Тенденции и проблемы правового регулирования взаимоотношений государства и бизнеса

ГАБОВ Андрей Владимирович, доктор юридических наук, заведующий отделом гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34

В статье анализируются некоторые ключевые проблемы в развитии правового регулирования взаимоотношений государства и бизнеса. К числу негативных тенденций автор относит усиление несистемности и нестабильности правового регулирования, неопределенность многих нормативных решений, к позитивным — рост активности участия бизнес-сообщества в процессе правотворчества. Недостатки отечественной правовой системы в сфере взаимоотношений государства и бизнеса проявляются на фоне создания Евразийского экономического союза и участия России во Всемирной торговой организации, а также применения против России экономических санкций.

Ключевые слова: государство, бизнес, реформирование гражданского законодательства, аффилированность, баланс интересов.

Trends and Problems of Legal Regulation of Relationships between State and Business

A. V. Gabov, doctor of jurisprudence

The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation

34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia

E-mail: Этот адрес e-mail защищен от спам-ботов. Чтобы увидеть его, у Вас должен быть включен Java-Script

This article analyzes some important trends and issues in the development of legal regulation of relations between the state and business. The article noted the main negative trends and challenges in the development of legislation at the present stage: the increasing instability of legal regulation; lack of priorities and evidence-based forecast, the consistency of decisions etc. These trends are accompanied by comments and examples from recent changes in the civil law. It is noted that the General result of all these negative trends is the increasing uncertainty of legal regulation, reducing its effectiveness. It is noted that the shortcomings of our legal system in part of state relations and business at the present stage amplified two significant external challenges: the creation of a Eurasian economic Union (EEU) and participation in the WTO; the adoption of a number of States sanctions against Russia in connection with the known events in Ukraine.

Keywords: government, business, civil law reform, affiliation, the balance of interests.

DOI: 10.12737/7245

Государство и бизнес имеют много граней взаимодействия. Это сложная система, сопряженная с конфликтами^[1], поисками компромиссов, привлечением государством бизнеса к решению государственных общенациональных задач и привлечением бизнесом государства для решения вопросов защиты его интересов во внешней среде, а также в кризисные годы. Однако все эти грани взаимодействия имеют одно общее: средством достижения результата и для бизнеса, и для государства выступает право.

Именно право есть то поле, система координат, где взаимодействуют бизнес и государство. Именно право в конечном счете (в нормативном правовом акте или в акте правоприменения) проводит границу между допустимой свободой и общим благом, эффективностью и справедливостью.

Через правовые средства мы пытаемся найти оптимальный баланс государственных, общественных и частных интересов при регулировании различных граней взаимодействия государства и бизнеса. Такой баланс достижим в том числе и тогда, когда само право системно, определенно и ясно; когда оно понятно участникам отношений; когда они (участники) понимают, что те институты, которые это право составляют и обеспечивают его реализацию и применение, гарантируют им реализацию своих интересов, защищают их права; когда соблюдается справедливость.

Государство должно в своей политике руководствоваться балансом конституционных принципов свободы экономической деятельности и социального государства.

В практической плоскости (при закреплении целей политики в тех или иных сферах, при законодательных решениях, в правоприменительной деятельности) это означает, что, с одной стороны, государство должно обеспечить реализацию права каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. Это предполагает в том числе устранение для бизнеса излишних барьеров; развитие институтов, создающих благоприятную среду для ведения бизнеса. С другой стороны, государство, исходя из принципа социального государства, обязано обеспечить: а) заботу о благополучии, сохранение условий для нормального существования; б) минимизацию негативных последствий принимаемых экономических решений; в) предоставление государственной социальной помощи лицам, оказавшимся в сложной жизненной ситуации; г) защиту слабой стороны в экономических отношениях (потребителей, пенсионеров и проч.) и т. д.

В свою очередь, бизнес-сообщество должно не только создавать национальное богатство, но и обеспечивать приемлемый уровень социальной солидарности.

Дисбаланс интересов в сферах взаимодействия государства и бизнеса может повлечь развитие различных негативных сценариев: если со стороны государства будет иметь место избыточное и (или) неэффективное администрирование, недостаточное качество предоставляемых государственных услуг, мы получим ограничение развития предпринимательства, «бегство» участников в другие юрисдикции, серую и черную зоны бизнеса, которые не поддаются никакому налоговому администрированию. Результат понятен: отсутствие развития экономики, возрастание социальной напряженности, нагрузки на бюджет, коррупционных факторов;

если, напротив, государственные механизмы будут недостаточны, возникает опасность другой крайности — социального расслоения, снижения качества экономического развития, деиндустриализации экономики.

Насколько современное право отвечает этим высоким требованиям в сфере взаимодействия государства и бизнеса, способно ли оно обеспечить указанный баланс? Для ответа на этот вопрос рассмотрим некоторые значимые тенденции и проблемы в развитии правового регулирования взаимоотношений государства и бизнеса.

Первой из названных тенденций является усиление нестабильности правового регулирования. К сожалению, такая нестабильность, неустойчивость отношений нарастает все последние годы. Здание нашего права буквально «сотрясает» вал, цунами изменений (в том числе изменений в ранее принятые изменения). В результате этого участники отношений не успевают адаптироваться к одним правилам, как принимаются другие. В области законотворчества забыто основополагающее правило: нормами права обеспечивается именно «устойчивость, относительная стабильность» экономических отношений^[2].

Вторая проблема и тенденция последнего времени — непроработан- ность многих нормативных решений. В самом факте того, что законодательство подвергается изменениям, нет ничего плохого. Однако этот тезис верен только в том случае, если изменения сделаны с учетом научно обоснованного прогноза, если они детальным образом обсуждены, в том числе с участием лиц, интересы которых эти изменения затронут (причем не формально, путем размещения на каком-либо электронном ресурсе). К сожалению, ничего подобного в последнее время мы не видим. Во многих случаях изменения поспешны, иногда не в полной мере продуманы, содержат множество противоречий, как внутренних, так и с другими актами.

Приведем несколько примеров из области гражданского законодательства. В настоящее время можно говорить, что в целом состоялась реформа гражданского законодательства: приняты девять федеральных законов, которыми реализована часть положений Концепции развития гражданского законодательства РФ (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 7 октября 2009 г.) (см. таблицу).

Следует отметить позитивное влияние этой реформы. Она имела определенный замысел, воплощенный в документах (Концепции) политико-правового характера, а также стадии подготовки изменений и обсуждений. Более того, бизнес был вовлечен в процесс обсуждения и разработки проектов. Здесь четко проявилась одна из тенденций последних лет: нежелание бизнес-сообщества оставаться безучастным к процессу появления правовых норм, выступать просто «потребителем» нормативного материала. Напротив, оно стремится активно участвовать в процессе правотворчества. Государство вынуждено воспринимать аргументы бизнес-сообщества, трансформируя предлагаемые проекты нормативных актов, а часто воспринимая соответствующие проекты, подготовленные с участием представителей бизнес-сообщества.

Однако нельзя не остановиться и на некоторых негативных моментах этой реформы. Ряд изменений в ГК РФ, очевидно, принимались без оценки их регулирующего воздействия или без четкого понимания практических последствий и механизмов реализации соответствующих нововведений.

Во-первых, согласно изменениям в ст. 53 ГК РФ теперь все органы юридического лица названы его представителями. То есть не только единоличный исполнительный,

Таблица

иными словами волеизъявляющий, таких органов, причем бизнес, по су- орган (директор, генеральный дирек- ти, поставлен перед фактом (никаких тор и проч.), но вообще все, к примеру, серьезных публичных дискуссий по в корпорациях это и собрание участ- этому вопросу не было). На сегодняш- ников корпорации, и совет директо- ний день большинство даже круп- ров (наблюдательный совет), и даже ных компаний не понимают, как они ревизионная комиссия (ревизор). Это должны работать. Между тем уже наиболее серьезное изменение в части очень много лет стоит вопрос о право- подходов к регулированию таких ор- вом положении органов юридического ганов. «Ломается» прежний, уже ело- лица, и можно довести идею юриди- жившийся взгляд на правовой статус ческого лица как фикции до конца и назвать его органы представителями. Но делать-то это надо качественно, подготовив соответствующие изменения. На данный момент необходимая проработка отсутствует и в отношении всех органов сделана ссылка на п. 1 ст. 182 ГК РФ (определение представительства).

Во-вторых, в результате изменений, внесенных в ст. 53 ГК РФ, вышло так, что деятельность первых лиц организаций не регулируется трудовым законодательством. Интересно, что такое изменение вообще не планировалось и в редакции законопроекта, принятого 27 апреля 2012 г. в первом чтении (проект федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации»), этого не было. Теперь же все бизнес-сообщество гадает, как регулировать отношения с директорами организаций. Некоторые авторы этой явно ошибочной нормы сейчас говорят о том, что предметом ГК РФ не являются трудовые отношения, что соответствующая поправка не означает изменение природы отношений юридического лица с первым руководителем и т. д. Но, как говорится, что написано — то написано.

В-третьих, введено нотариальное удостоверение решений и состава участников общих собраний непубличных акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью. Между тем законодательство о нотариате не предусматривает соответствующих нотариальных действий, в результате чего становится непонятным, что должен удостоверять в таких случаях нотариус.

В-четвертых, введена возможность принудительного исключения участника из любой корпорации (ч. 2 ст. 65³ ГК РФ), но детально проработанного механизма применения института нет.

В-пятых, после долгой дискуссии внесены изменения в части аффилированности юридических лиц. Уже можно считать большим достижением, что внесены они не в той редакции, в которой предлагались после первого чтения, поскольку было не вполне понятно, как работать с этими изменениями бизнесу, так как существенно смещался баланс интересов между миноритарными и мажоритарными участниками. Однако и принятые изменения ничего хорошего не несут. Как следует из ст. 53² ГК РФ, понятием аффилированности обозначается определенный вид связей («отношений связанности (аффилированности)») между двумя и более лицами, наличие которых и (или) последствия действий сторон которых (обусловленных такими связями) влечет осуществление определенного регулирования. Использование слов «связанность» и «аффилированность» как аналогов нельзя признать удачным ни с какой точки зрения. Это просто грубая ошибка, которая должна быть исправлена как можно быстрее. Слово «связанность» может толковаться довольно широко. Более того, в контекстах определенных нормативных актов оно имеет самостоятельное значение, а в некоторых актах и вовсе является родовым по отношению к понятию «аффилированность». О какой определенности регулирования в свете таких изменений может идти речь? С нашей точки зрения, институт аффилированности в нынешнем его виде вне всякого сомнения нуждается в реформировании. Однако вовсе не в таком, которое было предложено в ходе дискуссии в 2012—2014 гг. по поводу проекта изменений в ГК РФ. Результатом двухлетних обсуждений стала еще большая неопределенность в законе ввиду отождествления понятий аффилированности и связанности. Между тем всего этого могло и не быть: в ходе дискуссии следовало определить, каковы отношения связанности (и зависимости), почему их надо регулировать, в каких отраслях и какими средствами.

Возможно, при непредвзятом подходе, это случайно занесенное из некоторых правопорядков слово «аффилированность» вообще бы не рассматривалось в качестве универсального или отраслевого понятия. Этот термин «занесен» из американского права, при этом никто не задумывался, к примеру, почему бы вместо слова affiliation (аффилированность) просто не изложить на кириллице немецкое, закрепленное в § 15 Aktiengesetz^[3] понятие Verbundene Unternehmen? То есть не переводить его на русский и использовать понятие «связанные предприятия», а сделать так же, как ранее, в 1992 г., поступили с понятием аффилированности, иными словами ввести понятие «фербундене унтернемен»? Тогда и ст. 53² ГК РФ могла бы выглядеть иначе, например так: «Если настоящий Кодекс или другой закон ставит наступление правовых последствий в зависимость от наличия между лицами отношений фербундене унтернемен, наличие или отсутствие таких отношений определяется в соответствии с законом». Не правда ли, звучит непривычно? А ведь с аффилированностью то же самое: заимствовали из английского языка слово, даже не переведя его на русский, и уже много лет обсуждаем, как бы нам его наполнить каким-то новым и необходимым содержанием. В данном случае хочется привести слова А. Ф. Черданцева: «...формой правовой информации выступает язык как определенная знаковая система. Специфика работы юриста состоит в том, что его основной инструмент — язык. Он оперирует в своей деятельности языковыми феноменами (явлениями), которые не просто представляют собой знаки... но имеют смысл и значение»^[4].

Отдельный вопрос в части слабой проработки нормативных документов — это качество законопроектов. Пояснительные записки, равно как и финансово-экономические обоснования, часто ничего не говорят не только о существе изменений, но и о реальных целях, причинах и последствиях принятия новых документов. А ведь это важнейшие материалы для целей последующего толкования, прежде всего телеологического, положений этих актов. Более того, иногда имеет место ситуация, когда к первому чтению представлен текст документа с одной пояснительной запиской, а ко второму чтению документ радикально меняется, но записка остается той же самой.

Еще одна проблема — это частая смена приоритетов; отсутствие стратегии и научно обоснованного прогноза; отсутствие последовательности в решениях. Хороший пример здесь — уголовно-правовая политика. Правовая политика в этой области (очень чувствительной для бизнес-сообщества) напоминает своего рода «качели» между смягчением (либерализацией) и ужесточением (усилением администрирования).

Так, в свое время, идя навстречу запросам предпринимательского сообщества, законодатель принял принципиальное решение об изменении порядка возбуждения дел по налоговым преступлениям. В частности, в УПК РФ было установлено^[5], что обязательным поводом для возбуждения уголовных дел по фактам совершения преступных посягательств в налоговой сфере (по ст. 198—199² УК РФ) служат только те материалы, которые направлены

⁵ См. Федеральный закон от 6 декабря 2011 г. № 407-ФЗ «О внесении изменений в статьи 140 и 241 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». У соответствующего законопроекта, кстати, была«за- мечательная» пояснительная записка, в которой существо вносимых изменений описывалось одним предложением: «законопроект направлен на совершенствование уголовного судопроизводства».

налоговыми органами^[6]. Эти положения исключали возможность считать поводом для возбуждения уголовного дела заявление о преступлении и сообщение о совершенном или готовящемся преступлении из иных источников. Законодатель усложнил процедуру возбуждения уголовного дела по налоговым преступлениям. Несмотря на сравнительную новизну таких решений (2011 г.), практически сразу после их принятия разгорелась дискуссия о правомерности данного подхода. В результате в Государственную Думу был внесен законопроект об упразднении изложенного порядка возбуждения уголовного дела. По существу, с некоторыми коррективами возвращается прежний порядок. Отметим, что все эти изменения разделяют лишь два года. Разве можно при таких обстоятельствах говорить о какой-то стратегии и приоритетах?

Другая негативная тенденция — усиление несистемности регулирования. В частности, в последние годы широкое распространение получила практика внесения в акты законодательства поправок без одновременного внесения изменений в специальные законы, регулирующие соответствующие отношения. Например, Закон о внесении изменений в Гражданский кодекс РФ в части юридических лиц был принят в мае 2014 г., вступил в силу 1 сентября того же года, существенно изменил регулирование в части правового положения и деятельности юридических лиц, однако никакого корреспондирующего изменения иных — специальных — законов мы не видим по сей день (они все еще обсуждаются). В результате имеются многочисленные проблемы с пониманием того, какой нормой следует руководствоваться при решении той или иной ситуации.

Общим следствием всех этих негативных тенденций является усиление неопределенности правового регулирования, снижение его эффективности. И это при том, что объем правового регулирования кратно возрастает. Между тем часто решить довольно простую правовую ситуацию сложно.

Эти негативные тенденции существенно осложняют правоприменение. В последние годы мы наблюдали проблемы единства судебной практики, что отрицательно сказывалось на бизнес-климате. В 2014 г. произошло очень важное событие — объединение высших судов и создание на базе Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда нового Верховного Суда РФ. Об обоснованности, важности и правильности этого шага сказано уже очень многое. Такое решение обеспечивает единство подходов к отправлению правосудия, исключает споры о подведомственности, способствует определенной унификации судопроизводства, исключает противоположные подходы к вынесению судебных решений. Тем не менее само принятие данного принципиального решения — это только начало большого пути. Требуются дальнейшие изменения как минимум в двух сферах регулирования: в процессуальном законодательстве и в законодательстве о судоустройстве.

Отдельный важный вопрос для бизнеса — реформа законодательства о третейских судах. Для бизнеса этот компонент очень важен, поскольку он позволяет быстро и оперативно решать споры. Обращение в третейский суд (международный коммерческий арбитраж или внутренний третейский суд, в том числе постоянно действующий третейский суд или третейский суд, образованный сторонами для решения конкретных споров (ad hoc)) — общепризнанный в современном правовом обществе способ разрешения гражданско-правовых споров (постановление КС РФ от 26 мая 2011 г. № 10-П). Конституционный Суд РФ в отмеченном деле указал, что предоставление заинтересованным лицам права по своему усмотрению обратиться за разрешением спора в государственный суд в соответствии с его компетенцией, установленной законом, или избрать альтернативную форму защиты своих прав и обратиться в третейский суд расширяет возможности разрешения споров в сфере гражданского оборота.

Однако не секрет, что в результате несовершенства законодательства третейский суд стал использоваться для совершения правонарушений. Он превратился из средства разрешения споров в проблему и для бизнеса, и для государства, которое выдает исполнительные документы по решениям таких судов. Сама идея третейского разрешения дел была едва ли не дискредитирована. Все это привело к необходимости реформы в данной области, формальным стартом которой стало поручение Президента РФ по итогам Послания Федеральному Собранию 2012 г.

Как результат, были разработаны комплекс мер по развитию третейского производства и два проекта федеральных законов «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» и «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации”». Оба законопроекта, к сожалению, не отвечают на многие серьезные вопросы, к тому же создают новые проблемы. В итоге они до сих пор находятся в стадии доработки, а это значит, что ситуация с третейским судопроизводством по-прежнему остается неудовлетворительной.

Недостатки нашей правовой системы в части взаимоотношений государства и бизнеса на современном этапе усиливаются двумя существенными внешними вызовами: во-первых, созданием Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и участием во Всемирной торговой организации (ВТО); во-вторых, принятием рядом государств санкций против России в связи с известными событиями на Украине.

29 мая 2014 г. в Астане был подписан Договор о Евразийском экономическом союзе (участники: Республика Беларусь, Республика Казахстан и Российская Федерация). Это знаковое событие для сферы правового регулирования экономических отношений во всех трех указанных государствах.

В соответствии со ст. 1 Договора его стороны (указанные государства) учредили Евразийский экономический союз, в рамках которого договорились обеспечить свободу движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы, проведение скоординированной, согласованной или единой политики в отраслях экономики, определенных как подписанным договором, так и иными международными договорами в рамках созданного союза. Соответственно, вновь созданный экономический союз — это базовый договор и несколько десятков приложений к нему, регулирующие широкий круг вопросов экономического характера.

В рамках таможенного союза государств — участников ЕАЭС (ст. 25 Договора): 1) функционирует внутренний рынок товаров; 2) применяются единый таможенный тариф ЕАЭС и иные единые меры регулирования внешней торговли товарами с третьими сторонами; 3) действует единый режим торговли товарами в отношениях с третьими сторонами; 4) осуществляется единое таможенное регулирование; 5) осуществляется свободное перемещение товаров между территориями государств- членов без применения таможенного декларирования и государственного контроля (транспортного, санитарного, ветеринарно-санитарного, карантинного фитосанитарного), за исключением случаев, предусмотренных Договором (приложения к нему).

Следует обратить внимание на то, что положения Договора предполагают не просто схожесть положений законодательства трех государств, но и гармонизацию законодательства (под которой ст. 1 Договора понимает «сближение законодательства государств-членов, направленное на установление сходного (сопоставимого) нормативного правового регулирования в отдельных сферах»), а также его и унификацию (т. е. согласно ст. 1 Договора «сближение законодательства государств-членов, направленное на установление идентичных механизмов правового регулирования в отдельных сферах, определенных... Договором»).

Договор указывает много сфер, которые подвергнутся гармонизации. Среди них:

осуществление государственного контроля (надзора) за соблюдением требований технических регламентов Союза и установление ответственности за нарушение обязательных требований к продукции, правил и процедур проведения обязательной оценки соответствия (ст. 51);

либерализация торговли услугами, учреждения, деятельности и осуществления инвестиций (ст. 67);

налоги, которые оказывают влияние на взаимную торговлю, чтобы не нарушить условия конкуренции и не препятствовать свободному перемещению товаров, работ и услуг на национальном уровне или на уровне Союза, включая: 1) гармонизацию (сближение) ставок акцизов по наиболее чувствительным подакцизным товарам; 2) дальнейшее совершенствование системы взимания налога на добавленную стоимость во взаимной торговле (в том числе с применением информационных технологий) (ст. 71);

естественные монополии, указанные в приложениях к Договору, путем их сокращения и с возможным определением переходного периода (ст. 78);

финансовые рынки (ст. 103); обеспечение единства измерений (Протокол о проведении согласованной политики с области обеспечения единства измерений, приложение № 10 к Договору);

механизмы допуска к осуществлению деятельности (в том числе разрешительных требований и процедур) (Протокол о торговле услугами, учреждении, деятельности и осуществлении инвестиций, приложение № 16 к Договору);

методы и технологии осуществления транспортного (автомобильного) контроля на внешней границе Союза в части: 1) требований к весовым параметрам транспортных средств при движении по автомобильным дорогам общего пользования, входящим в состав международных транспортных коридоров; 2) создания системы контроля за полнотой уплаты сборов за проезд транспортных средств по автомобильным дорогам общего пользования другого государства- члена; 3) выработки механизма по урегулированию спорных ситуаций в случае их возникновения с перевозчиками третьих стран; 4) выработки механизма возврата (задержания) транспортных средств в случае нарушения установленных требований по выполнению условий международной автомобильной перевозки по территории Союза (Порядок осуществления транспортного (автомобильного) контроля на внешней границе ЕАЭС, приложение № 1 к Протоколу о скоординированной (согласованной) транспортной политике).

В соответствии со ст. 30 Договора предусматривается гармонизация и унификация требований законодательства государств-членов в сфере обращения лекарственных средств. Согласно Протоколу о правилах доступа к услугам субъектов естественных монополий в сфере транспортировки газа по газотранспортным системам, включая основы ценообразования и тарифной политики (приложение № 22 к Договору) предусматривается унификация норм и стандартов на газ государств-членов и унификация нормативно-технических документов, регламентирующих функционирование газотранспортных систем, расположенных на территориях государств-членов.

Даже перечисленные примеры показывают, что участие России в новом экономическом объединении существенным образом будет менять регуляторную среду для бизнеса в стране. Для бизнеса и государства это влечет как новые возможности, так и новые угрозы. К примеру, если для бизнеса открываются новые возможности на Едином экономическом пространстве, то для государства существует объективная угроза, связанная с конкуренцией юрисдикций даже внутри самого Союза. Особый вопрос — деятельность органов нового экономического союза, которые также наделены компетенцией в части решений, имеющих существенные экономические последствия. Не вполне понятно и то, какова будет динамика процессов гармонизации и унификации. Ведь хотя законодательство трех стран схоже, тем не менее есть и существенные различия, причем не столько в технических вопросах, сколько в подходах к решению тех или иных вопросов.

Следует также отметить, что такое «переформатирование» экономического и правового пространства проходит на фоне нашего членства в ВТО. Интересно, что по существу нормы и принципы этой организации объявлены институциональной основой и нового Союза: в преамбуле к Договору о ЕАЭС прямо указано, что стороны принимают во внимание нормы, правила и принципы Всемирной торговой организации. Такое членство для России уже выявило как положительные, так и отрицательные стороны.

Положительным моментом является то, что Россия не просто присоединилась к общим правилам, которым следует абсолютное большинство стран мира, но теперь активно вовлечена в процессы обсуждения совершенствования таких правил, а кроме того, может использовать институциональные механизмы соответствующих международных соглашений для защиты своих национальных интересов.

Впрочем, как показывает текущая ситуация в мире, само по себе участие в этом многостороннем международном форуме отнюдь не гарантирует того, что все спорные ситуации будут решаться по установленным правилам. Как хорошо известно, Евросоюз и другие государства, в том числе США, Япония, Канада и Швейцария, весной 2014 г. ввели санкции в отношении России. Результатом этих ограничений стало негативное воздействие на российскую экономику в целом и отдельные сектора бизнеса.

Для защиты национальных интересов Российской Федерации (в том числе ее экономических интересов, а потому и интересов бизнес-сообщества) был принят Указ Президента РФ от 6 августа 2014 г. № 560 «О применении отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации». Этим Указом определено, что в течение одного года со дня его вступления в силу запрещается либо ограничивается осуществление внешнеэкономических операций, предусматривающих ввоз на территорию России отдельных видов сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, страной происхождения которых является государство, принявшее решение о введении экономических санкций в отношении российских юридических и (или) физических лиц или присоединившееся к такому решению. Принят и ряд иных нормативных документов в этой области.

Россия впервые столкнулась с такими масштабными санкциями, которые непосредственно влияют на ее бизнес-климат, а это требует адекватного ответа, в том числе в области права.

Библиографический список

Братусь С. Н. Роль права в развитии советской экономики. М., 1971. Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены в юриспруденции. М., 2012.

• [1] А они неизбежны, поскольку государству и бизнесу изначально присущи разныецелеполагания: реализация общественногоинтереса в первом случае и максимизацияэкономического результата (дохода, прибыли) во втором.
• [2] См.: Братусь С. Н. Роль права в развитиисоветской экономики. М., 1971. С. 15.
• [3] URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bundesrecht/aktg/gesamt.pdf.
• [4] Черданцев А. Ф. Логико-языковые фено
• [5] мены в юриспруденции. М., 2012. С. 5.
• [6] Точная формулировка: «Поводом длявозбуждения уголовного дела о преступлениях, предусмотренных статьями 198—1992 Уголовного кодекса Российской Федерации, служат только те материалы, которые направлены налоговыми органами в соответствии с законодательством о налогах исборах для решения вопроса о возбужденииуголовного дела».