится.
> Добавим еще одно последствие - материальное.
Сколько стоят курсы по натаскиванию к ЕГЭ в Москве? Минимум - 15 тыс. По сути происходит ускоренная коммерциализация средней школы. Если быть объективным перед фактами последствий введения этого экзамена, то прокомментировала бы его словами мудрого И. Канта: «Я сеял драконов, а сбор жатвы дал мне блох».
