КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ. АНАЛИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ

Аналитика прекрасного

«Критика эстетической способности суждения» Канта открывается «Аналитикой прекрасного», которая содержит анализ суждения вкуса. «Дефиниция вкуса, полагаемая здесь в основу, - пишет он, - гласит: вкус - это способность судить о прекрасном (курсив наш. - Я.#.)»^[1]. Иными словами, это способность высказывать суждение вкуса. Моменты рассмотрения суждения вкуса: качество, количество, отношение, модальность, - Кант определил, руководствуясь логическими функциями суждения, установленными им в «Критике чистого разума».

Первый момент

Анализ суждения вкуса по его качеству

Этот раздел содержит пять основных положений Канта о суждении вкуса, которые являются ключом к пониманию его концепции в целом.

Суждение вкуса есть эстетическое суждение (§ 1)

Какое же суждение Кант называет эстетическим? «Чтобы определить, прекрасно ли нечто или нет, - пишет он, - мы соотносим представление (Vorstellung) не с объектом (Objekt) посредством рассудка ради познания, а с субъектом и его чувством удовольствия или неудовольствия посредством воображения (быть может, в связи с рассудком). Суждение вкуса поэтому не есть познавательное суждение; стало быть, оно не логическое, а эстетическое суждение, под которым подразумевается только то суждение, определяющее основание которого может быть только субъективным» ^ъ. Коротко говоря, эстетическое суждение - это субъективное суждение, определяющим основанием которого является чувство удовольствия или неудовольствия.

Чтобы понять логику дальнейших рассуждений Канта об искусстве, необходимо исходить из того, что задача его трансцендентальной философии в «Критике способности суждения» остаётся той же, что и в предшествующих ей «Критиках» - «Критике чистого разума» и «Критике практического разума». Исходной точкой рассмотрения будет и здесь не объект, обладающий теми качествами, которые позволяют назвать его прекрасным, как это было в традиционной эстетике. Напротив, предметом анализа будет, прежде всего, субъект, его состояние и взаимоотношение его познавательных способностей, вызывающее то чувство удовольствия или неудовольствия, которое и позволяет назвать представление, т.е. объект в представлении субъекта, вызывающее это состояние, прекрасным. Именно поэтому свой анализ прекрасного Кант начинает с рассмотрения чувства удовольствия или неудовольствия.

Чувство удовольствия или неудовольствия, о котором идет речь, - это способность души, которую, напомним, в «Критике способности суждения» Кант ввел в структуру способностей души, где она заняла место между познавательной способностью и способностью желания. Каждой из них соответствует определенная высшая способность познания. Познавательной способности - рассудок. Чувству удовольствия или неудовольствия - способность суждения. Способности желания - разум. Кроме того, каждой из них соответствует свой априорный принцип: познавательной способности - закономерность, способности желания - целесообразность, которая в то же время есть закон (обязательность). Об этом мы говорили выше. Что же касается способности суждения, которая соответствует чувству удовольствия или неудовольствия, то характер ее априорности исследуется в «Критике способности суждения», где Кант ставит задачу выявить «имеет ли способность суждения, составляющая в ряду наших познавательных способностей среднее звено между рассудком и разумом, свои априорные принципы, конститутивны ли эти принципы или только регулятивны... и дают ли они a priori правило чувству удовольствия и неудовольствия как среднему звену между познавательной способностью и способностью желания»^{[2] [3]}. В противном случае у этих принципов нет своей области, в которой они законодательствуют, как законодательствуют в своих областях рассудок и разум.

С точки зрения Канта, задача определения собственного априорного принципа для эстетического суждения была чрезвычайно важна и первостепенна для решения вопроса о правомерности признания существования искусства как самостоятельной сферы человеческой деятельности и познания. Определение априорного принципа для эстетического суждения означало для Канта определение основы всеобщности эстетического суждения, точнее, с точки зрения философа, об общезначимости такого суждения, подобной истине познавательного суждения, претендующей на значимость для всех.

Забегая вперед, скажем, что, определив в качестве априорного принципа для способности суждения вкуса форму целесообразности без представления о ее цели, Кант показал таким образом внеэмпирическую природу общезначимости эстетического суждения, ввел учение об искусстве в систему трансцендентальной философии и обосновал автономию искусства.

В вышеприведенном определении эстетического суждения Кант подчеркивает, что эстетическое суждение не является познавательным, оно соотносит представление исключительно с субъектом, не обозначая ничего в объекте. «Здесь представление целиком соотносится с субъектом, и притом с его жизненным чувством, которое называется чувством удовольствия или неудовольствия; это чувство утверждает совершенную особую способность различения и суждения, которая ничем не содействует познанию, а только сопоставляет данное в субъекте представление со всей способностью представлений, которую душа сознает, чувствуя свое состояние»^{[4] [5]}. Таким образом, если представление соотносится с объектом, суждение будет логическим (познавательным), если

же - «исключительно с субъектом (с его чувством)», то суждение будет 478

эстетическим .

Понимание специфики эстетического суждения и его отличия от суждения познавательного есть главный ключ к пониманию сущности эстетического, согласно Канту.

Не менее важен для понимания этого и вопрос о специфике того чувства удовольствия или неудовольствия, которое является основой суждения о прекрасном, т.е. вопрос о качественном отличии эстетического удовольствия от любого другого удовольствия. Именно эта специфика определяет природу предмета, который мы называем прекрасным, как и природу всей сферы искусства. К исследованию этой специфики Кант обращается в следующем параграфе своей работы.

Удовольствие (wohlgefallen), определяющее суждение вкуса, свободно от интереса (§ 2)

Если считать, что, как пишет Кант, «интересом называется удовольствие, которое мы связываем с представлением о существовании предмета (курсив наш. - //.//.)»^[2], то следует признать, что чистое суждение вкуса, т.е. суждение о прекрасном, должно быть свободно от такого рода интереса: «Чтобы быть судьей в вопросах вкуса, нельзя ни в малейшей степени быть заинтересованным в существовании вещи, в этом отношении надо быть совершенно безразличным»^[7].

Это утверждение Канта было и может быть предметом серьезных дискуссий, и это естественно, поскольку оно касается важнейшего для понимания искусства вопроса - вопроса о природе и сущности произведения искусства. Остановимся на этом несколько подробнее.

Пониманию того, что такое для Канта «свобода от всякого интереса к существованию предмета», весьма помогают примеры, приводимые самим автором. Взять хотя бы известный пример оценки дворца как прекрасного^{[8] [9] [10]}.

Обратим внимание на термины, которые Кант здесь использует. Он говорит о «предмете» и «представлении». Предмет (Gegenstand) - это то, что существует само по себе безотносительно к нашему сознанию. Представление же (Vorstellung) - это предмет как он существует уже в нашем сознании, которое, как известно, имеет творческий характер. Представлением Кант называет созерцание или понятие . В контексте наших рассуждений - это произведение искусства. Любое представление есть субъективное видение и понимание предмета, тем более, если это представление - произведение искусства. В бытийном отношении предмет и произведение - вещи совершенно разные. «Если кто-нибудь спрашивает меня, - говорит Кант, - нахожу ли я дворец, который я перед собой вижу, прекрасным... хотят только знать, сопутствует ли во мне представлению о предмете удовольствие, как бы я ни был равнодушен к существованию предмета этого представления (курсив наш. - Н.Н.) »⁴⁸ . Вместо прямого ответа, считает Кант, можно предаться и посторонним размышлениям: «Я могу, конечно сказать...»^[4], - пишет он и далее перечисляет весь спектр возможных проявлений интереса к существованию дворца - как предмета ненужного, слишком дорогого, плода тщеславия вельмож, не жалеющих народного пота, предмета нецелесообразного в определенных условиях и т.д. «Все это можно, конечно, - говорит Кант, - вместе со мной допустить и одобрить, но не об этом теперь речь»^[7]. Речь о том, что критерием оценки произведения искусства как такового может быть только чувство удовольствия или неудовольствия, свободное от всякого интереса к существованию предмета.

В искусстве речь всегда идет о каком-либо предмете - человеке или явлении, но сам этот предмет как существующий вне художественного произведения нас не интересует, нам безразлично, существовал ли он реально или нет, и какими качествами обладал. Нас интересует исключительно представление автора об этом предмете - созданный им художественный образ. Именно его мы и оцениваем эстетически. Существовал ли Вий? Этот вопрос не имеет никакого отношения к эстетической оценке произведения искусства, принадлежащего Н.В. Гоголю. То же самое можно сказать о Демоне, Шарикове и предполагаемых чертах их «реальных» характеров. Мы можем задаться вполне законным вопросом по отношению к одному из самых замечательных стихотворений А.С. Пушкина - «Я вас любил...». Кому посвящено это стихотворение? Действительно ли отношение Пушкина к этой женщине было проникнуто таким чувством, каким наполнено это произведение? Вопрос вполне законный, но в данном случае нами движет не эстетический, а познавательный интерес. Это значит, что суждение о произведении будет познавательным - таким, в котором представление (героиню произведения) мы соотносим с предметом (ее прототипом) «посредством рассудка ради познания». Удовольствие же от стихотворения А.С. Пушкина как от произведения искусства как такового свободно от всякого интереса к существованию прототипа героини вне художественного контекста самого произведения.

«Нетрудно видеть, что для того, чтобы сказать, что предмет прекрасен, и доказать, что у меня есть вкус, важно не то, в чем я завишу от существования предмета, а то, что я делаю из этого представления в себе самом»^[7].

Вопрос о специфике эстетического удовольствия чрезвычайно важен для теории Канта. По сути своей это вопрос о природе этого удовольствия. Понимание её, как мы убедимся в дальнейшем, станем основой для обоснования им всеобщности (общезначимости) эстетического суждения.

Положение о незаинтересованности эстетического удовольствия, мы можем лучше всего объяснить, пишет Кант, если «чистому незаинтересованному удовольствию в суждении вкуса противопоставим удовольствие, связанное с интересом; в особенности если мы в то же время можем быть уверены, что нет больше никаких других видов интереса, кроме тех, которые будут сейчас названы»^[2].

Итак, определяя специфику эстетического удовольствия, Кант далее сравнивает его с удовольствием, связанным с интересом, - с удовольствием от приятного и с удовольствием от доброго.

Удовольствие от приятного связано с интересом (§ 3)

«Приятно то, что нравится [внешним чувствам] вощущении»^т. Однако, считает Кант, необходимо уточнить термин «ощущение», смысл которого в употреблении неоднозначен.

Кант различает объективное и субъективное ощущения. В приведенной выше дефиниции под словом «ощущение» он понимает «объективное представление [внешних] чувств»^{[15] [16]}, которое соотносится с объектом и служит познанию. Когда же слово «ощущение» относят к чувству удовольствия или неудовольствия, оно имеет совершенно другое значение и представление соотносится исключительно с субъектом и не служит для познания, «даже для того познания, благодаря которому субъект познает сам себя»^{[17] [16]}. Чтобы избежать ложного истолкования, Кант предлагает «то, что всегда должно оставаться только субъективным и что, безусловно, не может составлять представление о предме-

491

те» , называть словом «чувство».

«Зеленый цвет луга относится к объективному ощущению как воспринимайте предмета внешнего чувства; но приятность его относится к субъективному ощущению, посредством которого никакой предмет не представляется, т.е. относится к чувству, посредством которого предмет рассматривается как предмет удовольствия (которое не есть познание предмета)»^[2].

Таким образом, удовольствие от приятного принципиально отличается от удовольствия от прекрасного потому, что заинтересовано в существовании предмета и связано с желанием.

Спектр приятного чрезвычайно широк. Всякое удовлетворение какого-либо желания есть ощущение удовольствия. Все, что нравится, именно потому, что нравится, приятно. Но тогда надо признать, пишет Кант, что «впечатления внешних чувств, которые определяют склонность, или основоположения разума, которые определяют волю или чисто рефлективные формы созерцания, которые определяют способность суждения, совершенно одинаковы по их воздействию на чувство удовольствия»^[17]. Таким воздействием является приятность в ощущениях. Но, так как все наши способности в конечном итоге направлены на практическое, то целью их является наслаждение, как постоянно длящееся удовольствие, к которому стремится каждый в соответствии со своим взглядом. «О приятном не только говорят: оно нравится, но и говорят: оно наслаждает»^. Приятное всегда субъективно.

Удовольствие от хорошего связано с интересом (§ 4)

«Хорошо то, - пишет Кант, - что нравится посредством разума через одно лишь понятие. Мы называем нечто хорошим для чего-то (полезным), если оно нравится только как средство; другое же - хорошим самим по себе, [а именно то], что нравится ради него самого. И в том и в другом случае наличествует цель, стало быть, отношение разума к воле- нию, следовательно, и удовольствие от существования объекта или от

..495

действия, т.е. какой-то интерес» .

Итак, мы называем хорошим либо полезное, либо хорошее само по себе, но в любом случае, чтобы считать нечто хорошим, необходимо иметь понятие об этом нечто. Необходимость обладания в данном случае понятием Кант подчеркивает особо, чтобы еще раз обратить внимание на отличие хорошего от прекрасного и подчеркнуть специфику последнего.

Суждение о прекрасном в понятии не нуждается, точнее не предполагает готового понятия, под которое подводится многообразие соответствующих представлений. Суждение о прекрасном не является, таким образом, суждением определяющим. Однако, как суждение рефлектирующее, оно ищет понятие, и источником удовольствия в данном случае является сам процесс рефлексии.

Чтобы считать некий предмет хорошим, пишет Кант, надо иметь понятие об этом предмете. Но это совсем не нужно, чтобы найти в чем-то красоту. «Цветы, вольные (freie) рисунки, без всякой цели сплетающиеся линии в так называемом орнаменте из листьев никакого значения не имеют, ни от какого понятия не зависят - и все-таки нравятся. Удовольствие от прекрасного должно зависеть от рефлексии о предмете, которая приводит к какому-нибудь (неизвестно к какому) понятию, и этим оно

отличается также от удовольствия от приятного, которое целиком осно-

496

вывается на ощущениях» .

В этой связи в своих дальнейших рассуждениях Кант призывает не смешивать и строго различать приятное и хорошее.

Часто говорят, замечает он, будто «быть продолжительно приятным или быть хорошим - это одно и то .же» . По его мнению, это серьезная ошибка, поскольку «приятное» и «хорошее» - совершенно ^{494 495 496 497 [21] [22] [2] [2]}

разные понятия. Приятное представляет собой предмет, имеющий отношение исключительно к внешнему чувству, а чтобы назвать предмет хорошим, он через понятие цели должен быть подведен под принципы разума и определен в качестве предмета воли. С другой стороны, если то, что доставляет наслаждение, называют хорошим, то сразу возникнет вопрос, является ли оно хорошим опосредствованно (как полезное) или непосредственно (само по себе). Но по отношению к приятному такого вопроса возникнуть не может, поскольку оно может нравиться только непосредственно. То же, с точки зрения Канта, можно сказать и о прекрасном.

Понятия приятного и хорошего разделяются и в обыденной речи, например в разговоре о пище, которая, будучи приятной, не обязательно хороша, если принять во внимание ее пользу или вред для здоровья.

Подобным же образом можно рассуждать и о счастье, считает Кант. Многие полагают, что истинным, и даже высшим, благом можно назвать «сумму приятностей жизни (и по количеству и по продолжительности)» . Но разум противится этому, ведь приятность есть наслаждение, но тогда безразличен способ, которым оно достигается. Разум, пишет Кант, не даст себя убедить, что существование человека, живущего только ради наслаждения, ценно само по себе. Абсолютную ценность своему существованию как существованию личности человек придает только тем, что он делает, «не принимая в соображение наслаждение, и счастье со всем избытком того, что в нем приятно, далеко еще не безусловное Благо»^{[25] [2]}.

Имея в виду определение безусловного Блага, Кант дает в этом месте замечательный комментарий: «Обязательность наслаждения - очевидная нелепость. Точно такой же [нелепостью] следует считать предполагаемую обязательность всех поступков, которые имеют своей целью только наслаждение, каким бы духовным оно ни изображалось (или приукрашивалось), хотя бы даже мистическим, так называемым небесным наслаждением»^[27].

Кант делает вывод: несмотря на все различие между приятным и хорошим, «они сходятся в том, что всегда связаны с заинтересованностью в своем предмете; таковы не только приятное (§ 3) и опосредствованно хорошее (полезное), которое нравится как средство для достижения чего-то приятного, но также безусловно и во всех отношениях хорошее, а именно морально доброе, которое предполагает высший интерес. В самом деле, доброе есть объект воли (т.е. способности желания, определяемой разумом). Но хотеть чего-то и находить удовольствие в его существовании, т.е. питать к нему интерес, - одно и то же»^[28].

Три вида удовольствия (§ 5)

Удовольствие от приятного или доброго, т.е. хорошего, заключает Кант, связано с интересом к предмету и его существованию. Суждение же о прекрасном (суждение вкуса) «есть чисто созерцательное (contemplative) суждение, т.е. такое, которое, будучи безразличным к существованию предмета, лишь связывает его свойства с чувством удовольствия или неудовольствия. Но само это созерцание не направлено на понятие, ведь суждение вкуса не познавательное суждение (ни теоретическое, ни практическое) и потому оно не основывается на понятиях и не имеет их своей целью.

Приятное, прекрасное, хорошее, означают, следовательно, три различных соотношения представлений с чувством удовольствия и неудовольствия, по отношению к которому мы отличаем друг от друга предметы или способы их представления. Соответствующие каждому из них выражения, которыми обозначается то, что нравится, в них не одинаковы. Приятным каждый называет то, что доставляет ему наслаждение; прекрасным - то, что ему только нравится; хорошим - то, что он ценит, одобряет, т.е. в чем он усматривает объективную ценность»^[29].

Удовольствие от приятного ощущают и животные. Человек же, как животное, одаренное разумом, способен ощутить удовольствие и от приятного, и от прекрасного, и от хорошего. Именно человек, как существо сверхчувственное, одаренное познавательной способностью, а также чувством удовольствия и неудовольствия и способностью желания, и, следовательно - рассудком, способностью суждения и разумом, способное создать науку, искусство и нравственность, и есть та самая инстанция, в которой возможно соединение царства природы и царства свободы.

Из всех трех видов удовольствия, о которых шла речь выше, только удовольствие от прекрасного есть незаинтересованное и действительно свободное удовольствие, для которого не важен ни интерес внешних чувств, связанный с пребыванием человека в мире природы, ни даже интерес разума. Ни склонность, ни желание не могут быть свободны от интереса к существованию своего предмета. Только эстетическое удовольствие, считает Кант - единственно свободное удовольствие.

Определив таким образом специфику чувства удовольствия или неудовольствия, являющегося единственным основанием суждения о прекрасном, Кант дает дефиницию прекрасного, выведенную из первого момента:

«Вкус есть способность судить о предмете или о способе представления на основании удовольствия или неудовольствия, свободного от всякого интереса. Предмет такого удовольствия называется прекрасным»^[30].

Второй момент

• [1] Там же. С. 203.
• [2] Там же.
• [3] Там же. С. 164.
• [4] Там же. С. 204.
• [5] См.: Там же.
• [6] Там же.
• [7] Там же. С. 205.
• [8] См.: Там же. С. 204-205.
• [9] См.: Кант И. Критика чистого разума. С. 354.
• [10] Там же. С. 204-205.
• [11] Там же. С. 204.
• [12] Там же. С. 205.
• [13] Там же. С. 205.
• [14] Там же.
• [15] Там же. С. 206
• [16] Там же. С. 207.
• [17] Там же. С. 206.
• [18] Там же. С. 207.
• [19] Там же.
• [20] Там же. С. 206.
• [21] Там же. С. 207
• [22] Там же. С. 208
• [23] Там же.
• [24] Там же.
• [25] Там же. С. 209.
• [26] Там же.
• [27] Там же. С. 209-210 (прим.).
• [28] Там же. С. 210
• [29] Там же. С. 210-211.
• [30] Там же. С. 212.